Ушел почти час на то, чтобы придумать два предложения. За это время я могу написать целое послание неизвестному инопланетянину, но оказалось, что для моей лучшей подруги гораздо труднее найти слова. Тебе интересно, что получилось? Естественно, ты узнаешь. «Мне не хватает тебя. Мы можем встретиться?» А сейчас я сижу и смотрю на телефон. P.S. Я еще не помирилась с папой. СИМОН ОСТАЛОСЬ 3 НЕДЕЛИ И 5 ДНЕЙ Крупный дождь барабанит по оконному стеклу у меня за спиной. Мы сидим на кухне и смотрим старый альбом, который Эмма привезла с собой. Стина вне себя от счастья. Именно о чем-то таком она и мечтала все лето. Мне же это помогает немного расслабиться и на время отвлечься от тяжелых мыслей о том, что не только Тильда исчезла бесследно. Сегодня никто из знакомых не отвечает на мои послания. Пружина, соединяющая альбомные страницы, поскрипывает, когда Эмма переворачивает их. Большинство снимков я никогда раньше не видел. Они из прошлой жизни Стины, когда она была замужем за отцом Эммы. Джудетт в ту пору еще не приехала в Швецию. Мое появление на свет относится к более позднему времени. У Стины тогда были длинные и пышные волосы, она красила губы темно-красной помадой и носила аккуратные приталенные блузки и жакеты. Ее почти невозможно узнать. – Как ты могла выглядеть старше двадцать пять лет назад? – спрашиваю я и начинаю смеяться над фотографией с крещения Эммы. – Так требовалось выглядеть, – отвечает Стина и хихикает. – Как тетка какая-то? – Подожди, придет и твой черед. В один прекрасный день ты увидишь свои старые снимки… Она резко замолкает, не закончив предложения. Нервно блуждает взглядом по сторонам. Я улыбаюсь, пытаясь, показать, что все нормально. Я смотрю на фотографии вопящего, ярко-рыжего существа в объятиях Стины. Крестильное платье свисает почти до самого пола. Отец Эммы в костюме, который, кажется, на несколько размеров ему велик. Я никогда не встречался с ним. Через несколько лет после крещения он уже обзавелся новой семьей, переехал в другой город и исчез. Эмма всегда говорила, что это не заботит ее. Не знаю, верю ли я ей. Одно мне известно, будь у меня ребенок, я никогда не наплевал бы на него таким образом. Эмма снова переворачивает страницу. Карточки приклеены на черную бумагу. Здесь и там написанные Стиной серебристой ручкой задорные короткие надписи. Много восклицательных знаков. «ГРОМКИЕ КРИКИ НА КРЕСТИНАХ МАЛЫШКИ!» «ПЮРЕ ИЗ ЦВЕТНОЙ КАПУСТЫ = МГНОВЕННЫЙ УСПЕХ!» – Я действительно была уродиной, – говорит Эмма. – Нет некрасивых детей, – заявляет Стина автоматически. Я смотрю на нее. Она улыбается. Показывает на снимок, где Эмма лежит на животе на пеленальном столике, странный маленький человечек. – Пожалуй, несколько недель я беспокоилась за тебя, – признается Стина. – Но потом ты стала красивой. И у тебя был характер. – Именно так всегда и говорят об уродливых детях. Мы продолжаем просматривать альбом. На одной фотографии Эмма сидит на руках у дедушки. Он выглядит добрым. Крупный и полный, он широко улыбается, и в окружении большой бороды его зубы напоминают желто-белые яйца в птичьем гнезде. Но добротой он точно не отличался. Я ненавидел его за то, как он вел себя по отношению к моим мамам. Эмма закатывает глаза к небу. «ДЕДУШКА – ЛУЧШИЙ, ВНЕ ВСЯКОГО СОМНЕНИЯ!» – Этот комбинезон очень милый, – говорит она. – Он еще остался у тебя, как думаешь? – Я не знаю. Возможно, лежит где-то на чердаке. – Мы же можем посмотреть мою старую детскую