У полиции теперь тоже был доступ к ним, но детектив Коллинз, похоже, сосредоточил внимание лишь на том, чего не было на снимках. Тогда как Сэди показывала то, что существовало прямо здесь, — мир, увиденный ее глазами. Там, где она смеялась вместе с Лус. Где был Паркер у бассейна. Панорама утесов, на которых она побывала как минимум однажды. Тенистая горная дорога со светом, просачивающимся сквозь навес из листьев. Брейкер-Бич на рассвете и прохладно-розовое небо. На следующем снимке Грант и Бьянка стояли бок о бок в кухне, как раз поднимая тост. Бьянка с открытым и счастливым лицом смотрела на Гранта. Вокруг глаз Гранта разбежались улыбчивые морщинки, он пристально вглядывался в незваных гостей. А потом — Коннор. Коннор в лодке, загорелый, с голым торсом. Этот снимок выбивался из общего ряда. Я несколько раз возвращалась к нему. Тень Сэди падала поперек его груди. Светлая прядь легла наискосок через объектив, когда Сэди наклонилась над ним. Я увеличивала темные очки Коннора, пока не увидела отражающуюся в них Сэди. Ее голые плечи, черную бретельку купальника, упавшие на лоб волосы и выставленный вперед телефон, на который она снимала Коннора, не подозревающего об этом. Глава 17 Я знала, что застану Коннора на пристани, хотя почти все дневные дела уже закончены: ящики взвешены и развезены, лодки пришвартованы. Коннор был из тех, кто охотно соглашался помочь всякому, у кого находилась работа на причале. Он наводил порядок на своей лодке, поставленной у самого края. Хоть он и стоял ко мне спиной, упустить его из виду было трудно. Я видела, как перекатываются мышцы у него на спине, как предвечернее солнце припекает изгиб плеч, более загорелых, чем весь торс. Мои шаги отозвались эхом, и Коннор обернулся, посмотрел, как я приближаюсь, и отвел волосы со лба. — Ты занят? — спросила я. — Чуток. — Он держал в руке тряпку. — Мне надо поговорить с тобой о Сэди, — мои слова вырвались наружу. Он нахмурился, глядя куда-то поверх моего плеча. Уронил свою тряпку и начал разматывать трос, удерживающий лодку у причала. — Давай в лодку, Эйвери, — негромко и тревожно велел он. Как бывало, когда он злился. Я поежилась. И переступила ближе, на последнюю доску причала. — Нет, мне надо, чтобы ты ответил на мои вопросы. Много времени это не займет. Он принялся заводить мотор, даже не оглянувшись на меня. — В лодке спросишь. Или хочешь поговорить в присутствии детектива Коллинза? У меня замерли плечи, я попыталась обернуться. — Не смотри, — остановил Коннор. — Он идет сюда. Тогда и я почувствовала его приближение — по вибрации досок под моими ногами. В прошлом году на допросах я сказала детективу Коллинзу, что мы с Коннором больше не общаемся, и это была правда. Но теперь я стояла лицом к лицу с ним и даже сама разыскала его, а детектив наверняка видел это. Я не знала, к кому он явился — ко мне или к Коннору, — но после нашего прошлого разговора не питала особого желания узнать. Да, он занимался этим делом, но, похоже, больше всего интересовался тем, как именно я нашла телефон, как будто я вновь что-то утаивала от него. Впрочем, тот список имен что-то да значил. И Коннор фигурировал в нем. Он говорил мне, когда явился на вечеринку, но мне было нечем подтвердить его слова, а он однажды уже соврал мне. Сглотнув, я переступила через борт лодки. Коннор, не глядя, подал мне руку, но я схватилась за перила, заняла место на сиденье рядом с Коннором, устроившимся за рулем, и тут он дернул трос. Лодку он уводил от пристани под углом, без спешки, словно времени у нас в запасе было хоть отбавляй. Но его зубы были сжаты, он не сводил глаз со входа в бухту. Я не оглядывалась до тех пор, пока мы не поравнялись со скалами Мыса, возвышающимися справа от нас. А когда наконец оглянулась, увидела, что детектив Коллинз темной тенью маячит у края причала и, подбоченившись, провожает нас взглядом. * * * Я уже давно не выходила в море на лодках, достоинством