— Не держи меня в неведении, — с горечью произнесла я. — Пожалуйста. Филипп поник и вздохнул, словно извиняясь. — Микелис не станет говорить ни с кем, кроме Рива. — А Петрос? — Ничего не знает. Мне жаль. Рив тоже звонил каждые два часа. Спрашивал, в порядке ли я, рассказывал новости. С наступлением темноты он и его люди вернулись в дом, но, пополнив запасы еды и воды, вооружились фонариками и вновь отправились на поиски. Ночью мне на несколько часов удалось задремать. С крепко прижатой к телу подушкой Эмбер и чувством одиночества в душе. Они нашли ее, едва рассвело. Рив разбудил меня, дождался, пока я сяду и протру глаза, а потом спокойным и ровным голосом сообщил мне новости. Ее тело принесло к берегу с приливом. Оно было распухшее, а лицо настолько деформировалось и отекло, что Эмбер едва можно было узнать. Судя по травмам, она ударилась о камни. Либо упала со скалы, либо ее бросило на камни океанской волной. Рука была то ли порезана, то ли поцарапана. Достаточно глубоко, чтобы кровоточить. Однако нанесена была рана, очевидно, незадолго до смерти, так как затянуться не успела. Несмотря на то, насколько всего за один день тело Эмбер деформировалось от воды, надпись на руке была легко читаема: Не твоя. Я решила, что это означало: «не Рива». И не моя. Ничья. И ее больше нет. Когда я не смогла сдержать слез, и по щекам потекли мокрые дорожки, Рив потянулся ко мне и обнял. И держал меня, пока я горевала на его плече. Глава 25 Однажды я уже оплакивала смерть Эмбер, только будучи наедине с собой. Поэтому никто, кроме Джо, не знал о том, какую боль я испытывала. Невозможно было выдавить из себя счастливую улыбку, когда душа рвалась на части. На этот раз меня поддерживали. Появился человек, на чьем плече я могла выплакаться. Появился человек, который мог скорбеть вместе со мной. Но мне лишь хотелось побыть одной. Мы вернулись на материк на следующий день после того, как Эмбер нашли. Мой новый дом был уже готов к переезду, но я чувствовала, что Рив будет против моего отъезда, а спорить сил не было. Поэтому я осталась с ним в его доме в Лос-Анджелесе. Спала в его постели. Старалась говорить как можно меньше, и в итоге выдавала лишь односложные предложения, хрипела или кивала. Просто пыталась выжить. Через четыре дня состоялись похороны. Рив спокойно и уверенно все организовал, поощряя любую помощь, которую я находила в себе силы оказать. Я потерянно поставила цветы, урну и выбрала благотворительный фонд, на который гости могли пожертвовать во имя Эмбер. Людей на службу пришло куда больше, чем я ожидала. Незнакомых мне. Это были друзья и знакомые Рива, которые познакомились с Эмбер, когда они встречались. Не считая нескольких сотрудников ранчо и охранников Саллиса, единственными, кого я знала лично, были сам Рив, Джо и моя мама. Маму Эмбер тоже пригласили, но она не пришла. Думаю, ей было проще притвориться, что дочь уже давно умерла или вовсе никогда не существовала. На отсутствие миссис Прайс мне было как-то наплевать. Наверное, нравилось быть единственным представителем семьи Эмбер. Пусть я ей и не родная кровь, но мы все же были очень близки к тому, чтобы считаться семьей. — Она позвонила мне, — прошептала мама во время службы. И погладила меня по голове, видимо, желая успокоить и поддержать. — На днях. Оставила сообщение на автоответчике. Я его не удаляла. — Знаю, мам. Я его уже слушала, помнишь? — Это голосовое сообщение вернуло в мою жизнь Эмбер. Она оставила его на старом автоответчике моей мамы прошлым летом. Прошло несколько месяцев, прежде чем мама, наконец, рассказала о нем. Сейчас на дворе был май, и меня огорчало, разочаровывало, что из-за слабоумия она считала, будто День благодарения был «на днях». Мама нахмурилась в замешательстве, что стало уже привычным за эти дни. — Не знаю, куда после переезда делся телефон. Думаю, там было что-то важное, в том сообщении. Нам нужно его найти. — Мама только собралась вставать, но я потянула ее обратно на скамью. Казалось, она была на грани истерики. Рив положил ладонь на мое колено, молчаливо спрашивая, может ли он чем-то помочь. Успокоить маму смог Джо. — Думаю, я знаю, в которой из коробок лежит тот телефон, мисс Барнс. Давайте дослушаем эту замечательную службу. А после я помогу Эмили найти его. Я одними губами произнесла ему спасибо, и остаток часа думала о том голосовом сообщении, где Эмбер произнесла нашу фразу «синий плащ». Я перевернула весь свой мир ради того, чтобы найти ее. И задумалась о том, как бы все сложилось, не прослушай я этот автоответчик. Потом размышляла о том, как сложилась бы жизнь, если бы услышала его раньше, или не отправилась ее искать, или вообще не познакомилась с ней. Задумалась о том, так ли хорошо я знала эту женщину, как думала. И смогла бы я изменить ее, если бы сама не была так сломлена? Но на