– Во всех крупных городах происходит одно и то же, – продолжала мама, и в ее голосе прозвучал вызов. – Мы просто не можем обходиться без помощи машин. Как выразились в «Центиллионе», это было бы безответственно. – И всех водителей и рабочих придется заменить, – сказала Мэдди, наконец понимая смысл сказанного матерью. – Они пришли к зданию администрации митинговать в надежде сохранить свои рабочие места. Но гораздо более многочисленная толпа собралась, чтобы протестовать против них. – Мама потерла виски. – Не приведет ли передача всего этого роботам «Центиллиона» к тому, что новый бог – я имею в виду отбившийся от рук искусственный интеллект – создаст для нас еще большую угрозу? – Мы доросли до той точки, когда нам для выживания приходится полагаться на машины, – сказала мама. – Мир стал слишком хрупким и уязвимым, чтобы рассчитывать только на людей, и посему единственный наш выход – сделать его еще более хрупким и уязвимым. * * * После того как роботы «Центиллиона» взяли на себя основную работу по поддержанию поставок в город всего необходимого, в жизнь вернулось внешнее спокойствие. Тех, кто лишился работы, заняли на новых местах, изобретенных администрацией: исправлять опечатки в старых архивах, выметать на улицах грязь из углов, куда не могли добраться роботы, встречать озабоченных горожан в фойе здания администрации штата и устраивать для них экскурсии; кое-кто ворчал, что это лишь замаскированная благотворительность, и спрашивал, что будет делать администрация, когда роботы «Центиллиона», «Идеальной логики», «Сообразительных байтов» и им подобных отберут себе еще больше рабочих мест? Но, по крайней мере, все получали зарплату, которую можно было использовать на покупку товаров, доставляемых в город флотилией роботов. А руководство «Центиллиона» клятвенно заверяло по телевидению, что компания не разрабатывает ничего такого, что можно было бы считать «отбившимся от рук искусственным интеллектом», вроде прежних (умерших) богов. Это было хорошо, не так ли? Мэдди и Пелена продолжали собирать крупицы информации о прежних богах, изучая их с целью выяснить, зачем они были нужны «Вечности». Отдельные фрагменты принадлежали их отцу, однако их было так мало, что нечего было и мечтать о попытке его воскресить. Мэдди не могла точно сказать, как относилась к этому: в каком-то смысле ее отец так и не смирился со своим существованием в виде лишенного тела сознания, и она не знала, захотел бы он «вернуться» или нет. Параллельно Мэдди втайне от Пелены работала над проектом, который должен был стать ее подарком сестре. Она обшарила сеть в поисках всего, что имелось там по робототехнике, электронике и сенсорных технологиях, и закупила в интернет-магазинах необходимые компоненты. Беспилотники «Центиллиона» четко и оперативно доставили их к ней домой – точнее, прямо в комнату (Мэдди держала окно открытым, и крошечные квадрокоптеры, жужжа моторчиками, залетали в любое время дня и ночи, оставляя маленькие посылки). <>: Чем ты занимаешься? <Мэдди>: Подожди чуть-чуть. Я почти закончила. <>: Ну тогда я перешлю тебе заголовки сегодняшних СМИ. * Сотни человек погибли при попытке преодолеть «Стену свободы» в Эль-Пасо. * «Мозговой центр» прогнозирует возвращение к углю, поскольку альтернативные источники энергии не оправдывают возложенных на них ожиданий. * Число погибших от тайфунов в Юго-Восточной Азии установило новый антирекорд. * Эксперты предупреждают о новых региональных конфликтах вследствие стремительного роста цен на продовольствие и продолжающейся в Азии и Африке засухи. * Данные о росте числа безработных позволяют предположить, что от перестройки экономики выиграли не столько люди, сколько роботы и их хозяева. * Стагнация экономик развивающихся стран ведет к росту религиозного экстремизма. * Находится ли твое рабочее место в зоне риска? Эксперты объясняют, как защититься от автоматизации. <Мэдди>: От «Вечности» ничего? <>: Пока молчат. Мэдди вставила в компьютер свое новое творение. <Мэдди>: Над портом ввода-вывода компьютера заморгала лампочка. Мэдди улыбнулась. Вероятно, для Пелены задавать ей вопрос и ждать, пока с ее медленной тактовой будет готов ответ, было все равно что отправлять почту