Элли покачала головой, не встречаясь со мной взглядом. — Шутник сраный, — она крикнула в открытую дверь: — Пошел ты на хер! — Вот ведь… — еле слышно пробормотала я, хотя в спальне по соседству никого не было, никто ее не слышал. Та из подруг Элли, что была повыше ростом, переглянулась со второй, вытаращив глаза. — Эл, угомонись. — Электричество отрубилось, — объяснила я. — Никто ничего не видел. Это наверняка вышло случайно. Впрочем, я понимала, что все попытки вразумить человека, который неизвестно сколько выпил, — дохлый номер. Но Элли закрыла рот, сжала губы. Ее плечи поникли, запал угас. — Я просто хочу домой. Я оглядела всех троих, соображая, есть ли среди них хоть кто-нибудь достаточно трезвый, чтобы доставить ее домой, и решила, что нет. — Сейчас поищу кого-нибудь, кто тебя отвезет. Выражение ее лица не изменилось. Она смотрела в стену невидящим взглядом, пока я не сообразила, что под «домом» подразумевалось некое место за пределами Литтлпорта, куда она направится завтра. — Да ладно, — невысокая подружка обняла ее за плечи. — Переоденешься в сухое — сразу полегчает. У нас с Лив половина вещей уже в багажнике. Пойдем, поищем что-нибудь для тебя. От этих слов Элли слабо улыбнулась и покинула ванную вместе с остальными, хоть и была одета в один банный халат. Может, Сэди все-таки права насчет нее. Я принесла из кухни несколько мусорных мешков и запихнула в один мокрую одежду Элли, которую она бездумно оставила на полу. В другой мешок отправились уже использованные полотенца в пятнах какой-то грязи, затем я достала с полки из-под раковины еще несколько, чтобы вытереть лужи и грязные отпечатки ног с пола. — Ни к чему это, Эйви. — Обернувшись, я увидела, что в дверях ванной стоит Паркер, глядя на меня. — Брось. Его глаза потемнели, лицо блестело от испарины, волосы упали на лоб. От него слабо пахло хлоркой, рубашка прилипла к груди, на ней сохранился отпечаток мокрого тела Элли. — Кто-то же должен, — отозвалась я, ожидая, что он уйдет. Но вместо этого услышала щелчок закрывшейся двери. Он забрал у меня мусорный мешок и затолкал в него последние полотенца, которые предстояло выстирать. Мы стояли совсем рядом. В душной и влажной атмосфере ванной было трудно дышать и рассуждать здраво. — Думаешь, я хороший человек? — спросил он, приблизив лицо к моему вплотную, так что я видела его частями: глаза, шрам через бровь, выступы скул, очертания рта. Все в Паркере было предположительным — до таких моментов, как этот, когда на его маске появлялась трещина. Когда он показывал мне мельком какой-нибудь свой изъян и смотрел, как меня уносит. Я ни разу не сталкивалась с недостатком, в который не смогла бы влюбиться. Скрытая незащищенность, кратковременная нерешительность. Колебания под прикрытием высокомерия. Вот ведь какая штука: поначалу Паркер был не нужен мне. Не нужен ни разу за все годы, пока я знала, кто он такой, но еще не успела познакомиться с ним, не нужен, когда я впервые увиделась с ним в доме его родителей. Не нужен нисколько, пока Сэди не сказала, что мне его не заполучить. Я понимала, что это штамп, что я ничем не отличаюсь от множества других. Но было в этом нечто, была некая универсальная притягательность в том, что недоступно. Именно та, которая в людей определенного типа вселяет и усиливает вдвое желание. В такие моменты, как этот, восприятие обострялось, словно я видела нечто такое, что он скрывал от всех остальных. То, чем он делился только со мной. Я отвела волосы от его лица, он потянулся к моей руке. — Извини, — пробормотала я, но он не отстранился. Так мы и замерли на расстоянии всего нескольких дюймов, в слишком душной комнате, где на периферии зрения я все видела размытым. Кто-то постучал в дверь, и я вздрогнула. Представила, как Лус увидит нас здесь. — Занято! — крикнула я и выпрямилась. Кто-то застонал по другую сторону двери — нет, голос мужской. Но шока хватило, чтобы мы опомнились. Пальцы Паркера ослабели на моем запястье, он медленно вздохнул. — Когда-нибудь я, наверное, женюсь на Лусиане Суарес, и у меня будут красивые дети — порой гаденыши, но в целом хорошие люди. — Ну ладно, Паркер. — Я отступила, у меня прояснилось в глазах. Мне казалось, ему не следовало обсуждать, насколько он хороший человек, стоя вплотную ко мне в ванной комнате, пока женщина, жениться на которой он собирается, находится по другую сторону двери. Но в этом заключалась часть его шарма. — Ах да! — Он встряхнул головой. — Я же пришел передать тебе: какой-то парень ищет тебя, — он кивнул в сторону двери. — Иди первая. А я уберу остальное. Я приоткрыла дверь, убедилась, что никто не ждет с другой стороны — там, где слухи могли возникнуть и разлететься мгновенно. Увидев, что комната пуста, я выскользнула из ванной. Прежде чем я закрыла дверь, Паркер сказал мне вслед: — Будь осторожна, Эйвери. Лето 2018 Глава 11 Утро пятницы, без четверти одиннадцать, а машина Паркера все еще возле дома. По крайней мере, я так считала. Я не видела, как она выезжает из гаража, а следила за его дверями с тех пор, как проснулась. Правда, он мог уйти пешком и добраться по Лэндинг-лейн до входа на Брейкер-Бич. Если так, из гостевого дома я бы не увидела, как он уходит. Я открыла окна в гостиной, ближайшие к моему столу, и старалась прислушиваться, чтобы уловить, как закрывается дверь или как затихает вдалеке хруст гравия на дорожке. Я отложила до