И мы остались наедине. — Присядьте, мисс Уэйборн. Чувствуйте себя как дома. — Микелис спрятал руки в карманы и выглядел весьма расслабленно, но был собран. Сейчас он напоминал мне льва, который, прикрыв веки, нежился на солнышке, чувствуя себя королем. Но стоит мышке пробежать мимо, ему нужно будет всего лишь протянуть лапу, чтобы поймать простофилю. Мне оставалось лишь следить за этой лапой. Все просто. Я непринужденно, несмотря на коктейль из адреналина и нехорошего предчувствия, обошла кофейный столик, чтобы увеличить между нами расстояние. Как только отошла максимально далеко, повернулась к нему лицом. — Почему я здесь? — Эх, решила перейти сразу к сути. Верно, нечего тянуть резину. — Как по мне, так он уже и так долго медлил. — Это не ответ на мой вопрос. — Не ответ. Я дам тебе его всего через мгновение. Прошу. Присядь. Я осталась стоять на месте. — Мой друг внизу. Уверена, он уже меня ищет. И Рив тоже будет меня искать. — Выходит, сегодня у нас есть время лишь на короткий разговор. Какая жалость! Наивно предполагать, что под коротким разговором Виланакис подразумевал, что отпустит меня. Но я все равно зацепилась за такую возможность. Да, он будет запугивать меня, издеваться. Но отпустит. Ему придется. Микелис жестом указал мне на кресло, желая разрядить обстановку. Видимо, хотел, чтобы я села и расслабилась. Позволила ему диктовать условия. В другое время я бы поддалась. Но с Микелисом — ни за что не буду называть его тем же прозвищем, что использовала Эмбер — у меня не было ни времени, ни терпения. Я не сяду. Не расслаблюсь. Он не будет диктовать условия. — Почему я здесь? — Мой тон был ровным, но настойчивым. — Я хотел с тобой познакомиться. — У него могли быть сотни мотивов, и ни один из них мне не был известен. Я предположила самый очевидный. — Собираетесь подсунуть мне свой номер и дать знать, что свободны, когда мне надоест Рив? — Эмбер рассказала тебе о нашем знакомстве. Как это мило с ее стороны. — Он произнес это так приторно-сладко, что слова стали казаться неискренними. Если он и питал к ней какие-то нежные чувства, то дальше это не продвинулось. Микелис прищурил глаза и открыто оглядел меня, как мужчина проверяет и выбирает лошадь. — Впрочем, она была исключением. Сомневаюсь, что буду постоянно подбирать объедки со стола своего племянника. — В таком случае, похоже, мы друг друга не привлекаем, — нагло заявила я. — Это замечательно. И раз уж я осмелела... — Скажите-ка, а почему именно Эмбер? Микелис наклонил голову, будто обдумывая ответ, хотя я не сомневалась, что он у него уже был. — У нас много общего, — осторожно ответил он. — Нас обоих предал один и тот же человек. — Рив. — Я не могла понять, правда ли он верил в эту историю или просто хотел, чтобы в нее поверила я. — Кроме того, я нашел ее весьма интересной. Я обняла себя руками, надеясь, что он не заметит, что я дрожу. — Точнее, вы нашли интересным насиловать и унижать ее? Микелис нахмурился. — Как ее подруга, ты, уверен, отлично знаешь, что Эмбер довольно терпеливая женщина. И я мужчина терпеливый. Полагаю, иногда мы чересчур увлекались. — Мы чересчур увлекались? — Я почти рассмеялась, правда звук получился нервным и пренебрежительным. — Не вижу, чтобы вы страдали от каких-то травм. — Вот что, Эмили. Прошу. Я знаю, что ты не из тех женщин, которые верят, будто все раны можно увидеть. Давай не будем притворяться. — Его попытка вызвать симпатию провалилась. Виланакису, однако, удалось выбить меня из колеи. Мы провели вместе всего пять минут, а я уже усвоила, что Микелис — мастер в двусмысленном общении. Весьма печально, что ему давалось это так легко, и