– Тогда передай этому гордому человеку следующее: пусть отзовет своих псов, объявит во всеуслышание, что владетель Беббанбурга – я, а не Элдред, и возместит мне золотом ущерб, причиненный его людьми моим землям. Вот тогда, епископ, я преклоню перед ним колени. Ода вздохнул: – Король был уверен, что ты примешь его предложение стать олдерменом Вилтунскира! Оно было щедрым. – Беббанбург – мой, – отрезал я. – Лорд, прочти эту книгу. – Он подтолкнул том ко мне. – Боэций был христианином, но его сочинение не призвано убедить тебя сменить веру. Это книга правды. Она учит, что истинно добродетельный человек должен стремиться не к власти и не к деньгам. Лишь справедливость, милосердие и кротость приносят удовлетворение. – И это наставление мне шлет Monarchus Totius Brittaniae? – спросил я, запинаясь на латинских словах. – Его судьба – быть королем. Человек не в силах избегнуть своей судьбы. – Wyrd bið ful ãræd, – жестко заявил я. – И мой wyrd – владеть Беббанбургом. Епископ с грустью покачал головой: – Лорд, меня отправили передать тебе послание. Король требует Беббанбург – он нужен ему как щит против скоттов. – Это и есть щит, – твердо возразил я. – К тому же ты обмолвился, что Константин подчинился Этельстану. Зачем бояться скоттов, раз они покорились? – Потому что они лгут, – пояснил Ода. – Константин шлет Этельстану заверения в мирных намерениях, а в Камбрию отправляет людей и деньги. Он хочет, если дело дойдет до войны, чтобы камбрийские норманны оказались на его стороне. До меня уже доходили вести, что Константин соблазняет норманнов Камбрии посулами земель и богатства. – А Этельстан, если дойдет до войны, – процедил я, – захочет иметь на своей стороне меня. – Он желает получить Беббанбург, – огрызнулся Ода. – А может, Беббанбург желают получить Ингильмундр и Элдред? Ода помедлил, потом пожал плечами: – Я советовал королю поверить тебе и убеждал его обуздать Элдреда. – Видимо, я должен быть тебе благодарен? – И король согласился, – сказал епископ, не ответив на мой вопрос. – Он повторяет сделанное тебе предложение: позволь гарнизону разместиться в Беббанбурге и прими Вилтунскир как свой дом. – А если я откажусь? – До сих пор король был милостив. Он не направил мощь своего войска на эту крепость. Но если ты бросишь ему вызов, государь приведет под ее стены свою армию и флот и докажет, что он воистину есть Monarchus Totius Brittaniae. – Но Утред – его друг! – запротестовала Бенедетта. – У короля нет друзей, милостивая госпожа. Только подданные. Лорд Утред обязан покориться. – Он посмотрел на меня. – И изъявить покорность следует до праздника святого Освальда. На удар сердца я впился в него взглядом. Мне хотелось много чего сказать: напомнить, как я растил Этельстана, как защищал его от коварных врагов и направлял к трону. Или поинтересоваться, неужели Этельстан настолько восприимчив к наветам Ингильмундра и Элдреда, что готов убить меня. Вместо этого я, почти сам себе не веря, переспросил у Оды: – Ты хочешь сказать, что король объявит мне войну? – Он лишь возьмет то, что принадлежит ему по праву, и тем самым обезопасит северные рубежи своего государства от вероломных скоттов. А ты, лорд, если покоришься до праздника святого Освальда, станешь олдерменом Вилтунскира. В твоем распоряжении все лето на раздумья. – Ода помедлил, отпил глоток вина и улыбнулся. – Хорошее вино! Можем мы найти здесь приют на ночь? Епископа и его людей разместили на ночлег. Перед сном мы с Одой вышли прогуляться по беббанбургским стенам – только я и он – и полюбоваться залитым лунным светом морем. – Этельстан прислушивается к Ингильмундру и Элдреду, – признался Ода. – Меня это печалит. Но смею заявить, он прислушивается и ко мне. Вероятно, поэтому король не горит желанием силой склонить тебя к подчинению. – Тогда почему… – начал было я. – Потому что он – король, – решительно перебил меня Ода. – А великий христианский государь не может находиться в долгу перед языческим лордом. – Альфред мог, – мрачно заметил я. – Альфред никогда не испытывал недостатка в уверенности, – сказал епископ. – Этельстан провозглашает себя помазанником Божьим, но постоянно ищет подтверждений этому. Есть еще такие, кто говорит о незаконности его происхождения, что он внебрачный сын от обычной шлюхи. И король стремится доказать, что он воистину избранник Господа. Одним из таких доказательств стали клятвы, полученные в Бургеме. Но в народе перешептываются, что государь терпим к язычеству. – Ода посмотрел на меня. – Как может он быть зависим от язычника? Этельстану важно показать всей Британии, что он способен повелевать тобой, принизить тебя. И он верит, как и я, что ты примешь его предложение. Ну разве оно не щедрое? Ода помолчал и коснулся моей руки. – Так что мне ему передать? – Вот это и передай. – Что именно? – Что его предложение очень щедрое. – Это