с улиткой. Гораздо быстрее она ознакомится с новым приспособлением самостоятельно. Моторчики в творении Мэдди ожили, и три колесика в основании развернули туловище ростом в четыре фута на сто восемьдесят градусов. Они обеспечивали полную свободу перемещения в двух измерениях, как это могли делать автоматические пылесосы. Сверху на цилиндрическом туловище крепилась сферическая «голова», на которой были установлены лучшие датчики, какие только смогла достать Мэдди: пара видеокамер с высоким разрешением для создания стереоскопического зрения, пара микрофонов, настроенных в диапазоне человеческой речи, призванных выполнять функцию ушей, пучок особо тонких пробников на кончиках гибких антенн, которые должны были действовать в качестве носа и языка, заменяя эти человеческие органы чувств, а также многочисленные тактильные датчики, гироскопы, акселерометры и тому подобное, чтобы создавать роботу ощущение прикосновения, притяжения, перемещения в пространстве. Однако самые дорогие компоненты находились ниже головы, в верхней части цилиндрического туловища: две руки на шарнирах, с параллельно-эластичными активаторами для воспроизведения свободы движения человеческих рук, заканчивающиеся парой самых продвинутых протезов-кистей, покрытых медицинской пластикожей. Утверждалось, что эта кожа, с встроенными датчиками температуры и нажатия, соответствовала чувствительности настоящей кожи и даже превосходила ее, а искусственные пальцы так хорошо моделировали человеческую руку, что могли не только затянуть на винте гайку, но и взять один волосок. Наблюдая за тем, как Пелена проверяет руки, сгибая и разгибая пальцы, Мэдди поймала себя на том, что бессознательно повторяет те же движения своими пальцами. – Ну что скажешь? – спросила она. Ожил экран, закрепленный на голове робота, показав пару мультяшных глаз, симпатичный нос-пуговку и две абстрактные изогнутые линии, изображающие движение губ. Мэдди гордилась тем, что сама полностью разработала «лицо» и написала к нему программное обеспечение. За образец она взяла свое собственное лицо. Из динамика под экраном раздался голос: – Сделано очень хорошо. – Это был голос молодой девушки, звонкий и мелодичный. – Спасибо, – сказала Мэдди. Она следила, как Пелена передвигается по комнате и крутит по сторонам головой, окидывая глазами-камерами окружающую обстановку. – Тебе нравится твое новое тело? – Любопытно, – сказала Пелена тем же тоном, что и раньше. Мэдди не поняла, то ли Пелена действительно была довольна, то ли просто еще не научилась модулировать голос, выражая эмоциональное состояние. – Я могу показать тебе все то, чего ты до сих пор не ощущала, – поспешно сказала Мэдди. – Ты узнаешь, что это такое – передвигаться в реальном мире, а не быть просто призраком в компьютере. Ты поймешь то, о чем я рассказываю, сможешь путешествовать со мной, я познакомлю тебя с мамой и другими людьми. Пелена продолжала передвигаться по комнате, разглядывая награды Мэдди и сувениры на полках, названия книг, плакаты на стенах, модели космических кораблей, висящие под потолком, – свидетельства того, как с годами менялись интересы Мэдди. Она направилась в угол, где стояла корзина с плюшевыми зверями, но остановилась, так как кабель натянулся, не позволив ей доехать до цели всего каких-нибудь несколько сантиметров. – Пока что без этого кабеля не обойтись, поскольку объем данных от датчиков очень большой. Но я работаю над алгоритмом сжатия, так что мы сделаем тебя беспроводной. Пелена сдвинула поворачивающийся экран с нарисованным лицом вперед и назад, изображая кивок. Мэдди обрадовалась тому, что позаботилась об этом, – во многих трудах по робототехнике, посвященных взаимодействию человека и робота, подчеркивалось, что лучше остановиться на схематическом изображении с преувеличенными эмоциями, чем слишком подробно воспроизводить человеческое лицо и сталкиваться, таким образом, с эффектом «зловещей долины»[65]. Порой чисто виртуальное представление оказывалось лучше попыток добиться полной достоверности. Пелена задержалась перед сплетением проводов и электронных компонентов на одной из полок. – Что это? – Первый компьютер, который сделали мы с папой, – сказала Мэдди. И тотчас же