– Два, – подтвердил Эгил. Я сполз назад и обратился к своим всадникам. Те потели в кольчугах и плотно подогнанных по голове шлемах. Мухи роились вокруг коней. – Скоро! – объявил я. Они с волнением смотрели на меня. Здесь было без малого две сотни воинов на могучих скакунах, со зловещего вида черными щитами и тяжелыми длинными копьями. – Помните! – обратился я к ним. – Это те самые люди, которые совершали набеги на наши земли! Убейте их! Но вожаков приведите ко мне! – Господин! – настойчиво позвал Эгил. Враги шли. Я побежал к гребню, где и присел. Люди Гутфрита переливались через противоположный хребет двумя потоками, меньший из них оказался слева от меня. Этот отряд, человек в тридцать-сорок, спешил вниз по дальнему склону. По моим прикидкам, его задачей было обогнуть парней Финана и отрезать им путь к отходу. Слишком поздно. Изображая панику, Финан и его подчиненные бежали, причем пребывали якобы в таком испуге, что даже не увели с собой вьючных лошадей. Я выглянул, забыв об осторожности, хотя охваченные азартом всадники были слишком заняты безумной скачкой вниз по склону, чтобы заметить меня. Выждав, я подозвал к себе Алдвина с конем. Эгил оседлал своего жеребца. Его примеру последовал и Ситрик. Я хотел, чтобы враги остановились в середине долины и спешились. И только тогда я брошу в атаку своих воинов. Меньший из отрядов, видя, что парни Финана удирают вверх по западному склону, остановился и повернул коней к курганам, к основным силам, где среди толпы мелькали два знаменосца. Флаги – вепрь Гутфрита и дракон Этельстана – безжизненно свисали в неподвижном воздухе. Большая часть врагов спешилась, в их числе и Элдред. Я узнал его по коню, здоровенному серому жеребцу, и блеску отполированной кольчуги. Пока он направлялся к вьючным лошадям, я взгромоздился в седло, принял от Алдвина щит и тяжелое копье, потом махнул рукой, призывая своих идти вперед: – А теперь убьем их! Я был в ярости и, наверное, действовал опрометчиво. Пока мой конь переступал через гребень, мне пришло на ум сравнение с играющими в кости глупцами: потеряв почти все свое серебро, они ставят надежду и еще уцелевшие деньги на один последний бросок. Если задумка сработает, я дам Этельстану нового врага, новую войну, и она будет воистину ужасной. А если проиграю, его возмездие безжалостно обрушится на мою голову. Склон был крутой. Я откинулся на высокую луку седла, щит бился о мое левое бедро, и меня подмывало придержать коня. Но по обе стороны от меня воины гнали вперед, и мне тоже пришлось пустить в ход шпоры. Я запретил людям использовать привычный боевой клич, не выкрикивать слово «Беббанбург», но я услышал, что кто-то все же это сделал. – Шотландия! – взревел я. – Шотландия! Мы развернули сшитые Ханной флаги, флаги Домналла с красной рукой, сжимающей тяжелый крест. Склон стал более пологим. Грохот копыт оглушал. Враги растерянно уставились на нас, потом спешившиеся кинулись к лошадям. Эгил принял чуть левее, копья его людей нацелились на меньший отряд. Ситрик скакал к устью долины, отрезая путь к отходу. Наши флаги с фальшивой эмблемой развевались. В дружине Ситрика упал один из коней, всадник покатился с седла, его копье завертелось колесом. Лошадь закричала. Всадники разделились, объезжая ее, а потом мой скакун стал пробираться среди бревен в том месте, где валили сосны. Я опустил копье, предоставив коню самому выбирать путь. И мы ударили. Нестройная это получилась атака, но сокрушительная, как молния Тора. Противник запаниковал, и строй его смешался, немногие счастливцы отчаянно погнали на восток, к спасению, другие разворачивали коней, преграждая этим беглецам путь. Иные же просто таращились на Элдреда, как если бы ждали приказа, и лишь некоторые выхватили мечи и устремились нам навстречу. Один из таких изготовился отвести клинком мое древко, но я вскинул копье на уровень его испуганных глаз, а когда он замахнулся мечом, опустил острие и вогнал в нижнюю часть груди, заставив выгнуться в седле. Бросив древко, выхватил Вздох Змея, ощутил удар, нанесенный по моему щиту. Я увидел человека с разверстым ртом, который отворачивал от меня лошадь, а Берг тем временем всадил ему копье в почку. Раздался крик, мой конь принял в сторону, скачущие справа