это «а что, если бы» и сценарии лучшей жизни, которые проскальзывали в моих мыслях, можно потратить часы, дни, недели, а ведь ничего не изменится. Эмбер все равно больше не вернуть. * * * Никакого приема после службы не было. Гости ушли, а я осталась сидеть в комнате с прахом Эмбер, пока Рив договаривался с похоронным бюро. Лишь я и она, последний раз в жизни. И я не знала, что ей сказать. Мы уже столько всего рассказали друг другу, когда виделись в последний раз. Столько всего, и все же недостаточно. Все эти годы она жила в моих мыслях, всегда незримо присутствуя рядом, пусть и не физически. Я слышала ее голос в своей голове так же ясно, как и свой собственный, когда флиртовала с Ривом. Столько раз я задавалась вопросом, а не мертва ли она. Думала, что это ее призрак разговаривал со мной. Теперь Эмбер на самом деле умерла, и я не слышала ее голоса. Никогда раньше не чувствовала себя такой потерянной и одинокой. Это был знак того, что пора что-то поменять в жизни. Пора, наконец, двигаться дальше. Позади послышались шаги, и когда я услышала, как кто-то сел сзади через две скамьи от меня, не нужно было и взгляда поднимать, чтобы понять — это был Рив. Я медленно, протяжно вздохнула. — Все кончено. — Да. Все кончено. — Его голос звучал так же устало, как я себя чувствовала. — Мы можем развеять прах, если ты все еще хочешь это сделать. Только когда будешь готова, спешка ни к чему. Я подняла на него взгляд. Впервые за последние недели по-настоящему взглянула на него. Может, вообще первый раз. Когда я впервые увидела его, решила, что он загадочный и опасный. Плейбой, который заботится лишь о себе, своих прихотях и нуждах. Это был не тот мужчина, который сидел сейчас здесь со мной. Не тот мужчина, который дорожил мной так, как я и представить себе не могла. Его забота выражалась не в сексе или чем-то материальном. — Я имею в виду нас, Рив. Между нами все кончено. Если бы он был плейбоем, наверняка бы закатил глаза. — Ты просто... Я повернулась к нему и перебила: — Нет. — Я была спокойна, сдержана. Едва, но все же. — Я не перенервничала и не шучу. Не драматизирую. Не принимаю поспешных решений. Я совершенно серьезна. Все кончено. Нам лучше расстаться. — Почему? — Рив был довольно спокоен, и мне вдруг показалось абсурдным то, что он вообще решил задать подобный вопрос. И что мы оба могли так держать себя в руках, когда говорили о женщине, играющей ключевую роль в жизни каждого из нас. Я вскочила со стула. — Потому что она мертва! Потому что я была с тобой, а должна была быть с ней. — Практически все время со дня ее смерти я молчала, зато много размышляла. — Потому что я не могу быть уверена, что ты не причастен к этому. Глаза Рива округлились от удивления, и он сразу же нахмурился. — Думаешь, я причастен к смерти Эмбер? — Почему в то утро ты был уже одет? — Я вспоминала этот факт снова и снова, не в силах прийти к какому-то конкретному выводу. Рив вздохнул. — Говорил уже. Я проснулся. Не мог заснуть. — Поэтому оделся? И опять лег? Зачем? — Я не хотела и не могла позволить себе представить возможный ход событий. Что Рив мог проснуться и пробраться в комнату Эмбер, пока я собирала вещи. Не представляла, но эта мысль не давала мне покоя. Как дверь с ярко льющимся светом через нее, которая так и манила. Что бы за ней ни находилось, я так ясно могла это вообразить, будто дверь на самом деле была нараспашку раскрыта. Рив встал, пытаясь придать словам уверенности. — Я ходил в кабинет, ясно? А когда вернулся, уже не было сил, чтобы раздеться, поэтому просто лег спать. — Ты не заметил, что Табора не было на месте, когда выходил? — Это было несправедливое обвинение, ведь я тоже не заметила его отсутствия, когда впервые зашла в комнату к Эмбер. — Нет. Не заметил. Извини, мне было не до этого. — Рив произнес это резко, в его тоне впервые со дня смерти Эмбер слышалась горечь. — Из-за чего? Из-за меня? — Потому что мы всю ночь трахались? — Выходит, это моя вина? — Нет. — Рив шагнул ко мне, его голос смягчился. — Я тебя не виню. Конечно, я тогда все еще думал о тебе. Но не до этого мне было потому, что я размышлял о своих делах. Пошел в кабинет, чтобы отправить письмо. Только об этом и думал. Я не хотела, чтобы Рив был со мной мягок. Хотела, чтобы он был безжалостен. Хотела поругаться. — Какое письмо? Кому? На его лице отразилось явное разочарование. — А это важно? Даже если я открою свой аккаунт и покажу тебе время, в которое отправил письмо, это лишь подтвердит сам факт отправки. Ты все еще будешь думать, что после этого я что-то сделал с Эмбер, разве нет? Ну вот и пора. Вопрос в лоб. — А это не так? — Мне не нужно на это отвечать. В его глазах мелькнула боль. Я уже видела его таким раньше, когда спрашивала о смерти Мисси. Почувствовала себя жестокой, что вновь задаю такой вопрос, но выбора не было.