— О мой Бог, — ахнула я. Вид был захватывающим. За множеством деревьев, окружающих здание, скрывались целые луга и холмы желтых цветов. А дальше виднелись заснеженные вершины гор. Таких высоких, что их верхушки исчезали в облаках. — Вот почему я всегда любила сюда приходить. Здесь очень спокойно. — Эм присела на краешек подоконника и теперь уже не казалась мне такой родной, как минуту назад. Во многом она все еще была той женщиной, которую я помнила. Но и во многом стала другой. Та Эмбер, которую я знала, никогда не любовалась природой — она предпочитала блестящие украшения и дорогие машины. Чувствовала себя счастливой, находясь в толпе людей и слушая музыку так громко, что басы вибрацией отдавались в груди. Спокойствие, одиночество и тишина всегда беспокоили ее. Теперь мы, конечно же, уже не были детьми. Но все еще были молоды, ведь нам не было и тридцати. А Эмбер казалась гораздо старше своего возраста. Эм достала из пачки, которую ей дал Бадди, сигарету и протянула руку, чтобы зажечь ее. Когда она загорелась, Эмбер сделала глубокую затяжку и выдохнула клубок дыма. — Боже, я мечтала об этом. — Она прислонилась к крыше, подложив под голову руку. — Знаешь, о чем мне это напоминает? — Конечно, — ответила Эмбер так, будто совершенно нелепо было с моей стороны сомневаться, что она не подумала о том же. — Я часто вспоминаю ту ночь. Я тоже. Той ночью мы впервые с ней вместе провели время. Пробрались на стройку многоквартирного дома и скурили пачку сигарет на одном из балконов, параллельно флиртуя со строителями в касках. Мы делились с ними тем, что никогда не рассказывали раньше другим людям. Так родилась наша дружба. А теперь она возрождалась в таком подходящем, похожем месте. Я подошла к Эмбер. — Можно мне? Она протянула мне сигарету, но спросила: — Хочешь, достану еще одну тебе? — Достаточно этой. — Я затянулась и тут же закашлялась. — Черт, много лет уже не курила. Как мы умудрились тогда так много выкурить? — Я съежилась и протянула ей сигарету обратно. Эмбер тихо рассмеялась. — Мы привыкли злоупотреблять. Это были веские слова. Они очень многое говорили о разных сторонах нашей дружбы, о мужчинах, которых мы выбирали, о наших жизнях. Эти слова были горькими, но несли в себе столько знакомого. И когда я заглянула в глаза Эмбер, то поняла, что как раз все это она и имела в виду. Мне нужно рассказать ей о Риве. Сейчас же. Глядя в небо, Эмбер сделала еще одну затяжку, и я присела рядом с ней. — Эмбер... — Знаешь, — перебила она меня. Голос ее звучал натянуто. Она задержала дыхание. Выдохнула и продолжила: — Я оставила тебе то сообщение не потому, что хотела сбежать с ранчо. Волоски на моей шее встали дыбом — тот самый липкий страх из-за того, что меня тоже обманули. — Он не удерживал тебя здесь? Она повернулась ко мне. — Удерживал. Значит, Рив не солгал. — О. Удерживал, — повторила я, стараясь успокоиться после ложной тревоги. Почему мне так трудно было начать ему доверять? Раздражало, что каждый раз, когда в чем-то был замешан Рив, я предполагала самое худшее. Будто подтверждение хоть какого-то из предположений изменило бы мое к нему отношение. Эмбер кивнула и достала еще одну сигарету. — Просто, все было не так плохо. В смысле плохо, конечно. Хотелось хорошенько врезать ему по яйцам за такое. — Она нахмурилась. — Хотя, я и это сделала. — Эмбер выдохнула дым и улыбнулась, наслаждаясь воспоминанием. Я притянула колени к груди и обняла их руками, чувствуя себя крайне некомфортно, когда Эмбер заговорила о Риве. Особенно о себе и Риве. Эмбер встала и затушила сигарету о черепицу. — Однако он сделал это не со зла. Он не бессердечен. Просто любил меня и не хотел отпускать. И да, это бесило, но мне не хотелось, чтобы меня спасали. — Она бросила окурок за дом. Я проглотила замечание о том, что мусорить плохо, и спросила: — Тогда почему? Она колебалась и смотрела куда угодно, только не на меня. Я проследила за взглядом Эмбер и увидела ее — точнее мои туфли. Вся ее одежда была из моего шкафа. И пока я задумалась о том, как же удобно, что мы носили один размер, Эмбер ответила: — Я позвонила тогда, потому что раздумывала о том, чтобы расстаться с жизнью. Я затаила дыхание, когда поняла, что именно она пыталась сказать. — Я