от меня воины с черными щитами с нестройным боевым кличем взяли беспомощного врага в копья. Я видел впереди серого жеребца Элдреда. Юнец размахивал мечом, побуждая преграждавших ему путь расступиться. Я погнал коня, сунул Вздох Змея в ножны, настиг недруга и, ухватив рукой за шиворот кольчуги, дернул на себя. Элдред наудачу рубанул мечом, я повернул скакуна, юнец сполз на круп своего коня, завопил что-то и свалился, застряв левой ногой в стремени. Жеребец волок его за собой, но потом дорогу преградили другие лошади. Я отбросил щит и соскользнул с седла. Элдред попытался рубануть меня мечом, но он был наполовину оглушен, и удар получился слабый, кольчуга и толстые браслеты на предплечье остановили его. Потом я прыгнул на врага, упершись ему в живот коленом, и выхватил Осиное Жало, мой сакс. Сакс, с его изломанной тыльной стороной и изогнутой режущей, – страшное оружие. Я приставил острие к горлу Элдреда. – Брось меч! – скомандовал я и посильнее нажал на клинок. Страх появился в глазах юнца, меч упал. Мои всадники мчались мимо меня, устилая землю телами мертвых и умирающих. Многим врагам удалось уйти, и я радовался этому, понимая, что они принесут весть о случившемся в Эофервик, а оттуда она найдет дорогу на юг, к Этельстану в Уэссекс. Скотты нарушили данное ими слово. Берг, всегда приглядывавший за мной в бою, тоже спешился. Я встал, отпихнул ногой меч Элдреда и велел Бергу сторожить пленника. – Пусть лежит на спине. – Да, господин. – А где Гутфрит? – Я обвел долину глазами. Большинство врагов бежало к восточному склону, некоторое количество стояло на коленях с раскинутыми руками в знак того, что они сдаются. – Где Гутфрит? – взревел я. – Я поймал ублюдка! – отозвался Ситрик. Он гнал Гутфрита перед своим конем, подталкивая короля Нортумбрии мечом, чтобы шагал быстрее. Пленники, за исключением Элдреда и Гутфрита, мне не требовались. Я приказал Эгилу забрать у сдавшихся кольчуги, оружие и сапоги, после чего брат Эгила Торольф заставил их подобрать своих раненых и отправляться с ними вниз по склону и далее вброд через Тесу на территорию Гутфрита. – И если сунетесь снова через реку, – предупредил их Торольф, – то мы о ваши ребра мечи точить будем. Для большинства пленников его английский с норманнским акцентом показался чужеземным и мог сойти за шотландский говор, которого они никогда не слышали. – А теперь идите своей дорогой, – закончил он, – пока я вас сожрать не решил. Итак, остались Элдред и Гутфрит. С обоих сняли шлемы и отобрали оружие, но никакого вреда не причинили. – Тащите их сюда, – рявкнул я. На мне по-прежнему был шлем с тяжелыми нащечниками, но, когда Элдреда и Гутфрита подвели к вьючным лошадям, я развязал кожаную тесемку. – Моего золота захотели? – поинтересовался я с издевкой. – Твоего? – с вызовом ответил Элдред. – Это нортумбрийское золото! Он, видимо, всерьез думал, что мы – военный отряд скоттов. Я раздвинул нащечники, снял шлем и сунул его Алдвину. – Это мое золото, слизняк вонючий! – Лорд Утред! – только и смог выдавить Элдред. – А вот это – ваше, – сказал я, кивнув в сторону вьючных лошадей. – Забирайте! Ни один из двоих не шевельнулся. Гутфрит, с угрюмым выражением на широком лице, попятился и уткнулся в одну из лошадей. Я заметил, что на нем висит серебряный крест – плата за право остаться на троне. Он вскинул руку, чтобы коснуться амулета, но сообразил, что молота нет, и рука опустилась. – Забирайте! – повторил я и наполовину обнажил Вздох Змея в качестве угрозы. Элдред не двинулся, лишь смотрел на меня со смесью страха и ненависти, но Гутфрит повернулся, поднял клапан кожаного мешка и обнаружил, что внутри только камни. – Нет там золота, – подтвердил я, позволяя Вздоху Змея скользнуть обратно в ножны. Элдред обвел взглядом моих воинов и увидел ухмыляющиеся рожи и окровавленные мечи. – Король Этельстан про это узнает, – пообещал он. – Королю Этельстану сообщат, что ты нарушил перемирие и переправился через реку в мою страну, а совершающий набег отряд шотландцев на тебя наткнулся. – Он в это не поверит! – Другой-то чуши поверил! – отрезал я. – Он верит, что я ему враг? Верит, что скотты смирятся с его претензией на власть над всей Британией? Что-то твой король поглупел. Позволил короне