— Именно так вы это и должны воспринимать, — улыбка не сходила с его губ. Официантка принесла Карпову пиво и забрала кружку и пустые тарелки. — Итак, я продолжаю угадывать, — сделав несколько глотков из кружки, он поставил ее на стол, — значит, вы занимаете руководящий пост, один из руководящих постов в небольшой коммерческой фирме, которая занимается, предположим, торговлей? Нет, — он покачал головой, — не тот тип. Видя, что Вершинина не отвечает ни да, ни нет, он продолжил свои умозаключения: — Скорее всего, вы работаете в сфере услуг, — теперь он уже ожидал какого-нибудь ответа. — Предположим, что вы правы. — Ага, — Виталий удовлетворенно потер руки, — осталось определить сектор этой сферы. Вы директор ателье по пошиву одежды. Вершинина отрицательно покачала головой. — Тогда — служба знакомств. — У вас осталась всего одна попытка, — Валандра поднесла фужер с вином к губам и сделала несколько глотков. — Но я чувствую, что близок к разгадке. Его темные глаза блестели, и Вершинина видела, что Виталию по-настоящему хочется отгадать ее профессию. Он надолго задумался, закурил и, наконец, обрадованно произнес, выпуская дым через тонкие ноздри: — Знаю, вы — руководите нотариальной конторой. — Я вас предупреждала… — усмехнулась Вершинина, — отодвигая пустую тарелку. Виталий огорченно потянулся к пиву. — Валентина Андреевна, — перед их столиком внезапно появился Толкушкин, держа в руках несколько фотографий, — здравствуйте, — кивнул он Виталию, и посмотрел на Валандру, — я решил пройти по проспекту, возле дома Трауберг почти нет кафе. — Хорошо, Валера, — она кивнула, — вечером поговорим. — Ну, я тогда продолжу. Толкушкин нацепил на лицо дежурную улыбку и направился к Елене, стоявшей за стойкой. — Кто же вы, если не секрет? — Виталий посмотрел Вершининой в глаза. — Я работаю в фирме «Кайзер», слышали про такую? — Конечно, — разочарованно произнес Виталий. Возможно, таким образом он хотел привлечь к себе внимание, — но что вы там делаете, если это не секрет, конечно? — Руковожу службой безопасности. — Вот это да! — он даже приоткрыл рот, — кто бы мог предположить: такая красивая дама и вдруг — служба безопасности. А это ваш сотрудник? — он показал глазами на Толкушкина, оживленно беседующего с официанткой. — На этот раз вы правы, — Вершинина допила вино, и закурила. — Тем не менее ужин за мной, — произнес Виталий. — Это была беспроигрышная лотерея, — Вершинина откинулась на спинку стула, — так что вы мне ничего не должны. — Должен, не должен, какое это имеет значение? Я просто приглашаю вас. Вы что, против? Примите к сведению, что своим отказом вы убьете меня. — Вы действительно артист, — она улыбнулась и, заметив, что Елена и Толкушкин закончили беседу, сделала знак официантке. — Двести сорок восемь рублей, — отчеканила та с улыбкой, подойдя к столику. Получив сдачу, Вершинина встала из-за стола. — Когда вы освобождаетесь сегодня? — Виталий легко поднялся со стула, — я вас встречу. — Думаю, в семь тридцать. — Я обязательно приду. — Как хотите. Глава четвертая В шесть вечера Маркелов и Толкушкин сидели в кабинете Вершининой. — Ну что, Вадик, — Вершинина отложила в сторону договор, — начнем с тебя. Что удалось узнать? — На работе, — сосредоточенно начал Маркелов, — Маргарита Львовна поддерживала с коллегами довольно ровные отношения, но была очень замкнутой. За все время работы на совместные вечеринки оставалась всего пару раз, да и то уходила первой. Единственным человеком, с которым у нее были более-менее близкие отношения, была Людмила Филатова — преподаватель математики. Я с ней говорил, наверное, с полчаса, но единственное, что мне удалось у нее узнать, это то, что Маргарита фактически не имела друзей. — А как же Людмила? — поинтересовалась Вершинина. — Они вместе ходили на концерты. Филатова говорит, ей казалось, что Маргарита брала ее с собой просто для компании, то есть, чтобы показать возможным ухажерам, что она не одна. — Но ведь Филатова — женщина! — Ну и что, она использовала ее, как выразилась Людмила, в качестве громоотвода. Если кто-то из мужчин оказывался слишком назойливым, Маргарита просто оставляла его с Людмилой и потихоньку сваливала. — Она как-то объясняла потом свое поведение? — Сама — нет, а Людмила не спрашивала. — Интересно, почему? — Как почему, — Маркелов начал горячиться, — Маргарита ведь оплачивала их совместные походы в театры и на концерты, знаете ведь, какая у учителей зарплата. Вот она и боялась, что Маргарита больше не будет ее приглашать. — Понятно. — Ну, по работе все. Теперь — соседи. Я опросил практически всех, кто оказался дома. Никто ничего не заметил. Я зайду еще вечером, опрошу тех, кто работает. — А вообще, с мужчинами ее кто-нибудь видел в последнее время? — Кроме отца и брата к ней никто не заходил. — Брата? — переспросила Вершинина. — Да, а что? — удивился Маркелов. — Ничего, просто Лев Земович сказал, что она практически не поддерживала с ним отношений. — Не знаю, — Маркелов пожал плечами, — я понял, что Марк заходил к ней два-три раза в месяц. Вершинина сплела пальцы рук и задумалась. В кабинете воцарилось молчание. Наконец, как бы что-то решив, она спросила: — У тебя все? — Все. — Теперь ты, Валера. Кстати, дай-ка мне фотографии, — Вершинина протянула руку. Толкушкин достал из кармана клетчатой рубашки несколько фотокарточек, и Вершинина стала их рассматривать. У Маргариты Трауберг было простое веснушчатое лицо с пухлыми губами и крупноватым носом. Кудрявые светло-рыжие волосы были уложены в прическу, открывающую лоб и уши. Положив фотографии на стол, Валандра посмотрела на Толкушкина. — Что же ты молчишь? — У меня пока ничего, — пожал плечами Валера, — надо будет еще завтра поработать, обслуживающий персонал почти во всех кафе работает в две смены. — Хорошо, с утра и начинай, — она повернулась к Маркелову, — а у тебя еще и на сегодня есть работа. — Есть, — согласился Маркелов. — Ладно, все свободны. Вершинина попрощалась с ребятами и достала из ящика стола тетрадь.