много думала об этом. И решила, что ты, наверное, единственный человек, который смог бы отговорить меня. — Она взглянула на меня и ухмыльнулась, будто это могло умалить тяжесть ее слов. Но не получилось. — Боже, Эмбер, нет. — У меня не нашлось других слов. Я не смогла придумать ничего другого, даже будучи столько лет актрисой. Потому что никогда раньше не играла такую роль. Никогда и представить не смогла бы, что буду участвовать в разговоре о суициде. Особенно с Эмбер. Поэтому ей так нравилось это место? Она стояла здесь одна и пыталась собраться с духом и спрыгнуть? Думала ли она об этом и сейчас? Волнение затопило мой разум, я запаниковала. — Пожалуйста, не делай этого. — Эмбер пренебрежительно махнула рукой. — Не драматизируй. Все было не так. Просто... — Она вдруг замолчала. И хотя прошла всего пара секунд, пауза была такой тяжелой, словно длилась в три раза дольше. — Не знаю. Просто о многом успела подумать, пока была заперта здесь. Много времени было на самоанализ. И я задумалась: а в чем смысл? Мне скоро тридцать, а я не добилась ничего. Видела, как далеко продвинулась ты... — С трудом, — перебила я. Ужасно, что в качестве сравнения она привела мою серую, пустую жизнь. Однако Эмбер проигнорировала это замечание и повысила голос, чтобы больше я ее не перебивала. — А я все еще жила за счет других. Ни друзей. Ни семьи. Никто бы и не горевал по мне. — Я бы горевала! — В горле пересохло и на глаза навернулись слезы. — Я скучала по тебе каждый день. — Сразу стало так легко, стоило, наконец, произнести это вслух. Будто это был постыдный секрет, который я скрывала годами, а теперь меня ждала расплата. — И не только я. Рив тоже. Он хотел жениться на тебе. — Мой голос сорвался, и я ненавидела тот факт, что говорить об этом было так больно. Ведь единственное, что должна была сделать — поддержать Эмбер. — Как ты можешь говорить, что у тебя никого не было? — Он хотел детей. — Эмбер сказала это так, будто факт был очевиден. — И? У вас были бы дети. — И где-то в глубине души я подумала: «Ох, он хочет детей» и «Боже, а я хочу детей? С ним?». Эмбер покачала головой. — Я не могу. Я нахмурилась, пытаясь расшифровать: она имела в виду не могу или не хочу? — Я не могу иметь детей, — повторила Эмбер. — Меня обследовали. Я слишком сильно повредила матку. Слишком много абортов делала. И теперь не могу иметь детей. — Она тихо рассмеялась. — Как иронично, что раньше я делала все, чтобы не забеременеть, а теперь отдала бы все... Она глубоко вздохнула. — Неправильно забирать это у Рива просто потому, что в прошлом я была безответственна. Я прикрыла лицо руками, не зная, плакать мне или кричать. Или смеяться. Что бы я ни выбрала, хорошо это не закончится. Одно дело считать Рива своим, когда Эмбер бросила его, потому что считала, что они слишком разные. И совсем другое, когда она бросила его, потому что любила. Это было несправедливо. И, как ни абсурдно, но это казалось жестоким. Или, может, это я была полна злобы. Я сложила руки в молитвенном жесте и поднесла их ко рту. — Ты говорила с ним об этом? — Нет. Я бы лучше умерла. — Она встретилась со мной взглядом. — Поэтому позвонила тебе. — Эмбер... — Тысяча слов так и остались непроизнесенными, но кое-что я все же смогла из себя выдавить: — Как бы мне хотелось поддержать тебя тогда. — Но, как ни эгоистично, на самом деле я совсем не хотела этого. Если бы Эмбер дозвонилась мне, то я не отправилась бы на ее поиски. Не познакомилась бы с Ривом. А теперь я знала его, любила его — и это могло означать конец и для Эмбер, и для меня. Однако я бы с высоко поднятой головой шла навстречу такому финалу. — Все закончилось хорошо, — нерешительно произнесла она ободряющим тоном. — Он отпустил меня, и я сбежала к Мике. И это было не менее трусливо, и во многом то же самоубийство. Особенно если он решил, что еще не закончил со мной. Сердце ушло в пятки, когда Эмбер озвучила ту самую мысль, которая беспокоила меня. — Думаешь, он придет за тобой? Эмбер пожала плечами. — Не знаю. Вероятно, нет. Думаю, я просто драматизирую. Казалось, она пыталась убедить в этом не только меня, но и себя. — Просто повезло, что Рив смог принять меня назад, учитывая, как сильно я разозлила его своим походом к Мике.