— А после концерта? — Я проводил Марго и пошел домой. — Вы были в консерватории или в филармонии? — Не пойму, — спохватился Трауберг, — какое все это имеет отношение к тому, что случилось с моей сестрой? — Еще немножко, потерпите. Так где вы были? — В консерватории. — Что было в программе? — Чайковский, Шопен, Бетховен. — А вы знали, что Маргарита незадолго до убийства получила от вашего отца солидную денежную сумму? Трауберг сделал удивленное лицо. — Впервые от вас слышу. — Ну что ж, Марк Львович, спасибо вам за помощь, не смею вас больше задерживать. Если мне потребуется еще какая-нибудь информация, я позвоню. — До свидания, — Трауберг поднялся и направился к двери. Глава шестая — Ты вообще, собираешься идти домой, или мне отправлять тебя под конвоем? Время уже второй час. — Сейчас, Валентина Андреевна, только дождусь Николая с фотографиями. Алискер сидел в вершининском кабинете в кресле у столика с чайником, держа в правой руке недопитую чашку чая. — В любом случае, я не позволю тебе работать, — Вершинина прохаживалась по кабинету с сигаретой, — даже и не мечтай. Ей тоже не терпелось взглянуть на фотографии. Она уже собиралась было позвонить Антонову на сотовый, но тут он сам появился в дверях кабинета, держа в руках объемистый коричневый пакет. — Спасибо, Коля, — поблагодарила его Вершинина, — можешь идти отдыхать. Коля попрощался с Вершининой и с Мамедовым и вышел из кабинета. Разорвав пакет, Валандра высыпала его содержимое на стол. Мамедов подошел и встал рядом. Это были большие, размером с лист писчей бумаги, черно-белые фотографии, явно выполненные профессиональным фотографом. Все они были разделены на пять стопочек, по нескольку фотографий в каждой. На обороте каждой фотографии были дата, фамилия, имя и отчество жертвы и еще кое-какие пометки. Вершинина обошла стол и села в свое кресло, Алискер пристроился в кресле для посетителей. Взяв одну стопку фотографий в руки, Вершинина начала их разглядывать. На них был изображен труп Маргариты Львовны, снятый с разных сторон. Отдельно, крупным планом было дано лицо жертвы с выколотыми глазами и участок груди, на которой был запечатлен знак, оставленный маньяком: яблоко, внутри которого была сделана надпись «TARSUS». На обороте одной из фотографий с общим видом было написано: «Тридцатое мая тысяча девятьсот девяносто девятого года четыре часа двадцать минут. Трауберг Маргарита Львовна, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения.» Ниже был написан ее адрес. Вершинина передала фотографии Мамедову и взяла другую стопку. — Ну, посмотрел? — спросила она Алискера, когда последняя стопка фотографий прошла через их руки. — Иди, скажи Болдыреву, чтобы отвез тебя домой. — Погодите минутку. Он достал из заднего кармана брюк небольшой блокнот и вынул из него численник. — Давайте-ка посмотрим. — Что? — Вот, смотрите. Первая жертва — Береговая Людмила Петровна — двадцать седьмое декабря прошлого года, в январе — никого. Следующая жертва — Ермонская Елена Викторовна — седьмое февраля этого года, затем — четырнадцатое марта, девятнадцатое апреля и тридцатое мая. Это не может быть простым совпадением. — Ты хочешь сказать, что все убийства были совершены в воскресенье? — посмотрела на него Вершинина. — Вот именно. Кроме апреля. Девятнадцатое апреля был понедельник. — Здесь указано не время убийства, а время, когда были сделаны фотографии. Маргарита Трауберг, скорее всего, была убита вечером двадцать девятого мая, а в три пятнадцать преступник покинул место убийства, это зафиксировано у нас в журнале. — Тогда с большой долей вероятности можно предположить, что и всех остальных он убил в субботу. — А как же девятнадцатое апреля? — Значит, труп был обнаружен не сразу, это можно проверить в прокуратуре. — Если даже это и так, — Вершинина закурила, — что нам это дает? — У преступника есть своя система. — Да, есть, — согласилась Вершинина, — и, разгадав ее, мы сможем быстрее отыскать этого маньяка. — Как вы думаете, что означает это яблоко и надпись «TАРСУС» внутри? — В этом знаке зашифрованы его фамилия и адрес, — усмехнулась Вершинина, — кстати, ты знаешь, — она вспомнила вчерашний разговор в ресторане, — это предположение может быть недалеко от истины. — Вы скажете тоже, — скептически произнес Алискер, — может быть, там есть и год его рождения? — Может быть… — задумчиво произнесла Валандра. — А вы знаете, Валентина Андреевна, это словечко Тарсус чем-то мне знакомо. Скорее всего, это что-то латинское или греческое. Нет, все-таки латинское. Мамедов взял одно фото с вырезанным знаком и начал его рассматривать. — Это может быть все что угодно: имя собственное, географическое название или просто обозначение предмета, — задумчиво произнесла Вершинина. — А места убийств никак не связаны одно с другим? — Три убийства в центральных районах, два на окраинах, — ответила Валандра, взглянув на оборотную сторону фотографий. — Нужно еще попробовать посмотреть по карте, — загорелся Мамедов, — я видел какой-то фильм, там маньяк из мест, где он убивал свои жертвы, составлял крест или что-то в этом роде. — Карты у нас нет, — Вершинина сняла трубку внутреннего телефона, — алло, Шурик, скажи Сергею, пусть доедет до ближайшего киоска «Роспечати», купит карту Тарасова и принесет мне. Она положила трубку и потянулась за сигаретой. Алискер тоже закурил. — А что вы думаете по поводу брата Маргариты? По-вашему, он мог убить? — Не знаю, — Вершинина сделала неопределенный жест, держа сигарету в руке, — нужно поговорить с его девушкой, Оксаной. — Если он убил, то может предупредить ее. — Скорее всего, он не имеет к убийству сестры никакого отношения — кишка тонка. — Зачем же встречаться с Оксаной? — Для успокоения совести, как говорят… Дверь кабинета приоткрылась, и в проеме появился Болдырев. — Можно? — Заходи, — Вершинина поманила его пальцем, — принес? — Вот, — он положил на стол перед Вершининой голубой прямоугольник сложенной карты и повернулся, чтобы уйти. — Погоди, — остановила его Валандра, — сейчас отвезешь домой этого инвалида-работоголика. — Так нечестно! — возопил Мамедов, — мы еще не смотрели карту. — Хорошо, — смилостивилась Валандра, — только после — сразу домой. Она освободила стол, отодвинув в сторону фотографии, и расстелила на нем карту. Алискер подошел, вынул из блокнота ручку и начал отмечать жирными точками места, в которых произошли убийства. Болдырев, хоть и не понимал сути происходящего, с интересом наблюдал за его действиями.