которых была функциональность, а не комфорт. Что отличало фрахты и экскурсии на лодке Коннора, так это аутентичность. Он и не подумал что-либо менять на ней в угоду пассажирам, в этом и заключалось удовольствие. Лодка была уже не та, которую мы брали в юности — та принадлежала его отцу, но эта, новая, чуть больше размерами, выглядела старательно ухоженной. Он заглушил мотор, пока мы все еще находились под защитой бухты и лишь издалека видели, как мерно вздымаются и опадают волны вдалеке, и слышали, как плещет вода об обшивку, будто лижет бока нашего судна. — Неплохо, — сказала я, имея в виду лодку. — Скоро переменится, — отозвался он, взглянув сначала вверх, на небо, потом снова на воду. И там, и там преобладали оттенки темно-синего, налетающий порывами береговой бриз оказался неожиданно зябким. Так и приходят осенние шторма, приносят холодные течения в воздухе и в воде. — О чем ты хотела спросить меня, Эйвери? — Он сидел напротив, босой и в шортах цвета хаки, закинув руку на спинку своего сиденья. И старательно выбирал каждое слово и жест. Будто притворялся тем человеком, которого, как мне казалось, я знаю. Я выросла здесь, провела полжизни на воде и знала ее опасность. Но никогда не задумывалась о том, какие опасности таятся в людях. Это не давало мне поверить в себя. Интересно, в чем еще я ошибалась. — В ее телефоне была твоя фотка, — сказала я, из осторожности выбирая окольный путь, а не спрашивая напрямик. Он не шелохнулся, только сузил глаза. — В каком телефоне? — В мобильнике Сэди. Его нашли. Я его нашла. В «Голубой мухоловке», — я говорила и внимательно наблюдала за ним, искала подсказки в выражении его лица. Оно осталось бесстрастным, но его грудь перестала подниматься и опускаться — он затаил дыхание. — Когда? — Когда приходила туда с проверкой после проникновения. Он резко вскинул брови. — То есть когда мы с тобой столкнулись там? — Он понизил голос, и я поняла, что зацепила его за живое. Я не ответила, и он закрыл глаза, покачав головой. — Не знаю, чего ты от меня ждешь. — Я жду, что ты… хочу, чтобы ты рассказал мне правду, — я невольно повысила голос. Со стороны наш разговор мог показаться односторонним: я говорила все громче, Коннор — все тише. Оба были на взводе. — Там, в доме, ты говорил, что не встречался с ней. Но твой снимок у нее в телефоне. И вы были вместе на этой самой лодке. Кто-то видел вас в прошлом году, и ты, наверное, попробовал бы отпираться, но Сэди сделала твой снимок. Иначе зачем ей было фоткать тебя, если не… — я набрала побольше воздуха и произнесла то, ради чего пришла к нему: — Ты соврал, Коннор. Ты соврал полиции и мне. — Вот только не надо этого лицемерия, Эйвери. Не тебе меня стыдить. — Оскалившись, он вдруг вскочил и принялся вышагивать по маленькой открытой палубе. Мы были одни на лодке посреди бухты. Я огляделась в поисках других судов, но Коннор выбрал уединенное место. Для всего мира мы были размытым пятном вдалеке, как и все остальные для нас. — Как я уже сказал полиции, — продолжал он, — она заплатила мне однажды, чтобы я свозил ее на экскурсию. Это все. — Твой номер у нее в телефоне. Со звездочкой. Придумай другую отмазку. Он перестал вышагивать и впился в меня взглядом. — Один раз, — отчеканил он и повторил: — Всего один, — будто убеждая меня понять нечто большее. Но я не понимала намеков. Он провел пятерней по волосам, прищурился на сверкающую под солнцем воду. — Она разыскала меня на пристани. Позвала по имени, будто уже знала, кто я. — Она знала, — тихо подтвердила я. Он кивнул. — Она спросила, во сколько обойдется экскурсия для нее одной. — Он нахмурился. — Честно говоря, не люблю я индивидуальные экскурсии. Для единственного человека, да еще такого, как она. — Какого «такого»? Он вытаращил глаза с таким видом, будто я сама должна понимать, и я правда понимала. — Но она, — продолжал он, — сказала, что мое имя назвала ей одна подруга. И я подумал, что это была