– Я не знаю точно. Она сказала, что люди лицемерны. Мария отрывает взгляд от блокнота: – Что, по-твоему, она имела в виду? Я кошусь на Стину: – Тильда отрывалась на всю катушку… судя по слухам. – А конкретно? – спрашивает Мария. – Наркотики? Секс? Я пожимаю плечами: – Кто знает, насколько они правдивы? Я как наяву вижу стеклянный взгляд Тильды перед собой. «На сто процентов затраханная». Я не хочу, чтобы она оказалась в дерьме, когда вернется. Но, может, стоит сказать все как есть? Может быть, она получит необходимую помощь. – Симон? – говорит Мария. Тильда никогда не простила бы меня. – Я не знаю, – отвечаю я снова. – Она считала тебя лицемером? Так ли это? Такой ли я? «Заткнись, Симон. Ты тоже далеко не праведник». – Я не знаю, – повторяю я. – Почему ты спрашиваешь? – интересуется Стина. – Это же все равно их дело? – Нам стало известно, что Симон и Тильда из-за чего-то ссорились. Несколько человек попытались вмешаться. Стина поворачивается ко мне на диване. Впервые я вижу беспокойство в ее глазах. Покалывания из моих пальцев распространяются выше на руки. – Несколько человек подошли к нам, – подтверждаю я. «Здесь все нормально? Ты можешь рассказать нам. Мы защитим тебя». – Я не знаю их, – продолжаю я. – Они были одеты в похожие ветровки. Черные. В глазах Стины вспыхивает злоба, когда она опять поворачивается к Марии. – Тебе же известно не хуже меня, чем занимаются эти придурки из народной дружины. – Да, – быстро отвечает Мария. – Я тоже не в восторге от них. Но мне в любом случае требовалось проверить то, что они говорили. – Она смотрит на меня. Стряхивает собачью шерсть со своего пиджака. – По их словам, ты тянул ее за руку. – Мне не хотелось, чтобы она куда-то шла одна. Много всякого происходило в городе как раз тогда, и она… она была по-настоящему пьяна. – Я понимаю, – говорит Мария. – Что вы делали потом? – Мы пошли вниз по боковой улочке, которая называется… она еще ведет к железнодорожной станции… – По Гамла кварнгатан? – Точно. И мы встретили наших друзей, Элин и Аманду, о них я уже рассказывал. И Али и Хампуса. Они хотели, чтобы мы пошли с ними на вечеринку к Али. – Вы так и сделали? – Я пришел туда один. – После того, как вы с Тильдой расстались? Я киваю. – Куда она собиралась? – Я не знаю. Она хотела поговорить с кем-то, но не сказала с кем именно. – И ты понятия не имеешь? – Нет. Мария наблюдает за мной, и внезапно я понимаю, что она не верит мне. Ей известно что-то, о чем я не знаю. Мне становится страшно. Страшно по-настоящему. – Когда ты пришел на вечеринку? – Я понятия не имею, сколько тогда было времени. Я бродил по городу и думал. – Тебе не попался никто знакомый на пути? Я качаю головой. Мне нужно найти Тильду. Она должна рассказать, что с ней все нормально, и что она пребывала в полном здравии, когда я расстался с ней. – Из-за чего вы ссорились на вечеринке в бассейне? – спрашивает Мария. – Ссорились? – Да. Ты сказал ей, что она пожалеет. Когда вы разговаривали в раздевалке. Припоминаешь? – Да. Но я имел в виду не это, то есть что она пожалеет, речь шла о другом… Я имел в виду, что она… Я сбиваюсь. Озноб пробегает по спине, когда до меня доходит, что Мария и ее коллега тогда еще не вошли в раздевалку. Там были Элин и Аманда. Может, они уже разговаривали с Марией? И именно поэтому никто сегодня не отвечает на мои послания? Мысли роем кружатся в голове, все вокруг начинает плыть перед глазами. Стина обнимает меня за спину. Ее рука кажется тяжелой. Мне становится труднее дышать. Я отворачиваюсь в сторону. – Мы разговаривали о комете, – выдавливаю я из себя. – Я имел в виду, что она пожалеет, если не даст нам шанс, пока… пока не будет слишком поздно. Никто ведь не хочет провести в одиночестве оставшееся время, не так ли? Такое чувство, словно я делаю все только хуже. Что-то меняется в комнате. Мои ладони липкие от пота. Внезапно у меня возникает страстное желание вымыть их. – Я был пьян, – говорю я. – Даже не знаю, о чем болтал. – Пожалуй, ты злился на нее, поскольку она бросила тебя? – Нет. Мне было грустно. Я скучал по ней. – Скучал? Больше не делаешь этого? Мысли смешиваются, сталкиваются между собой. – Симон рассказывает о том, какие чувства он испытывал тогда, – говорит Стина холодным тоном. – Ты же спросила именно об этом.