одежду и проверить, что есть, пока я здесь? Тогда не понадобится больше ничего покупать. Я поднимаю взгляд на Стину. На какое-то мгновение становится так тихо, что я слышу, как Бомбом похрапывает в гостиной. – Конечно, – говорит Стина. – Хорошо, если ее можно будет использовать. Дверной звонок своей трелью проникает во все уголки квартиры. Я слышу, как лапы Бомбома скользят по паркету, когда он встает с пола и спешит в прихожую. Судя по его радостному певучему лаю, пришел кто-то из знакомых. – Кто-то из вас ждет гостей? – спрашивает Стина и поднимается со стула. Я и Эмма отрицательно качаем головами. Мы сидим и прислушиваемся к происходящему в прихожей, где открывается входная дверь. Я слышу голос, который мне пока не удается опознать. Это женщина, но я не могу понять, что она говорит: ее слова заглушают повизгивания Бомбома и возгласы Стины, пытающейся утихомирить его. – По-твоему, это кто-то из церкви? – шепчет Эмма. – Надеюсь, она не пустит их, если они захотят пройти и сюда тоже. Мы слышим скрип шарнира, когда кто-то вешает свою верхнюю одежду на полку для шляп. Снова смотрю в альбом, когда Стина возвращается. «НАСТОЯЩАЯ КЛАДДИС ПЕРЕД ТЕЛЕПУЗИКАМИ!» Эта надпись не подходит к фотографии. – Симон? Голос Стины звучит странно. Проходит секунда, прежде чем я узнаю женщину, входящую за ней на кухню. Она не в форме сегодня, просто в джинсах и в жакете поверх футболки. Мария, играющая в хоккей с мячом женщина-полицейский. – Привет, Симон, – говорит она. – С тобой все нормально? – Лучше, чем в прошлый раз. Мария улыбается, но ее глаза остаются серьезными. – Она здесь, чтобы задать тебе несколько вопросов о Тильде, – говорит Стина. – Вы можете расположиться в гостиной, а я приготовлю кофе. – О'кей, – говорю я и поднимаюсь. Я пытаюсь не обращать внимания на сердце, которое начинает стучать как сумасшедшее. Мне уже известно, что Каролин делилась с Марией своими опасениями насчет Тильды. Именно поэтому Мария здесь. И нет причины для волнения. Я же знаю, что с Тильдой все нормально. Но так ли я уверен в этом? Эмма собирается присоединиться к нам, но Стина просит ее уйти в свою комнату. Я чувствую покалывание в кончиках пальцев, словно они онемели. Мы с Марией садимся напротив друг друга. Она оглядывается. – Джудетт дома у подруги, – объясняю я. Мария кивает. – Как у вас красиво, – говорит она. – Спасибо. – Просто не верится, что здесь когда-то был старый рабочий квартал. Сейчас это один из самых прекрасных районов города. Я слышу неприятные нотки в ее тоне. Она завидует? Осуждает? – У Стины давно эта квартира, – говорю я. На кухне начинает пыхтеть кофеварка. – Нормально, если я заварю как обычно? – кричит Стина. – Конечно. Только простой полицейский кофе для меня, – кричит Мария в ответ. Стина натужно смеется. Я тру пальцы друг о друга, пытаясь оживить их, и как наяву вижу спину Тильды перед собой. Она оборачивается и только потом уходит. – Вы можете подождать меня? – кричит Стина. – Конечно! Мария снова смотрит в мою сторону. Она кладет локти на колени и переплетает пальцы. Ее ногти коротко подстрижены и ухожены. Такое ощущение, что, пока мы ждем, она наблюдает за мной. Пытается прочитать что-то в моем лице. Я даже не знаю, смотреть ли мне в сторону или таращиться на нее в ответ. Внезапно мне кажется важным все делать правильно. Однако я не знаю, что в данной ситуации подразумевается под этим. Преимущество ведь на ее стороне. Она знает, о чем идет речь.