понедельника встречу с генподрядчиком по поводу одного из новых домов. Отменила ремонт окна в «Голубой мухоловке», объяснив мастеру, что время придется согласовать заново. Мои письма в электронной почте остались без ответа, телефонные звонки я пропускала и не перезванивала. Мне не хотелось отвлечься и упустить свой шанс. К одиннадцати я так и не услышала, как уходит Паркер, и уже начинала гадать, был ли он вообще дома этим утром. Но в пять минут двенадцатого дверь гаража наконец скрипнула, отодвигаясь, с негромким шумом завелся двигатель, колеса прошуршали по подъездной дорожке, и вскоре все звуки затихли вдалеке. Я выждала еще пять минут, просто чтобы убедиться, что он уехал. * * * Ключ от наружного сейфа со всеми запасными ключами от дома по-прежнему был у меня. Я могла бы юркнуть в любую из дверей — переднюю, заднюю или боковую, но решила, что наименее подозрительно буду выглядеть, если войду прямо с переднего крыльца. И заранее придумала, как буду оправдываться, если меня увидят: несколько раз отключалось электричество, вот я и проверяю его, чтобы потом вызвать мастера из ремонтной службы. Войдя в дом, я заперла за собой дверь. Дом выглядел так же, как сразу после приезда Паркера. Почти нежилым. Присутствие единственного человека не налагало на него отпечатка. Дом подпадал под определение обширного, с открытыми пространствами большой площади. Где можно было сидеть и смотреть на воду. Я рассудила, что легко замечу на нижнем этаже коробку с вещами Сэди. На первый взгляд мне показалось, что Паркер не оставлял ее вещи ни в одной из общих комнат внизу. Его кофейная кружка стояла на кухонном столе, рядом с пустой картонкой из-под яиц. Аккуратно сложенная стопкой почта занимала угол кухонного стола, большинство писем были адресованы благотворительному фонду семьи Ломан. Паркер, должно быть, получил их сегодня — местную корреспонденцию Ломанов всегда хранили на почте до их возвращения. Конверты были разрезаны, чеки и благодарственные письма за «вашу непрерывную поддержку» разложены по стопкам. В том числе от всех местных организаций — от строительного фонда полицейского управления, проекта восстановления исторического центра Литтлпорта, программы охраны природы. Вся щедрость Ломанов сводилась к бесплодной кучке бумажек. Кроме почты, только одна деталь нарушала совершенство интерьера — смятые декоративные подушки на диване, где Паркер сидел, когда мы говорили с ним в его первую ночь здесь. Я направилась наверх по лестнице, изогнутой широкой дугой. В спальню Паркера в правом конце коридора я заглянула прежде всего. Комнаты наверху были обращены окнами к океану, широкие двери от пола до потолка вели на отдельные балконы. У Паркера все выглядело как всегда — постель не заправлена, в шкафу пустые чемоданы, ящики комода не до конца задвинуты. В стенном шкафу коробки с вещами не нашлось. Только две пары обуви и слегка покачивающиеся плечики, потревоженные моим приходом. Под кроватью и на комоде тоже ничего не было. Я выдвинула несколько ящиков комода, но увидела в них только летнюю одежду, которую Паркер привез с собой. Следующей комнатой была родительская спальня, и все в ней, как и ожидалось, выглядело нетронутым. И тем не менее я бегло осмотрелась в поисках каких-нибудь перемен. Но все пребывало в безукоризненном порядке, в том числе отдельная гостиная зона с ярко-синим креслом рядом со стопкой книг, казалось, выбранных по принципу скорее оформления, чем содержания, — все обложки были выдержаны в оттенках голубого и слоновой кости. Комната Сэди находилась по другую сторону верхнего коридора, дверь осталась приоткрытой, и я предположила, что здесь недавно кто-то побывал. Но все в этой комнате было как будто на своих местах и в порядке. Я знала, что полиция провела здесь тщательные поиски, и задумалась, что еще они забрали. Трудно понять, что пропало, если не знаешь, что вообще ищешь. Покрывало на кровати — гладкое, несмятое; тот угол изголовья из древесины бука, на который Сэди обычно вешала сумочку, пустовал. Я полагала, что родители увезли ее личные вещи вместе с одеждой обратно в Коннектикут. Но по затылку вдруг побежали мурашки. От Сэди осталось достаточно, чтобы я до сих пор ощущала ее присутствие. Могла, оглянувшись через плечо, представить ее заставшей меня здесь. Как она подкралась бы ко мне легкими шагами, закрыла мне руками глаза — не зевай. И как мое сердце ушло бы в пятки, несмотря на ее веселый смех. Я обернулась, и воздух, казалось, шевельнулся. Эффект планировки. И акустики. Проекта, который подчеркивал чистоту линий, но вместе с тем выявлял любое присутствие. В первый раз, когда я ночевала здесь, меня разбудил звук двери, закрывшейся где-то внизу, в прихожей. Сэди спала рядом со мной, закинув одну руку за голову, совершенно неподвижная. Но мне показалось, будто за стеклянными балконными дверями мелькнул свет. Я выскользнула из постели и почувствовала, как под моими ступнями спружинила половица. Я остановилась перед окном так близко к нему, что почти прижалась к стеклу носом и выглянула наружу. Мой взгляд был устремлен в темноту за моим отражением, напрягался в поисках чего-то плотного и осязаемого. Тогда я и заметила бледную тень за моим плечом — за секунду до того, как ощутила ее. — На что смотришь? — Сэди стояла за моей спиной, повторяя мою позу, словно отражение. — Сама не знаю. Мне показалось, я что-то заметила.