– Мы в высшей степени польщены вашей похвалой, Повелитель Эксель, и тем предложением, которое вы нам сделали, – снова сглотнув комок в горле, Ава сделала над собой усилие и, встретившись взглядом с хищными глазами, продолжала, – но мои сестры и я – люди простые, незнакомые с требованиями, налагаемыми службой у влиятельного господина. Она решила представить Пиньон и Фей как своих сестер, чтобы скрыть тот факт, что Пиньон была беглой преступницей. Памятуя о безжалостной расправе с «гнилыми», Ава не хотела подвергать свою подругу опасности. Переводя взгляд с горы окровавленных голов на восседающего на троне генерала, она не могла решить, что вселяло в нее больший ужас. – Ты умная девушка, Ава Сайд, и ты проявила недюжинные способности, помогая мне добиться этой победы. – Повелитель Эксель говорил низким грудным голосом, вкрадчивым и неспешным. – Не хвастайся ложной скромностью. Ты сочла предложенные мною звания слишком низкими? Считай их лишь отправной точкой. Если ты будешь верно мне служить, я смогу предложить тебе во много-много раз больше. – Ваше высокопревосходительство, вы нас неправильно поняли, – сказала Ава. – Мы не торгуемся. Мы сражались не из честолюбия, а чтобы спасти наших близких. Мы не стремимся к славе и хотим лишь мирной жизни. – Мирной жизни? – рассмеялся генерал, однако в смехе его не было веселья, лишь холодный расчет. – Возможно, арук в поле хочет стоять неподвижно, однако ветер не дает ему такой возможности. Как можно мечтать о мирной жизни, не находясь под защитой у могущественного правителя, состоя у него на службе, когда снаружи Грему обложили чудовища, а изнутри Роанфлэр полон честолюбивых проходимцев? Острому мечу требуется искусный воин, породистый скакун умрет в безвестности без благородного всадника. – Диким лошадям место только на бескрайних пастбищах, а не на тесных улицах Роанфлэра, – сказала Пиньон Гейтс. – Ржавые лезвия годны только на то, чтобы рубить сорняки и дрова для печи, и не должны висеть на нефритовом поясе великого полководца, – добавила Фей Суэлл. В воздухе сгустилось напряжение. Генерал Эксель прищурился. – Мои сестры хотят сказать, что мы хотим жить, вдохновленные лишь своими мечтами, – сказала Ава. Ее голос прозвучал мягче слов Пиньон и Фей, но так же решительно. – Если вы заставите нас служить вам помимо воли, вы станете таким же, как «гнилые», которые посредством яда порабощали тех, кого не смогли убедить. Казалось, на какое-то мгновение ледяной взгляд Экселя заморозил воздух, и три подруги напряженно застыли. Но затем лицо полководца расплылось в теплой улыбке. – Отлично сказано, Ава Сайд. Отлично сказано. Вместо того чтобы настаивать там, где мне не рады, я пожелаю вам троим счастливого пути! Ава облегченно вздохнула. Низко поклонившись генералу Экселю, подруги развернулись, чтобы уйти. Ава кивнула Шоу, стоявшему среди остальных освобожденных пленников. – Мы возвращаемся домой, – улыбнулась она. – Проводите их, – бесстрастным тоном произнес у них за спиной губернатор Вустера. – Всех. Одним молниеносным движением солдаты, окружавшие пленников, выхватили мечи и набросились на них. Многие жертвы не успели даже вскрикнуть, испуская из пронзенного горла последний булькающий выдох. Потрясенная Ава неподвижно взирала на происходящее. Шоу рухнул на землю. Словно очнувшись, Ава бросилась к брату и опустилась рядом на колени. Подхватив умирающего мальчишку, она зажала рукой рану на груди, стараясь остановить кровь. – О боги! Пожалуйста, пожалуйста! – Все в порядке, сестренка, – подняв на нее взгляд, попытался улыбнуться Шоу. – Мне следовало бы послушаться тебя и остаться на мусорных приисках. – Его голос был настолько слабым, что Аве пришлось прижаться ухом к его дрожащим губам. – Ты была права. Для этих людей мы отбросы… Наконец Ава бережно опустила застывшее тело брата на землю. – Зачем? – повернувшись к генералу, спросила она. – Дикую лошадь, которую не смог оседлать я, не оседлает никто другой, – сказал Эксель, и голос его был таким же спокойным, как кровь, натекшая лужицей у ног Авы. – И ржавый клинок, отказывающийся подчиниться моей руке, не должен попасть ни к кому другому. К тому же нам не хватает нескольких голов до ровной тысячи сраженных врагов для моего победного доклада Архонтессе. Чтобы получить это число, мне придется позаимствовать головы пленников. Твою и