вскружить голову. Я потянул Вздох Змея, и длинный клинок с тихим шелестом вышел из подбитых сафьяном ножен. – Нет! – вскрикнул Элдред, сообразив, что сейчас произойдет. – Нет! – Ты назвался владетелем Беббанбурга, – напомнил я. – Но при этом совершал набеги на беббанбургские земли, жег усадьбы и угонял скот. Ты – враг Беббанбурга. – Нет, лорд. Нет! – Его трясло. – Хочешь попасть в Беббанбург? – спросил я у него. – Тогда я выделю для твоей головы местечко на Воротах Черепов, откуда мои враги будут пялиться на море до тех пор, пока не наступит хаос конца времен. – Не… – затянул он, но не закончил, потому что я выбросил Вздох Змея вперед. Клинок проткнул блестящую кольчугу, проскрежетал по ребру и ворвался в сердце. Элдред повалился на вьючную лошадь, сполз на траву, затрепыхался, издавая булькающие звуки и бессильно хватаясь за грудь. Потом он судорожно вздохнул и замер, и только пальцы продолжали конвульсивно сжиматься. Гутфрит смотрел, как умирает Элдред, как я, наступив покойнику на грудь, выдергиваю Вздох Змея. Его взгляд упал на окровавленный клинок, перескочил на меня, потом снова на меч. – Я скажу Этельстану, что это были скотты! – выпалил он. – За дурака меня держишь? Он уставился на меня. Ему было страшно, но храбрости хватало, по крайней мере пока. Он попытался заговорить, осекся, потом прокашлялся. – Лорд! – взмолился Гутфрит. – Меч… пожалуйста. – Ты заставил меня преклонить колени перед тобой, – напомнил я. – Так что на колени! – Меч, прошу! – В глазах у него стояли слезы. Умерев без меча, он не попадет в Валгаллу. – На колени! – Он повиновался. Я посмотрел на своих людей. – Кто-нибудь, подайте ему сакс. Видарр вытащил короткий клинок и подал Гутфриту, ухватившемуся за эфес обеими руками. Король уткнул острие в траву и посмотрел на меня влажными глазами. Он хотел сказать что-то, но мог только дрожать. Затем я убил его. Однажды мы свидимся с ним в Валгалле. Я солгал Элдреду. У меня не было намерения размещать его череп на беббанбургских воротах, хотя для Гутфрита местечко там уготовил. На Элдреда у меня имелись другие виды. Но сначала мы завалили построенную Финаном стену, сложили на бревна тела врагов, за исключением трупа Элдреда, и подожгли. Дым высоко поднялся в безветренное небо. С Элдреда мы сняли кольчугу, сапоги, крест и все ценное, завернули тело в плащи и отвезли в Беббанбург, где переложили в гроб с крестом на крышке. Гроб я послал в Эофервик, город, оставшийся теперь без короля. С покойником я отправил послание, в котором выражал сожаления насчет смерти Элдреда от рук совершившей набег шайки скоттов. Письмо я адресовал Этельстану, Monarchus Totius Brittaniae. И стал ждать, каков будет следующий шаг монарха всей Британии. * * * Константин отрицал факт нападения на Элдреда и Гутфрита, но он отпирался и от того, что мутит воду в Камбрии, в чем был точно повинен, и Этельстан это знал. Константин даже назначил Эохайда, одного из своих военачальников, правителем Камбрии. Кое-кто утверждал, что Эохайд – сын Константина, другие называли его племянником, но так или иначе, то был ловкий и беспринципный юнец, сумевший подкупом, интригами и отчасти жестокостью снискать расположение камбрийских норманнов. Этельстан нарек Годрика и Альфгара олдерменами Камбрии, но ни один из них не отваживался соваться в горы без сопровождения по меньшей мере сотни воинов, а это означало что даже в Бургеме, где Этельстан попытался утвердить свою власть над всей Британией, настоящим хозяином оказался теперь Константин. Так что заявления Константина, будто нападал не он, не нашли в Уэссексе сочувствующих. Однако слухи ходили разные, и Этельстан решил докопаться до правды. Для этого он отрядил аж из самого Винтанкестера попа, сурового человека с лицом аскета по имени отец Свитун. Его сопровождали трое священников помоложе, нагруженных сумками с чернилами, перьями и пергаментом. Отец Свитун вел себя вполне вежливо, попросил разрешения попасть в Беббанбург и не утаил цели своего приезда. – Мне поручено выяснить правду о смерти лорда Элдреда, – сообщил он мне. Думаю, он почти ожидал, что я его не впущу, но вместо этого я принял священников, снабдил их кровом, ночлегом, стойлом для коней, едой и обещанием рассказать все, что знаю.