ИИ пискнул, подтверждая, что понял приказ. – Меня так и тянет на безрассудства, когда я летаю над планетой с рабочей атмосферой и магнитным полем, – виноватым тоном начал объяснять Джеймс, в основном чтобы заполнить тишину. – Поскольку мы защищены от вредного космического излучения, я оставляю тяжелую наружную оболочку с радиационной защитой и мониторами на орбите и беру с собой только ядро. Так челнок получается гораздо более маневренным. Смахнув с лица прядь длинных рыжих волос, Мэгги упорно не смотрела на него, сосредоточив взгляд на чуждых строениях, проплывающих под челноком. Она вела себя так с тех самых пор, как два дня назад поднялась на борт, отвечая Джеймсу односложными предложениями или вообще ничего не говоря. У него не было с ней общего прошлого, на фоне которого можно было бы интерпретировать ее жесты, не было контекста, который позволил бы наполнить смыслом ее молчание. В ее присутствии он чувствовал себя неловко, не зная, как с ней общаться. Родная дочь представляла для него бо́льшую загадку, чем те многие погибшие цивилизации, которые он изучал. Шесть месяцев назад, как раз когда Джеймс торопился завершить исследования Пи Баэо – до того как в процессе терраформирования поверхность планеты будет начисто стерта астероидами и кометами, – он получил послание от Лорен, впервые за десять лет. Она сообщала, что смертельно больна. Он был нужен Мэгги. Мэгги родилась уже после того, как они с Лорен расстались. Больше того, Джеймс даже не подозревал о ее существовании до тех пор, пока Лорен через год после рождения дочери не прислала ему ее фотографию. Он долго смотрел на спеленатую розовую плоть, не зная, как к этому отнестись. Джеймс не был готов стать отцом, и Лорен, должно быть, понимала это: вот почему она ничего не сказала при расставании. Она приняла его предложение выделять ей средства на содержание ребенка, не требуя ничего больше, и он испытал облегчение. Без торжественных фанфар и почти без разъяснений того, как ему быть, Джеймс получил опеку над угрюмым, сраженным горем подростком. «Ну как я должен был научиться быть отцом за те два дня, что потребовались для возвращения на Пи Баэо?» Джеймс вздохнул. Он не любил усложнять свою жизнь. Теперь, когда они с Мэгги вернулись на Пи Баэо, у него оставалось меньше недели до прибытия комет и астероидов. – Там какие-то надписи, – тихо промолвила Мэгги. Письмена и рисунки покрывали стены инопланетных зданий, казалось, высеченных из цельного камня. Ни окон, ни дверей не было. Джеймс удивился, но в то же время обрадовался тому, что Мэгги проявила какой-то интерес к развалинам. Он чувствовал себя в своей тарелке, читая лекции любознательным студентам. – Это одна из причин, почему меня заинтересовало это место. Большинство культур, перешагнувших границу Куни-Маклина, погружаются в цифровые «темные века» и перестают выдавать аналоговую письменность. Вся их информация оказывается сосредоточена в хрупких цифровых артефактах, которые очень трудно сохранить и еще труднее расшифровать. Здесь также перешли на цифру, но эти образцы… Челнок набрал скорость, накренился и провалился вниз. Мэгги вскрикнула. – Джеймс! – послышался встревоженный голос Джулии. – Похоже, в процедуре стабилизации ошибка, которую я не могу исправить. Ты должен перейти на аналоговое управление. Схватив штурвал, Джеймс резко потянул его на себя. Двигатели взревели. Но было слишком поздно. Корабль падал чересчур быстро. – Приготовьтесь к столкновению, – произнес голос Джулии. Джеймс непроизвольно обхватил Мэгги, прижимая ее к креслу, словно силы его руки было достаточно для того, чтобы защитить девушку от стремительно приближающейся земли. * * * Роботы, механические пауки размером с домашнюю кошку, ползали по корпусу «Артура Эванса», определяя характер повреждений. В воздух взлетали снопы искр электрической сварки. – Ну пока что сойдет, – сказал Джеймс, перебинтовав порез у Мэгги на лбу. – При падении Джулия спасла нас, деформировав корпус корабля, принявший на себя всю силу удара. На то, чтобы починить корабль, роботам потребуется несколько дней, но у нас все равно останется полно времени на то, чтобы убраться отсюда до появления первых комет. Сев, Мэгги ощупала повязку. Вытянув ноги, осмотрела свои руки. – А что делать мне, пока ты работаешь? Просто сидеть здесь? «По крайней мере, сейчас она разговаривает», – подумал Джеймс. – Ты можешь пойти со мной. Но мне нужно будет работать, так что я не смогу постоянно следить за тобой. – Я сама могу о себе позаботиться, – поджала губы Мэгги. – Мне не пять лет! – Я вовсе не хотел… – Лучше бы я осталась одна в нашем доме, вместо того чтобы едва не погибнуть здесь, с тобой! – Голубые глаза Мэгги наполнились слезами. – Этот глупый судья! Он понятия не имел… – Хватит! – «Быть может, было лучше, когда она молчала». Единственным звуком в кабине челнока был периодический писк диагностической консоли, свидетельствовавший о том, что Джулия продолжала проводить тестирование. Мэгги с вызовом глянула на отца. Сделав над собой усилие, Джеймс постарался говорить спокойнее. – Суд отправил бы тебя в детский дом, если бы я не взял над тобой опеку, понятно? Я делаю это, потому что твоя мать написала… Гнев и скорбь, которые девушка так долго сдерживала закупоренными в себе, вырвались на свободу. Начав говорить, Мэгги решила выложить все по полной. – О, это так благородно – взять на