Гамаш рассмеялся. Его глубокомысленное замечание явно не произвело впечатления на Кей Томпсон. Наверное, она была права. Ему не дано было понять, почему молодые люди во время битвы на Сомме выкрикивали именно эту фразу. — Я хотел показать вам кое-какие фотографии, — сказал он, разложив на столе снимки, сделанные Саулом. — Кто это? — спросила Кей. — Это ты, та belle, — улыбнулась Эмили. — Ты шутишь? Ужас! Я похожа на картофелину, торчащую из корзины с грязным бельем. — На некоторых фотографиях видно, что вы разговариваете с Сиси. Что вы ей говорили? — спросил Гамаш. — Я говорила ей, чтобы она сидела спокойно. Она постоянно ерзала. Меня это раздражало. — И она вас послушалась? Почему? — Все слушаются Кей, — с улыбкой сказала Эмили. — Как и ее отец, она прирожденный лидер. Гамаш подумал о том, что это не совсем так. Из трех подруг настоящим лидером была Эмили Лонгпре, хотя ее лидерство и не носило показного характера. — Наша Кей много лет руководила «Лесопильней Томпсон» на горе Эко. Без всякой посторонней помощи. У нее в подчинении находились десятки лесорубов, и все они ее уважали и любили. Это было самое преуспевающее лесозаготовительное предприятие в округе. — Если уж я могла заставить любого из своих дикарей раз в неделю принимать ванну, то угомонить Сиси мне не составило особого труда, — фыркнула Кей. — Всегда терпеть не могла нервозных людей. — Нам стало известно, что де Пуатье — не настоящая фамилия Сиси, — сказал Гамаш, внимательно наблюдая за выражением лиц обеих женщин. Но они продолжали рассматривать лежащие на столе фотографии и никак не отреагировали на его слова. — Мы полагаем, что ее мать родом из Трех Сосен, и Сиси решила переехать сюда именно по этой причине. Она хотела найти свою мать. — Бедняжка, — сказала Эмили, но глаз не подняла. Ее взгляд был по-прежнему устремлен на фотографии. — Ей это удалось? — Найти мать? — уточнил Гамаш. Ему показалось, что Эмили сознательно избегает встречаться с ним взглядом. — Не знаю. Но зато я знаю, что имя или фамилия ее матери начиналось на букву L. Вы, случайно, не знаете женщину с таким инициалом? — Знаю, — улыбнулась Эмили. — Ее фамилия Лонгпре. Кей рассмеялась скрипучим смехом. — Бросьте, старший инспектор. Вы же не можете всерьез подозревать, что Эм — мать Сиси? Вы думаете, она могла бы отказаться от своего ребенка? Эм абсолютно не способна на подобный поступок. Скорее уж она смогла бы выиграть матч по керлингу. — Благодарю тебя, дорогая, за то, что ты обо мне такого хорошего мнения. — Может быть, вы вспомните кого-нибудь еще? Обе женщины ненадолго задумались и одновременно отрицательно покачали головами. Но Гамаш им не поверил. Они явно что-то скрывали. И Эм, и Кей прожили в Трех Соснах всю свою жизнь и, следовательно, не могли не знать мать Сиси. В пятидесятые годы в маленькой квебекской деревушке беременная девушка наверняка привлекала к себе всеобщее внимание. — Позвольте мне подвезти вас, старший инспектор, — предложила Эм после долгой неловкой паузы. Гамаш начал собирать фотографии, и внезапно одна из них привлекла его внимание. Кей сердито косилась на Сиси, которая пристально смотрела на стоящий перед ней стул. Было очевидно, что ей не терпится добраться до него. Старший инспектор понял, как именно убийце удалось осуществить задуманное. Глава 27 Супруги Морроу включили телевизор, и Бювуар вставил в плеер видеокассету. Его не особенно вдохновляла перспектива двухчасового просмотра какого-то старого английского фильма, где наверняка не было ничего, кроме длинных, нудных диалогов. Ни взрывов. Ни драк. Ни секса. Бювуару казалось, что валяться в постели с гриппом и то увлекательнее, чем смотреть «Лев зимой». Агент Лемье нетерпеливо ерзал рядом с ним на диване. Детский сад. По просьбе Гамаша Эмили Лонгпре высадила его у бывшего дома Хедли. — Хотите, я подожду вас, старший инспектор? — Благодарю за предложение, мадам, но не нужно. Небольшая прогулка пойдет мне на пользу. — Сегодня очень холодно, а к вечеру похолодает еще больше. Эм показала на приборную панель. На небольшом дисплее высвечивались часы и температура. Минус пятнадцать, а ведь солнце село всего несколько минут назад. Было полпятого вечера. — Мне никогда не нравился этот дом, — сказала Эм, глядя на готические башенки и ложные окна фасада. Чудь