На это он ничего не сказал. А я продолжал думать. – Откуда вы знали, што нужно держать для меня собранный рюкзак? – Я отступил от него на шаг. – Если эта штука на болоте – такая уж неожиданность, почему вы с такой готовностью вышвырнули меня из дома? – План таков и был, с самого начала. Ты тогда был еще совсем маленький… – Он громко сглотнул; грусть обнимала его всего, целиком. – Как только ты достаточно подрастешь, чтобы самостоятельно… – И вы уже тогда собирались выкинуть меня вон, штобы мной кроки пообедали? – Я отступил еще на шаг. – Нет, Тодд… – Он подался ко мне, все так же с книгой в руках, но я еще отшагнул. Он махнул рукой: типа ладно, как хочешь. И закрыл глаза. И открыл для меня свой Шум. Через месяц, первым делом сказал он… И дальше мой день рожденья… День, когда я стану мужчиной… Вот там-то оно все и… Што происходит, когда… Што остальные мальчишки делали, когда становились мужчинами… Одни… Сами… Как убивают все, што в них еще осталось от мальчиков, до последней… И… И што на самом деле происходит с теми, кто… Срань господня! И нет, я больше ничего об этом не скажу. А как я себя от этого чувствую – и подавно. Я посмотрел на Бена, и передо мной был другой человек, не такой, как всегда; не такой, какого я знал. Знание опасно, да. – Вот поэтому-то тебе никто ничего и не говорит, – сказал он. – Чтобы ты не сбежал. – И вы бы меня никак не защитили? – Я снова мяукнул (да заткнись уже наконец!). – Мы сейчас тебя защищаем, Тодд, – сказал он. – Прогоняя тебя отсюда. Мы хотели быть уверены, что ты сумеешь выжить один, самостоятельно – для того мы всему тебя и учили. А теперь тебе надо идти… – Если через месяц должно случиться вот это, почему вы так долго ждали? Почему раньше меня не убрали отсюда? – Мы не можем уйти с тобой, вот в чем все дело. И мы всё никак не могли отослать тебя в никуда одного. Это невыносимо. Видеть, как ты уходишь… Такой маленький… – Он снова погладил обложку книги. – И да, мы надеялись на чудо. Что вдруг нам не придется… Тебя потерять, сказал Шум. – Но чуда не случилось, – сказал я, помолчав секунду. Бен покачал головой. Протянул мне книгу. – Прости, – сказал он. – Прости, что все вышло вот так. И в его Шуме было столько настоящего горя, столько скорби, и заботы, и взвинченности, и я знал, што он говорит чистую правду и ничего не может поделать с происходящим, и я ненавижу весь сегодняшний день, но беру у него из рук книгу и сую ее обратно в пакет, а пакет – в рюкзак. Дальше мы молчим. А што тут еще скажешь? Всё – и ничего. Всё – не можешь, поэтому не говоришь ничего. Он снова притянул меня к себе – в губу воротником двинул, как Киллиан, но только на сей раз я не отодвинулся. – Помни всегда, – сказал Бен. – Когда твоя ма умерла, ты стал нашим сыном, и я тебя люблю, и Киллиан тоже любит. Всегда любили и всегда будем. Я уже открыл было рот сказать: «Я не хочу уходить», – но из него так ничего и не вышло. Потому што – БАМММ!!! – раздается самый громкий удар, какой я слышал в Прентисстауне за всю свою жизнь, как будто што-то взлетело на воздух… прямо к небу. И слышно это может быть только с нашей фермы. Бен выпустил меня и оттолкнул, и ничего не сказал, но его Шум вопил на всю округу Киллиан. – Я с тобой, домой, – крикнул я, – я тоже буду драться! – Нет! – рявкнул он. – Тебе нужно убираться отсюда. Обещай мне! Двигай через болото и подальше, прочь, скорее! Я секунду молчал. – Обещай мне! – повторил Бен, на сей раз очень требовательно. – Обещай! – гавкнул Мэнчи, и страх было слышно даже в этом. – Обещаю, – сказал я. Бен протянул руку назад и што-то там отстегнул, повозился немного, пока оно совсем отцепилось, и подал мне. Это был его охотничий нож, большой такой, с костяной рукояткой и зубчатым лезвием, способный разрезать все на свете, нож, который я на самом деле надеялся получить на день рожденья, когда стану мужчиной. Ремень тоже при нем, надевай хоть сейчас. – Возьми, – сказал Бен. – Забирай его с собой на болота. Он может тебе понадобиться. – Я никогда раньше не дрался со спаклом, Бен. Он все равно протянул его мне, и я взял. С фермы донесся еще один БАМММ. Бен оглянулся на нее, потом на меня. – Двигай. Следуй по реке до болота и дальше. Беги что есть мочи и не смей оборачиваться, Тодд Хьюитт. – Он взял меня за руку и крепко сжал. – Если я смогу тебя найти – я найду, клянусь. Но не останавливайся, Тодд. Держи свое слово. Вот и все. Это «прощай». «Прощай», которого я в жизни не хотел. – Бен… – Пошел! – крикнул он и сорвался с места, оглянувшись на бегу только раз, и кинулся опрометью обратно, на ферму, к тому, што творилось на краю света… што бы там ни творилось. 6 Нож передо мной – ВПЕРЕД, МЭНЧИ! – крикнул я, кидаясь бегом, хотя каждый кусочек меня хотел только мчаться вслед Бену, который удалялся в противоположную сторону, через поля, штобы, как он и сказал, сбить со следу тех, кто мог сейчас следить за Шумом. Я только на секунду остановился, заслышав со стороны дома хлопки потише – наверняка ружейные выстрелы. Я подумал про ружье, которое Киллиан забрал у мистера Прентисса-младшего, и про все ружья, которые мэр Прентисс и его люди позабирали в городе, и как все эти ружья сейчас против Киллиана с его одним, краденым, и еще про те несколько подумал, што есть у нас в доме, да только долго они все одно не продержатся, даже вместе, и што это, интересно, так грохнуло раньше, хотя это наверняка Киллиан рванул генераторы, штобы сбить нападающих с толку и заставить Зашуметь так, штобы никто не расслышал, как я убегаю в лес. Все это – штобы я мог скрыться. – Вперед, Мэнчи, – повторил я, и мы пробежали последние несколько футов до реки, и повернули направо, и двинулись по берегу под уклон, стараясь держаться подальше от камышей. В камышах, там кроки живут. Я вытащил нож из ножен и держал всю дорогу в руке, а шли мы и вправду очень быстро. – Што, Тодд? Што, Тодд? – продолжал тявкать Мэнчи. На его языке это означало: «Скажите же мне наконец, што такое у вас происходит?» – Не знаю, Мэнчи. Заткнись и дай мне подумать. Рюкзак прыгал у меня на спине на бегу, но мы держали темп изо всех сил, продираясь чрез кусты и перепрыгивая через лежачие бревна. Я вернусь. Точно вернусь. Так я и сделаю. Они сказали, я пойму, што мне делать, и вот я понял. Пойду на болото и убью спакла, если смогу, а потом вернусь домой и помогу Бену с Киллианом, а потом мы все вместе уйдем в эти другие места, про которые Бен говорил. Да, так я и поступлю. – Обещал, Тодд, – горестно подал голос Мэнчи. Тропинка неприятно прижималась к камышам. – Пасть закрой, – сказал я. – Я обещал, што уйду, но штобы уйти, может, надо сначала вернуться. – Тодд? – переспросил Мэнчи. Да, я тоже в это не верю.