весьма жутко, что он практически видел меня насквозь. Откуда он узнал, что я из тех, кто не понаслышке знаком с физическими и душевными страданиями? Как понял, что я отреагирую на намек о невидимых глазу ранах? А может, он и не знал. Да, это наиболее вероятно. Он лишь излагал избитые вещи, которые способен услышать и понять каждый. Как хорошо составленный гороскоп, который можно применить сразу к тысяче людей. Да пошел он на хрен. — Оставь Эмбер в покое, — сказала я, порядком утомленная этой его дерьмовой привычкой ходить вокруг да около. — Может, раньше она тебя и хотела, но сейчас нет. — Она вернулась к Риву? Удивлен, что ты поддерживаешь ее, хотя предпочла бы сама быть с Ривом. Даже если у него на ранчо и были шпионы, он не мог этого знать. Просто попытался угадать. — От кого бы вы это не услышали, вам стоит найти более надежный источник. — Я постаралась ответить больше самодовольно, чем оборонительно. И это был блеф. Брови Микелиса приподнялись, и он выглядел так, словно выиграл джекпот. — Это ты мой источник информации, дорогая Эмили. Понимаешь, ты как раскрытая книга. Он пытается добраться до тебя. Не дай ему это сделать. — На самом деле, никто обо мне так не говорил раньше. — Значит, ты просто не встречала проницательных людей. Я открыла рот и тут же его закрыла. Насколько я поняла, он пытался докопаться до правды, и его точность поражала. Но я ни за что не позволила бы себе знакомства с людьми, которые могли видеть настоящую меня. Обычно меня притягивали мужчины, которые не старались узнать обо мне что-нибудь, кроме способности подчиняться. Даже Эмбер видела ровно столько, сколько хотела видеть. Рив был первым человеком, который забрался мне под кожу и в душу. И оставил меня уязвимой? Действительно ли Микелис видел меня насквозь? Я колебалась с ответом слишком долго, и он воспользовался возможностью. — Серьезно, Эмили, расскажи мне. Я заинтригован. Что происходит между вами тремя? Не отвечай. Ни о чем ему не рассказывай. — Вы, девчонки, делитесь им в равной степени? Или у него есть фаворитка? Я слегка покачала головой, и это был не ответ, а просьба перестать ходить вокруг да около и загонять меня в угол. — Это ты, не так ли? Готов поспорить, это выводит Эмбер из себя. — Не говорите о нас так, будто все знаете, — слабым голосом произнесла я, тяжело дыша. — Ах, я понял. — Он ухмыльнулся, будто победа была за ним. А так и было. — Ты совсем не хочешь делиться. Вот он, мой самый большой секрет. Самая постыдная рана. Я могла целый день обвинять Эмбер в причинах, по которым мы отказались от группового секса, и это была бы правда. Ведь именно она решила, что с этим покончено. Однако не одна Эмбер хотела только своего мужчину. Я тоже. И теперь Микелису оставалось лишь насыпать соли на рану. — Ты не первая женщина, которая сталкивается с его неверностью. От удивления я задала вопрос, не подумав. — Он изменял Эмбер? — Я говорил о Мисси Матайе. — Вы просто пытаетесь выудить из меня информацию, — сказала я, понимая, что мое самообладание утрачено. — Пытаетесь угадать, что меня расстроит. Это не сработает. — Раз ты так говоришь. — От него так и веяло торжеством победы. Как последний оставшийся в живых солдат, я сделала последний выстрел, уже даже не надеясь, что он попадет в цель. — Оставьте Эмбер в покое. Его взгляд тут же затуманился от замешательства или непонимания, и я уже подумала, что он не понял, о чем я говорила. Но затем ответил: — Когда люди просят меня о чем-то, они, как правило, предлагают что-то взамен. Конечно, он хотел платы. Я готова была отдаться Риву, когда искала ее. Но не собиралась давать то же самое Виланакису.