дальше сияли манящие огни Трех Сосен, обещая приятную компанию и аперитив у весело пылающего камина. Гамаш с усилием открыл заиндевевшую дверцу, которая протестующе скрипнула. Он проводил взглядом машину Эмили и, после того как она исчезла за гребнем холма, повернулся к дому. Свет горел только в окнах гостиной. Старший инспектор нажал кнопку звонка. — Входите, входите скорее, старший инспектор! — Ричард Лайон буквально втащил его в прихожую и захлопнул дверь. — Ужасная ночь. Он понимал, что его показная сердечность выглядит фальшиво. Неужели он не способен говорить нормальным человеческим голосом? Надо представить себе, как бы вели себя на его месте люди, которыми он восхищался. Президент Рузвельт, например. Или капитан Жан-Люк Пикар из «Звездного пути». — Чем могу быть полезен? — Лайону понравилось, как он задал этот вопрос. Спокойно, сдержанно, уверенно. Теперь главное было ничего не испортить. — Мне нужно задать вам пару вопросов, но прежде всего я хотел узнать, как ваша дочь. — Кри? Ну почему каждый раз, когда он спрашивал о Кри, у Лайона был такой озадаченный и удивленный вид, как будто он только что обнаружил, что у него есть дочь? Или, может быть, он удивлялся тому, что кто-то вообще интересуется ее судьбой? — Думаю, она уже приходит в себя. Немного поела. Я включил обогреватели, так что ей не холодно. — Она разговаривает? — Нет, но она никогда не была особенно разговорчивой. Гамашу хотелось схватить этого апатичного мямлю за плечи и хорошенько встряхнуть. Может быть, хоть таким образом удастся вывести его из состояния летаргии? Не дожидаясь приглашения, Гамаш прошел в гостиную и сел напротив Кри. Сегодня она была одета в белые шорты, которые передавливали ее ноги, и короткую розовую майку на бретелях. Волосы, собранные в два жиденьких хвостика, обрамляли бледное, лишенное всякого выражения лицо. — Кри, это я, старший инспектор Гамаш. Как у тебя дела? Ответа не последовало. — Здесь прохладно. Хочешь, я дам тебе мой свитер? — Гамаш снял теплую шерстяную кофту, накинул ее на обнаженные плечи девочки и повернулся к Лайону. — Советую вам после моего ухода укутать ее одеялом и растопить камин. — Но он почти совсем не дает тепла, — сказал Лайон. Он ненавидел себя за это. Почему он постоянно оправдывается? Он должен говорить уверенно, решительно, как положено хозяину дома. — И у нас нет дров. — В подвале есть дрова. Я помогу вам перенести их сюда. Может быть, вы и правы насчет тепла, но живой огонь радует глаз, а это тоже немаловажно. А теперь я хотел бы задать вам несколько вопросов. Гамаш снова вышел в прихожую. Он не хотел слишком долго задерживаться в этом доме. Кроме того ему нужно было еще успеть в книжный магазин Мирны до закрытия. — Как фамилия вашей жены? — Де Пуатье. — Ее настоящая фамилия. Вид у Лайона был совершенно ошарашенный. — Как, разве ее фамилия не де Пуатье? Что вы такое говорите? — Она ее выдумала. Вы не знали? Лайон растерянно покачал головой. — Каково ваше финансовое положение, месье Лайон? Он открыл было рот, чтобы соврать, но вовремя спохватился. Ведь ему больше не нужно было лгать, притворяться и постоянно изображать из себя нечто, чем он на самом деле не являлся. Это из-за Сиси он послушно делал вид, что всю жизнь прожил в доме, подобном этому. В настоящем особняке, возвышающемся на вершине холма. Что он успешен. Что он богат. — Мне пришлось отказаться от пенсии, чтобы купить этот дом, — сказал Лайон. — Боюсь, что мы по уши в долгах. Он удивился, насколько легко далось ему это признание. Сиси всегда повторяла, что они никому и никогда не должны говорить правду. Это их погубит. Но, как оказалось, ложь и скрытность не менее губительны. Именно они довели их семью до полного разорения. И вот теперь Ричард Лайон наконец-то сказал правду. И никакой катастрофы не произошло. — Уже нет, — услышал он голос старшего инспектора. — Ваша жена застраховала свою жизнь на несколько сотен тысяч долларов. Лайон понял, что совершил ошибку. Он уже горько раскаивался в том, что сказал правду. Надо было что-то делать. Как бы на его месте поступил президент Рузвельт? Капитан Пикар? Сиси? — Я ничего об этом не знал, — солгал он. — Ваша подпись стоит на страховом полисе. Мы видели документы. Лайон почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.