твоих сестер тоже. – Как вы можете так поступать? – гневно воскликнула Ава. – Вы же служите Архонтессе, народу Гремы! – В настоящее время Архонтесса дрожит в моем присутствии и не смеет отдавать мне приказания, – усмехнулся военачальник. – Более того, я собираюсь по возвращении в Роанфлэр попросить у нее еще более звучный титул. По-моему, «Повелитель-Хранитель Гремы» звучит неплохо, не находишь? Надеюсь, остальные губернаторы и военачальники наконец признáют новую реальность. Солдаты с обнаженными мечами надвинулись на подруг. Глядя Экселю в глаза, Ава бросилась на него, угрожающе вскинув руки… Чьи-то могучие руки схватили ее и оторвали от земли. Затем Ава почувствовала, что сидит на спине, вцепившись в огненно-красную гриву, качаясь вверх и вниз, а генерал тает вдали. Фей Суэлл крепко держала ее, они скакали верхом на Алой Кобыле, уносясь прочь от прислужников Экселя. – Только не сейчас! – прозвучал у Авы в ушах голос Фей, проникнутый глубокой болью. – Кролик должен дождаться своего шанса! * * * Три окровавленные женщины преклонили колени в высоких зарослях арука, лицом на восток, в сторону восходящего солнца и Роанфлэра. – Хоть мы не родились в один и тот же день одного и того же месяца одного и того же года, – хором произнесли они, – хоть мы не появились на свет от одних и тех же родителей под одной и той же крышей с одной и той же фамилией, мы нашли друг друга. Объединенные горем, связанные стремлением к справедливости, мы называем друг друга сестрами. Пусть небо и земля будут свидетелями – не мы начинали эту войну, но мы обязательно ее закончим. Мы не остановимся до тех пор, пока не принесем в Грему мир или же не умрем вместе в один и тот же день одного и того же месяца одного и того же года! Стебли арука колыхались на ветру. Три сестры вытерли слезы. Огненно-красная кобыла неслась по морю травы рядом с крадущимся угольно-черным леопардом. Но впереди обеих, выпрыгивая, словно летучая рыба, мелькающая над волнами, скакала серая крольчиха. Ава будет слушать, прятаться, строить планы, она даже будет драться – но она ни за что не отвернется от сострадания. – Повелители Гремы, – прошептала девушка, – в ваших рядах появился новый член! Побег за пределы Стены Бурь Отрывок из «Трона, покрытого вуалью», династия «Одуванчики», книга третья Непосредственно за Стеной Бурь: пятый месяц первого года Царства сезона Бурь (через полгода после гибели императора Рагина и пекью Тенрио в битве в Затинском заливе). Десять дэранских кораблей из Дэры плавно покачивались на волнах, окруженные плавающими на поверхности тушами крубенсов, подобно молодым детенышам в окружении стаи китов. Люди отплясывали на палубах, смеялись и кричали, до сих пор не в силах поверить в то, что им удалось благополучно преодолеть легендарную Стену Бурь. На юге грозно маячило метеорологическое чудо, похожее на горный хребет, состоящий из циклонов, тайфунов, ливневых зарядов, настолько плотных, что их можно было сравнить со сплошными потоками воды и бурлящими тучами, озаренными изнутри вспышками молний размером с меч Фитовенью. Время от времени небольшие циклоны – каждый способный опустошить уединенный остров, но здесь, рядом с небоскребами штормовых вихрей, такие же незначительные, как и груда камней у горы Кидзи, – отделялись от стены и отправлялись бороздить открытый океан, постепенно рассеиваясь, по мере того как в своих странствиях они все дальше уходили от знаменитого чуда природы, каковым являлась Стена. Моряки отсоединили толстые буксировочные тросы от хвостов крубенсов. Величественные чешуйчатые киты разом выпустили из дыхательных отверстий фонтаны брызг, накрыв дэранский флот радугами, что считалось хорошей приметой. Они дружно издали прощальный крик – от разнесшегося в толще воды низкого рокота плотно сбитые доски обшивки кораблей вздрогнули и заскрипели, трясь друг о друга. Хлопнув огромными хвостами по воде, крубенсы развернулись на север и, размеренно покачивая своими длинными рогами, похожими на стрелки компаса богов, вскоре скрылись в волнах. На борту «Утолителя печалей», флагмана скромной флотилии, на высоких шканцах над кормовой рубкой стояли две фигуры. – Спасибо, Владыка Морей, – прошептала женщина, которая когда-то была императрицей Юной, но теперь снова звалась принцессой Тэрой. Она склонилась в почтительном поклоне дзири к следу на