Все царство древней Ночи и Хаоса. И в этот же момент сквозь адский мрак Взвилось знамен блестящих десять тысяч, Переливавших яркими цветами, И вслед за ними вырос копий лес, И шлемов тьмы несметные явились, И стройно щит теснился ко щиту В неизмеримом множестве. Фалангой Сомкнувшися, идут они при звуках Дорийского мотива флейт и нежных Гобоев – дивной музыки, какая Героев древних в битве вдохновляла, Внушая им не бешеную ярость, А доблесть лишь сознательную: смерть Тогда была им не страшна, и бегства Иль отступленья не было для них; Была в ней сила также и к смягченью Торжественной мелодией своей Мятежных дум, тревог, печали, скорби У смертных и бессмертных. Так, дыша Единой силой, думою единой Объяты, молча двигались они При звуках флейт, смягчавших сладким пеньем Им боль шагов по раскаленной почве. И вот они все стали перед ним Щетинистым и грозно длинным фронтом, Как старые бойцы, блестя оружьем, В порядке строгом копий и щитов, И ждут вождя могучего команды. Испытанным он оком их обвел, И рассмотрел всю массу мощной рати И всех ее частей расположенье, Божественный их облик и осанку, И наконец число их сосчитал, И гордостью его взыграло сердце И подкрепилось видом этих сил. С тех пор как люди созданы, не видел Никто еще таких огромных полчищ, Которые, в сравненьи с этой ратью, Не походили б на полки пигмеев, Когда-то воевавших с журавлями, Хотя бы вся гигантская толпа Из Флегры[29], и герои Илиона И Фив, и все союзные их боги Соединились, и примкнули б к ним Все те, которых сказки и романсы Об Утеровом сыне[30] воспевают, И с ними храбрых рыцарей Британских И Арморийских славный круг[31], и все — Неверные иль христиане, – в битвах Турнирных знаменитые в Дамаске, Иль в Аспрамонте, или в Монтальбане, В Марокко, в Трапезунде, или те, Которых войско выслала Бизерта От африканских берегов, когда Великий Карл и все его вельможи При Фонтарабии разбиты были. Вся эта рать, столь славная, сильней И доблестней всех смертных без сравненья, Смотрела все ж на грозного Вождя Со страхом и почтеньем; он, всех выше По облику и по осанке гордой, Стоял подобно башне. Лик его Еще не вовсе потерял сиянье Природное свое; в нем виден был Еще Архангел прежний, хоть отчасти Его уж слава потемнела. Солнце Так при восходе смотрит сквозь туман На горизонте или при затменьи, Покрыто лунным диском, тускло светит