себя бремя в виде собственного ребенка! Я тебя ненавижу!.. – Заткнись и выслушай меня! – рявкнул Джеймс. Дочь казалась ему неразумным сгустком чистой злобы и ненависти. – Да, я знаю, что все эти годы меня не было в твоей жизни. Мы с твоей матерью… – Он усомнился в том, что Мэгги поймет. Вряд ли он сам понимал, как все так обернулось. – Это очень сложно. – Да, «сложно». Ты предпочитаешь заниматься мертвыми инопланетянами, вместо того чтобы позаботиться о родном человеке! Вот это действительно трудно объяснить. Слова больно ударили Джеймса, он услышал в них отголоски своей покойной бывшей жены. Джеймс подождал, пока его дыхание успокоится. – Ты можешь меня не любить. Но я отвечаю за тебя до твоего совершеннолетия. Я постараюсь по возможности оставлять тебя в покое, и ты можешь со мной не разговаривать. И все же нам обоим будет проще, если ты, по крайней мере, постараешься вести себя вежливо. Диагностическая консоль пискнула громче. – Я установила причину аварии, – объявила Джулия. – Во время полета случилось множество одиночных сбоев в аппаратной памяти, повлиявших на работу навигационной системы. Сбои произошли во всех системах. – Неисправные микросхемы памяти? – Такое возможно. Подозреваю, это связано с твоей попыткой сэкономить, когда во время последнего технического обслуживания ты использовал дешевые компоненты. – Точно, – театрально покачала головой Мэгги, – и ты собираешься заботиться обо мне так же, как заботился о своем корабле! * * * Атмосфера Пи Баэо содержит мало кислорода и практически лишена влаги. Хотя необходимости облачаться в полный скафандр не было, Джеймсу с Мэгги пришлось надеть кислородные маски и комбинезоны, препятствующие испарению. Они разглядывали громадные развалины. Даже кубы, образующие внешнее кольцо размерами значительно меньше мегалитов внутри, поднимались вверх на добрых пятьдесят метров. Два человека казались муравьями, ползающими среди разбросанных гигантских игрушек. Верный своему слову оставить Мэгги в покое, Джеймс направился к городу, даже не оглянувшись на нее. Постояв немного, девушка последовала за ним, держась на расстоянии нескольких метров. Если честно, Джеймс радовался тому, что больше не нужно изображать какую-то идеализированную версию хорошего отца. У него это не получится – он всегда знал, что у него это не получится. Лорен не ошиблась на этот счет, и он больше не хотел ломать комедию. Кольцо кубов образовывало сплошную стену. Джеймс направился к проходу в том месте, где один куб обвалился. Вблизи стало видно, что куб состоял из маленьких блоков, скрепленных вместе гравитацией и силой трения за счет сложной системы шипов и пазов. Отец и дочь перелезли через груды мусора. Мэгги оказалась спортивной и ловкой, она скакала по каменным обломкам как горная козочка. Джеймс сдержался, не став предлагать ей помощь. За проломом на ровной поверхности громоздились, подобно горным вершинам, монументальные пирамиды, отбрасывающие длинные гнетущие тени. Несмотря на свободное пространство между пирамидами, город навевал чувство клаустрофобии. Джеймс фотографировал большие письмена на гладких поверхностях пирамид. Он различал несколько отчетливых шрифтов – свидетельство того, что надписи были сделаны на разных языках. Однако надписи на всех видимых поверхностях выглядели полностью идентичными. Казалось, одни и те же несколько предложений повторялись снова и снова. – Лингвистических данных для анализа здесь очень мало, – пробормотал Джеймс, разговаривая сам с собой. Ругань с отцом и последовавший изнурительный переход частично высосали из Мэгги энергию. Любопытство и желание показать себя взяли верх. – Должно быть, они считали очень важным то, что хотели сказать, раз повторили это столько раз, – предположила девушка. – Грубая, но эффективная избыточность информации. Она говорила так, словно цитировала книгу. Джеймсу стало смешно, однако эта версия Мэгги нравилась ему больше. Он чувствовал себя уютнее, говоря о работе. – Ты увлекаешься теорией информации, да? – Да. Я неплохо разбираюсь в компьютерах и… Когда была маленькой, я просто умоляла маму купить мне книги по ксеноархеологии и сохранению данных. И я ездила в археологическую экспедицию. Я знаю все то, что ты говорил о цифровых «темных веках». Джеймс попытался представить себе маленькую Мэгги, читающую книги по ксеноархеологии. «Должно быть, это сводило Лорен с ума». Он улыбнулся. После чего задумался, почему девочка, ни разу в жизни не видевшая своего отца, захотела изучить то, чем, как она полагала, занимался он. У него зачесался нос. Джеймс постарался поддержать разговор. – Что ты думаешь об этих рисунках? – Он кивнул на многочисленные изображения среди надписей, по большей части все еще различимые, несмотря на долгие годы эрозии. – Это план города? Рисунки изображали концентрические окружности с маленькими квадратами, треугольниками, пятиугольниками и кружками в промежутках. Но тут Мэгги нахмурилась. – Это же какая-то бессмыслица! Они все разные! Сделав несколько снимков рисунков крупным планом, Джеймс сравнил их с планом расположения зданий, составленным по данным аэрофотосъемки. Мэгги была права: рисунки не соответствовали действительному расположению зданий и не соответствовали друг другу. – И как могли эти люди, эти инопланетяне, жить в городе с одними только концентрическими улицами? Я не нашла ни одной дороги, ведущей из центра.