Она замолкает резко. Похоже, размышляет. – Я не знаю. Я решаю больше не приставать к ней с вопросами. Крепче сжимаю ее руку: – Держись за меня, вдвоем нам будет легче выбраться отсюда. Она, по крайней мере, не протестует. Мы идем близко к домам, пока не выходим на Стургатан и не оказываемся в общем потоке, шагаем по битому стеклу и окуркам, сломанным зонтикам и пластиковым пакетам. Откуда-то издалека слышится детский плач. Я оборачиваюсь. Но вижу не ребенка, а очередную драку, начавшуюся позади нас. Я ускоряю шаг. Тащу Тильду за собой. Мы проходим разбитые витрины цветочного магазина, где раньше работала Джудетт. Кафе, где у нас с Тильдой было первое свидание. В другое время, в другом мире, где казалось, что никакие опасности нам не угрожают. Тильда тогда была другой. То же самое касается и меня. «Той Тильды, с которой ты был… больше не существует. Ее, наверное, вообще нет», – думаю я. – Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я. Тильда сонно ухмыляется. Спотыкается за моей спиной. – На сто процентов. – Что на сто процентов? Она отклоняет голову назад. Смотрит на меня из-под полузакрытых век.: – На сто процентов затраханной. Потом она смеется. Пробует вырваться. – Я справлюсь сама. Ты можешь идти, – говорит она. Одна часть меня хочет, чтобы я сделал это. Мне больно видеть ее такой. – Уходи, – продолжает она. – Я не могу… когда ты смотришь на меня… собачьими глазами. Я дергаю ее за руку. Она чуть не падает. – В чем дело? – хрипит она. Я еще сильнее сжимаю ей запястье. Мне хочется трясти Тильду, пока ее глаза не перестанут быть стеклянными, не оживут снова. – Я не собираюсь оставлять тебя здесь. Ты же, черт возьми, едва стоишь на ногах. – Отпусти меня. Я слышу шум торопливых шагов, и когда смотрю в ту сторону, вижу нескольких мужчин лет тридцати, приближающихся к нам. Они аккуратно причесаны. Трезвые. Все одеты в похожие черные ветровки. – Все нормально? – интересуется один из них. Меня охватывает страх. – Да, – отвечает Тильда. – Мы просто разговариваем. – Ты уверена в этом? Мы можем проводить тебя домой, если хочешь. Остальные подходят все ближе. С ненавистью смотрят на меня. Я понимаю, что они видят: араба с кровоточащей бровью и девицу, пытающуся сбежать от него. – Все нормально, – говорит Тильда. – Ты можешь рассказать нам. Мы защитим тебя. – Мне не нужна ваша защита. Оставьте нас в покое, чертовы идиоты! Они не уходят. Ниже по улице витрина с шумом разлетается на кусочки, но они даже не смотрят в ту сторону. Один из них, похоже, разочарован. Он хочет действовать. Стать спасителем Тильды. Но тогда ему необходимо что-то, от чего он мог бы спасти ее, желает она того или нет. Он делает шаг ко мне. Кровь на висках пульсирует все сильнее. Я не дрался с самого детства. И их трое против одного. – Пошли, – говорит Тильда, и теперь она тянет меня. Я таращусь прямо вперед. Только когда я уверен, что они не следуют за нами, страх медленно проходит. Его заменяет злоба. А после нее приходит стыд. – Спасибо, – говорю я. Но Тильда не отвечает, и я даже сомневаюсь, что она слышит меня. Стекло хрустит под нашими подошвами, когда мы проходим мимо разбитой витрины. Это магазин, где я и мамы покупали конфеты каждую субботу, когда я был маленьким. Полки опрокинуты, пустые пластиковые ящики разбросаны на полу. Судя по шагам, кто-то снова бежит сзади. Я разворачиваюсь, ожидая увидеть мужчин в черных куртках, но это голый по пояс парень, который прижимает скомканную тенниску к разбитому носу. Он встречается со мной взглядом, а потом исчезает из виду. Я увлекаю Тильду на другую улицу. Здесь меньше народа. Большинство молчит. Похоже, они так же ошарашены, как и я. – Мне надо покурить, – заявляет Тильда и резко останавливается. Она прислоняется к столбу, достает пачку сигарет с предупреждающем текстом на русском языке. Ее грязные руки дрожат, и мне приходится помочь ей зажечь сигарету. Она сразу покрывается пятнами от мелких капель дождя. Тильда делает затяжку так жадно, что слышится треск огня, пожирающего бумагу. Она наполняет дымом легкие. А ведь еще недавно так берегла их. Люди косятся на нас, проходя мимо. Тильда, судя по всему, даже не замечает их. Она раскачивается на месте. – Что ты принимала сегодня? – спрашиваю я снова. – Какая тебе разница? – Ты должна прекратить. – Заткнись, Симон. Ты тоже далеко не праведник. – Это не одно и то же. Ты даже сама не знаешь, что принимаешь? Тильда с издевательской улыбкой смотрит на меня: – Ты беспокоишься обо мне, Симон? – Как и все! – Все делают это. Все рвутся рассказать мне, что я должна делать. Малышке Тильде, которая может быть умницей, если только захочет. – Она с ненавистью таращится на меня. – Все такие лицемеры. – Мы просто хотим помочь тебе. – Конечно. Она шатается. Опять прислоняется к столбу. Делает затяжку, сощурив глаза от дыма. – Мне надо идти, – заявляет она. – Куда ты собралась? – Неважно. – К Саиту? – Прекрати. Сайт – ничтожество. – Тильда… Если ты решила добыть еще этого дерьма… не надо. Пожалуйста. Тильда швыряет в сторону сигарету, которая с шипением гаснет, приземлившись на мокрый тротуар. Но сама стоит на месте. Смотрит на небо. Моргает. Крошечные капли блестят в ее волосах. – Знаешь, что я поняла? – говорит она. – Все те, кто говорит, что они знают, что лучше для меня… и верят, что они лучше, чем я… они худшие из всех. Я не собираюсь с этим больше мириться. – Тильда, – говорю я, – я не считаю себя лучше, чем ты. Она начинает плакать. Трясет головой. Я пытаюсь обнять ее, но она выскальзывает из моих рук. – Ты не понимаешь. Есть только один человек, который смог бы сделать это, но она… Тильда замолкает. Со злостью вытирает щеки. – Я, пожалуй, понял бы, если бы ты поговорила со мной, – говорю я. – Мы же разговаривали обо всем. – Нет. Не разговаривали.