ты. — Он посмотрел мне в глаза, ожидая ответа, и я еле заметно качнула головой. — Ты не давала ей мой номер? — Не давала. Он снова загляделся на море, словно что-то обдумывал. — Так ты свозил ее на экскурсию? — наконец решила я привлечь его внимание. — Ага. Прямо тогда же и свозил. Наличные были у нее с собой, больше, чем мне обычно платили, но я не в претензии. Она просила меня рассказать ей про острова — ну, знаешь, все эти байки, какие обычно травят на экскурсиях. — Он пожал плечами. — Видимо, за этим она и пришла ко мне. На эти острова мы, местные, сбегали, когда хотелось вырваться куда-нибудь. Ставили лодку на якорь у берега и последние метры проплывали вместе с приливным течением. На одном острове стояла полуразрушенная ветхая хибарка; в последний раз, когда я видела ее, от нее остались одни стены. Но однажды кто-то привез туда камень, дерево и построил себе тайное убежище. Как-то раз мы с Коннором и Фейт провели там вечер, пережидая шторм. — И куда ты ее возил? — спросила я. — В три места. Сначала — в те два в заливе Шип-Боттом, потому что туристам обычно там нравится. Но ей хотелось еще куда-нибудь, где можно сойти с лодки, — по ее словам, она слышала, что здесь полным-полно тайных укрытий. И мы двинули к Подкове. — Услышав это, я невольно стиснула зубы, и он добавил поспешно, будто считал своим долгом оправдаться: — Я не покидал лодку. Подковой местные называли изогнутую и узкую каменистую косу, поросшую деревьями, один конец которой раньше во время отлива соединялся с сушей отмелью — по крайней мере, так рассказывали. Волны разбивались о невидимое препятствие, образуя уединенную бухточку, излюбленное место как приезжих каякеров, так и местных жителей. Соединяющая полоска суши давным-давно была размыта, но мы часто делились историями о путниках, застигнутых там приливом. — Так она добралась туда вплавь? — озадачилась я. Сэди не любила холодную воду. И яркое солнце. И ненадежные течения. И ей не нравилось оставаться одной. — Ну да, вернее, добралась вброд с одним крошечным рюкзаком — я прикинул, что в нем, наверное, только телефон поместился, ну, может, еще полотенце. Был отлив, я встал на якорь, проще некуда. Но она не возвращалась так долго, что я задремал. А то бы наверняка встревожился. И проснулся от щелчка камеры в телефоне. Она стояла надо мной в купальнике и дрожала от холода. — Он провел ладонью в воздухе, словно знал ее очертания. Словно заложил их в память. Но все это казалось бессмыслицей. Зачем Сэди понадобилось отправляться сюда вместе с Коннором? Я могла бы рассказать ей все, что она только пожелала бы узнать о здешних местах. Сама свозила бы ее сюда. Рассказывала же я ей не только всю историю города, но и свою собственную. Смешила ее, расписывая, как и сколько раз влипала, видела, как испуганно раскрылись ее глаза, когда нас застукали при попытке угнать на рассвете лодку от причала. Кое-какие уголки Литтлпорта могла бы показать ей только я, доказывая, на что способна. «Вам влетело?» — вновь услышала я ее вопрос, как наяву. И ощутила собственную улыбку, с которой ответила, что нет, не влетело. Мы же дети Литтлпорта, а своих принято защищать. Может, Сэди и простила меня за то, что я сдала ее отцу, но по-прежнему не доверяла мне или доверяла, но не во всем. И приплыла сюда одна. Не сказав никому из нас ни слова — это был только ее секрет. И остался бы секретом, если бы Грег Рэндолф не увидел ее вместе с Коннором. — И все? — И все, — подтвердил он и стиснул зубы. Но я и не ждала, что он расскажет мне всю правду, да еще по прошествии такого долгого времени. — Не знаю, зачем она сделала мое фото. — Он сжал губы. — Мне хватает ума не связываться с семейками вроде этой. — И он посмотрел на меня так многозначительно, словно и в этом взгляде я должна была уловить скрытый смысл. — Вот почему я ничего не сказал полиции. Потому что из-за одной-единственной экскурсии я вдруг оказался в полной заднице.