все? – Над остальным я подумаю, – процедил я, и это был честный ответ, хотя я и твердо знал, что не приму предложение. Больше сказать мне было нечего, и наутро, помолившись в беббанбургской часовне, Ода отправился в обратный путь. А на следующий день Финан во главе сорока трех воинов – все христиане – миновал Ворота Черепов и ушел в горы. Отряд скакал на юг. В Чертову долину. * * * – Значит, Этельстан придет в августе? – спросила Бенедетта. Я покачал головой: – Слишком близко к сбору урожая. Он захочет, чтобы его армия кормилась с нашей земли, поэтому выждет, когда наши житницы наполнятся, а потом придет. Только этого не случится. – Правда? – Этельстан хочет войны? Я ему ее устрою. Набеги Элдреда прекратились, и между Эофервиком и Беббанбургом установился непрочный мир. Я съездил в Дунхолм, чтобы поговорить с Ситриком, ходил на «Сперхафоке» вдоль побережья. Чертова долина лежала в западной части моих земель, поэтому я старался держаться на востоке. Наконец через три недели после отъезда Финана я отдал Гербрухту, здоровяку-фризу, свою кольчугу, шлем с волком на гребне и приметный белый плащ. Гербрухт согласился даже снять крест и надеть молот, но только после того, как отец Кутберт заверил фриза, что опасность угодить за это в адское пламя ему не грозит. Гербрухт плавал вдоль берега на «Сперхафоке», намеренно скупая рыбу с шаланд из земель Гутфрита, а я тем временем с двадцатью воинами, двумя лошадьми и кучей золота скакал в горы. Я надел старенькие плащ и кольчугу, взял простой шлем, но оставил при себе Вздох Змея. Ехали мы быстро и к исходу четвертого дня добрались до горной долины. На ведущем в долину уступе Финан возвел частокол. Он представлял собой неровную стену из грубо отесанных сосновых бревен, под защитой которых располагались сооруженные из ветвей и дерна лачуги его людей. Ирландец прокопал рвы, как если бы собирался возвести еще три стены палисада, завершив строительство форта над долиной Тесы. – Тебя заметили? – спросил я, кивнув в сторону близлежащей деревни. – Еще как заметили! – Голос у Финана был довольный. – И Гутфрит, как понимаю, тоже. – Откуда ты знаешь? – удивился я. – Хватило недели, всего одной недели. Потом появились всадники, трое, все даны. Прискакали сюда и поинтересовались, что мы делаем. Держались дружелюбно. – И что ты им сказал? – Что мы возводим форт для лорда Утреда, разумеется. – Финан ухмыльнулся. – Я спросил, живут ли они на твоей земле, и в ответ услышал смех. – Дал им оглядеться? – Они осмотрели могилы, похохотали над стеной, но мечей наших не видели. Зато видели людей, копающих рвы и обтесывающих бревна. А потом поехали в ту сторону. – Он кивнул на восток, где дорога спускалась в речную долину. Дальше она вела к Эофервику. Гутфрит знал, я в этом не сомневался. Трудно что-либо утаить в сельской местности, а Финан позаботился, чтобы кое-кто из его людей выпил лишнего в деревенской таверне. Я подозревал, что те три дана в самом деле были от Гутфрита, но даже если нет, то они точно растрезвонили повсюду, что я строю форт в горах над Тесой. Гутфрит наверняка повеселился. Он прекратил набеги, но понимал, что новый форт в Чертовой долине мало чем мне поможет, если нападения возобновятся. И уж тем более если придет Этельстан с войском. – Скоро тебе понадобится смола, – сказал я Финану. – Сосен тут хватает. А зачем она мне? Я не ответил. – Если кто спросит, говори, что будешь смолить стену. Мне позарез требовалось спрятать подготовленный капкан. Я послал гонца к Эгилу с приказом быть готовым отрядить воинов и предупредил Ситрика, что мне понадобится половина его гарнизона. Я велел им скакать сначала на север, как бы направляясь к шотландской границе, потом свернуть на запад, в горы, и, наконец, на юг, к долине Тесы. Сам я поведу своих людей из Беббанбурга. Все эти отряды во время перехода через горы непременно будут обнаружены. Им предстоит собраться в неглубокой впадине к западу от Чертовой долины. Такое скопление вооруженных людей не может долго оставаться незамеченным. Однако если приманка вскружит Гутфриту и Элдреду головы и они перейдут к действиям настолько быстро, насколько сильна их жадность, то шанс есть. Поэтому на следующее утро мы с Финаном разложили приманку, раскопав северный курган и проковыряв твердую землю острыми лопатами. Много лет назад мы уже вгрызлись в эти холмы, но нашли только кости, оленьи рога, кремневые наконечники для стрел да единственный золотой кубок. Но тем утром, когда половинка месяца побледнела в безоблачном небе, мы вывалили в получившуюся дыру сокровища Беббанбурга и кое-как присыпали их. Потом вырыли другую дыру по соседству, отбрасывая землю на зарытый клад. – Скажи людям, что новая яма нужна нам для изготовления смолы, – предложил я. – Затем выжди два дня, прежде чем найти золото. – И дня через три-четыре об этом узнает Гутфрит?