перенеслась в то лето почти десять лет назад, когда отец научил ее применять закон Ома, чтобы подбирать нужные сопротивления, и читать электрическую схему, переводя ее в настоящие радиодетали и настоящие проводники. Ей в нос снова ударил запах горячего припоя, и она улыбнулась, несмотря на то что глаза у нее стали влажными. Пелена взяла громоздкую конструкцию в руки. – Осторожней! – воскликнула Мэдди. Но было поздно. Печатная плата разломилась в руках Пелены, и обломки упали на ковер. – Извини, – сказала Пелена. – Я полагала, что прилагаю нужное давление с учетом того, из каких материалов это сделано. – В реальном мире вещи стареют, – сказала Мэдди. Наклонившись, она подобрала с ковра обломки, осторожно зажав их в руке. – Они становятся хрупкими. – Она посмотрела на свои первые неумелые попытки пайки, отметив комки припоя и погнутые ножки элементов. – Полагаю, тут у тебя нет никакого опыта. – Извини, – повторила Пелена, и голос ее по-прежнему прозвучал звонко. – Не важно, – сказала Мэдди, стараясь изобразить великодушие. – Считай это своим первым уроком о реальном мире. Жди меня, я сейчас вернусь. Выскочив из комнаты, она быстро вернулась со спелым помидором. – Этот выращен на какой-то крупной ферме, он даже рядом не стоял с теми, что мы с бабушкой выращивали в Пенсильвании, и все же ты можешь его попробовать. Не надо говорить мне о ликопене и содержании сахара – просто попробуй. Пелена забрала у нее помидор – на этот раз ее механические руки действовали осторожно, пальцы едва примяли нежную кожицу овоща. Она посмотрела на помидор, зажужжали объективы ее видеокамер, наводя резкость. Затем один щуп на голове решительно выдвинулся вперед и одним движением проткнул плод. Мэдди почему-то подумала о комарином жале, протыкающем кожу на руке, или о бабочке, сосущей сок из цветка. Ей стало не по себе. Она так упорно стремилась сделать Пелену человеком, но с какой стати она решила, что та этого хочет? – Очень вкусно, – сказала Пелена. Она повернула свой экран к Мэдди так, чтобы та увидела, как ее нарисованное лицо изобразило улыбку. – Но ты права: с домашним помидором он не сравнится. – Откуда ты знаешь? – рассмеялась Мэдди. – Я перепробовала сотни сортов помидоров, – сказала Пелена. – Где? Каким образом? – До войны богов все крупные производители готовых блюд и рестораны быстрого питания использовали автоматику для разработки рецептов. Папа устроил мне экскурсию по нескольким таким заведениям, и я попробовала все сорта помидоров от «амаль» до «вишневой зебры». Больше всего мне понравилась «Белоснежка». – Рецепты создавались машинами? – спросила Мэдди. До войны она любила смотреть кулинарные программы, и повара там были настоящими художниками, они творили. У нее в голове не укладывалось, что рецепты разрабатывались компьютерами. – А то как же. Эти заведения работали в огромных масштабах, и приходилось оптимизировать так много показателей, что люди с этим просто не справились бы. Блюда, изготовленные по рецептам, должны были быть вкусными, но чтобы при том их можно было приготовить из продуктов, полученных в ограниченных рамках современного механизированного сельского хозяйства. Нет ничего хорошего в разработке какого-нибудь замечательного рецепта, полагающегося на домашние сорта, которые невозможно выращивать в промышленных объемах. Мысленно вернувшись к своему разговору с матерью, Мэдди поняла, что та же самая концепция определяла создание продуктовых наборов: питательные, вкусные, но также простые в приготовлении, чтобы ими можно было накормить сотни миллионов в условиях нарушенных цепочек поставки и ограниченных ресурсов. – Почему ты мне не сказала, что пробовала помидоры? – спросила Мэдди. – Я полагала, ты… – И не только помидоры. Я перепробовала все сорта картошки, тыквы, огурцов, яблок, винограда и многих других овощей и фруктов, о которых ты даже не слышала. В продуктовых лабораториях я проверила миллиарды сочетаний специй. Датчики там по чувствительности многократно превосходят человеческий язык. Робот, еще совсем недавно казавшийся Мэдди невероятным подарком, теперь выглядел убогим. Пелена не нуждалась в теле. Она жила в гораздо более реальном мире, чем могла себе представить Мэдди.