волнах, оставленных крубенсами. – Как бы мне хотелось распоряжаться и повелевать этими созданиями, – с тоской произнес Такваль Арагзор, будущий пекью Агона и жених Тэры. – Они в высшей степени поспособствовали бы нашему делу. Принцесса едва сдержала улыбку, вызванную неуклюжей попыткой Такваля воспроизвести напыщенный официальный дэранский стиль. Прожив в Дэре несколько месяцев, принц неплохо говорил по-дэрански – если только не пытался произвести своими словами впечатление. – Последователи теории Вечного движения утверждают, что есть четыре могущественные силы, содействие которых можно просить, но не требовать: мощь крубенсов, благосклонность богов, вера людей и… – она осеклась. – Что же четвертое? – спросил Такваль. – Сердце любимого человека, – сказала Тэра. Они улыбнулись друг другу – смущенно, робко, неуверенно. При мысли о Дзоми Кудосу, блистательной, прекрасной женщине, первой своей любви, у Тэры защемило сердце. Но, сделав над собой усилие, принцесса решительно прогнала из мыслей улыбку Дзоми. Нужно сосредоточиться на настоящем, а не на прошлом. – Корабль! – крикнул наблюдатель, сидящий в корзине наверху грот-мачты, нарушая неловкое молчание. Указав на горизонт на востоке, он добавил дрогнувшим голосом: – Корабль-город! После того как и наблюдатели на других кораблях подтвердили, что видят корабль, торжества на палубе сменились озабоченностью. Откуда здесь может появиться другой корабль-город, если льюкучанский флот только что был уничтожен Стеной Бурь? Подбежав к бизань-мачте, Тэра и Такваль быстро поднялись по вантам. Уже на полпути они увидели на горизонте огромный корабль – на таком расстоянии лишь полоску, темнеющую на границе между морем и небом, с многочисленными мачтами, торчащими из длинного корпуса подобно волоскам на спине гусеницы. – К нам приближается гаринафин! – крикнул наблюдатель. – К нам приближается гаринафин! И это действительно было так. Над далеким кораблем можно было разглядеть знакомый крылатый силуэт, похожий на детские каракули на гладком небосводе. На таком расстоянии трудно было разобрать, действительно ли гаринафин направлялся сюда… Но куда еще он мог двигаться? – Вы видели, как гаринафин поднялся в воздух? – спросил Такваль у двоих наблюдателей на грот-мачте. – Насколько резким… Нет, едким… Нет, острым был угол подъема? Вместо ответа наблюдатели продолжали о чем-то говорить между собой, прикрывая глаза козырьком руки и возбужденно указывая на далекого гаринафина. – Доложите угол наклона хвоста гаринафина во время взлета, если вы это видели, – сказала Тэра, и ее голос прозвучал нисколько не громче голоса принца. – Ваше высочество! – прекратив разговор, оба наблюдателя тотчас же повернулись к принцессе. – Мы этого не видели. Когда мы заметили гаринафина, он был уже в воздухе. От Тэры не укрылось, что Такваль кипит от негодования и обиды. Помимо принцессы Тэры, у него не было ни одного друга среди тысячи с лишним участников этого похода. Хотя номинально он возглавлял флот вместе с принцессой, экипажи дэранских кораблей или делали вид, будто его не существует, или тысячью различных мелочей выражали ему свое презрение. Для союза Дэры и Агона в этом не было ничего хорошего. – Угол взлета рассказал бы нам о состоянии гаринафина, – угрюмо шепнул принцессе Такваль. – Здесь как с коровой с полным выменем – она не может бежать быстро. Тэра положила руку ему на плечо. Она уже не раз говорила капитанам и командирам, что тем надлежит выполнять приказы принца, как если бы они исходили от нее самой, и стремилась советоваться с Таквалем по каждому вопросу. Однако после вторжения Льюку предубеждение против жителей лесостепей стало очень сильным, и, хотя Агон был врагом Льюку, экипажи кораблей относились к принцу крайне подозрительно. Тэра не могла по мановению руки добиться уважения к Таквалю; эту проблему он должен был решить сам. – Почему этот корабль не попытался преодолеть Стену вместе с остальным флотом? – спросила Тэра, стремясь сосредоточиться на насущных проблемах. – Думаю, командующий льюкучанским флотом гаринафин-тан Петан Тава оставил его позади основных сил из предосторожности, – предположил Такваль. – По дороге сюда, прежде чем спастись от кораблей-городов, я разузнал о нем. Тава славится тем, что в каждом сражении оставляет резерв, вместо того чтобы бросить все силы в первую же атаку.