Это слепит, мутит, и у меня начинает кружиться голова. Все вокруг зеленеет. Я останавливаюсь на месте, закрываю глаза и прихожу в себя. Когда я возвращаюсь в реальный мир, первое, что я вижу перед собой – ясно, как божий день, – отец Примо Ди Стефано. Много отцов Ди Стефано. Даже в состоянии сильного опьянения мне хватает ума сообразить, что его лицо красуется на обложках одной книги, экземпляры которой расставлены в витрине книжного. «Жертвы сатаны». Не припоминаю такого названия. Видимо, совсем свежая. Не раздумывая долго о том, что три его книги я уже успел приобрести для ознакомления и мне вряд ли нужен очередной том с собранием пережеванных догматов и анекдотов, я хватаю книгу из англоязычной секции и тащу ее на кассу. Громкоговоритель с треском возвращается к жизни и просит Джека Спаркса немедленно пройти к терминалу. О да, детка, такая вот я рок-звезда. Кому же не понравится, когда его имя объявляют по громкоговорителю? И неважно, по какому поводу. Это как упоминание от блогера-тысячника. Прямо сейчас, в эту секунду, все до единого в аэропорту знают мое имя. От этой головокружительной мысли у меня перед глазами все почему-то наливается красным, и я чуть не складываюсь пополам. Я шагаю по салону самолета, мыслями витая в облаках, все думаю об этом чертовом видео, о его исчезновении, и меня мало беспокоят осуждающие взгляды в мой адрес. Я пристегиваюсь к креслу у окна, очаровываю милую ирландскую стюардессу, и та приносит мне огромную порцию джина с тоником. С наступлением полуночи мы выезжаем на взлетную полосу. Я устраиваюсь поудобнее и пытаюсь разобраться в своих мыслях. Видеоролик оставил после себя странное ощущение, как будто его никто и никогда не должен был увидеть. Обычные ролики только и делают, что заманивают зрителя: «Эй! А ну-ка посмотри сюда!» А тут – никаких назойливых подписей с мольбами «добавляться в друзья» или «заценить другие видео». Вообще никакого описания, ни даже тебе названия. Уже одно это не давало мне покоя. Мне подкинули это видео. Цифровой аналог видеокассеты без коробки, оставленной на твоем пороге. Цель любого ролика на YouTube – привлечь внимание. Набрать просмотры, подписки, рекламу. Монетизировать контент – сейчас все упирается в это и одно только это. И ясное дело, когда провокационное видео появляется на этом сайте, а затем исчезает, набрав всего несколько сотен просмотров, я хочу понять почему. Сам-то я не сомневаюсь, что его авторы «обманывают других» (пункт № 1 УЖАСТИКа Спаркса), но самоцель, замысел, стоящий за этим роликом, не укладывается в общую схему. Почему-то именно меня выбрали для этого видео, и с моей стороны было бы неспортивно не отреагировать и не подыграть. Ладно. Значит, поиграем. На старт, внимание, марш. И вот многотонное туловище самолета грациозно взлетает в ночное небо, а я думаю только о том, как бы поскорее увидеть ролик снова. Вместе с идеей фикс во мне укрепляется и решение во что бы то ни стало дописать эту книгу, хотя изначально я относился к выбранной теме как к простому капризу. Устроившись в кресле 40А, я вытягиваю ноги и даю себе слово разыскать тех, кто стоит за видеозаписью. Потому что, если я смогу доказать, что самое убедительное паранормальное видео в истории (так себе, конечно, комплимент) – фальшивка, значит, и все остальные по умолчанию – фальшивки. Из круглого окошка я поглядываю на пушистые облака, на огоньки, умиротворяюще бликующие на крыле, и на щедрые мазки хэллоуинской Италии тысячью милями ниже. Сплоченные силы кофе и алкоголя помогают мне почувствовать себя невероятно живым. Там, среди итальянских холмов, я замечаю огонек полыхающего пожара. Похоже, кто-то перестарался с барбекю. Я приободряюсь, когда вспоминаю, что время полета мне скрасят «Жертвы сатаны». Я вынимаю книгу из сумки, вздыхаю, открываю первую страницу и не прекращаю веселиться до самого дома. Жирная чайка с демоническими глазами срывается в полет, напугав парочку туристов у палатки с предсказаниями. Бекс глазеет на эту картину из окна паба со здоровым, довольным румянцем на щеках, так характерным для любого, кто выпил уже три пинты. – Так узнал ты в итоге, кто снял видео, или нет? – любопытствует она. – Я в процессе, – отвечаю. – В процессе предварительного расследования. Не хочу выставить себя на посмешище раньше времени. – Кошмар, – усмехается она, машинально прикрывая рот. – Что тогда будет. Представить страшно, – вдоволь посмеявшись собственному остроумию, она переспрашивает с искренним любопытством: – А что ты имеешь в виду? – А вдруг этот ролик окажется частью чьей-то вирусной рекламной кампании? Фиг знает, возможно ли это технически, да и легально ли, но у меня проскочила мысль, что такой ролик могли подкинуть на каналы к разным журналистам, а затем удалить их для повышения интереса. Освежить интригу, как говорится. Бекс обдумывает мои слова. – Допустим… Но реклама чего? Эктоплазмы? И в конце концов ты расскажешь мне, что там было в твоем видео, или нет? – Что такое эктоплазма? – Ты не знаешь, что такое эктоплазма, и еще пишешь книгу про сверхъестественное… – Я предпочитаю обучаться новому по мере продвижения. – Ах, сэр предпочитает обучаться новому по мере продвижения, – передразнивает она с нелепой помпезностью и закатывает глаза. – Ну уж нет, – возражаю я, дружелюбно тыкая ее пальцем в плечо. – Я так не разговариваю! Я же не принц Чарльз. По сравнению со мной ты вообще аристократка… Короче, я поспрашивал журналистов, которые еще не зареклись со мной разговаривать, и потом уже они поспрашивали тех, кто зарекся. Никто такого видео не получал. В Интернете о нем тоже как будто не слышали. Кроме моих подписчиков, разумеется, которые успели его посмотреть тем вечером. От выпивки Бекс все больше распаляется и воодушевляется, как будто это видео – единственное, что имеет значение в этом мире. Она пересаживается ближе ко мне и хватает меня за грудки. Она сжимает ткань футболки в кулаках, так что воротник пережимает мне кадык. Сначала мне кажется, что это ее месть за тыканье пальцем в плечо. Может, я переусердствовал? – Что. Было. В. Чертовом. Видео? – спрашивает она. Ее пухлые губы в такой опасной и соблазнительной близости от моих. Что сказал бы на это ее парень, зайди он сюда в эту минуту? Ну же, Лоуренс, заклинаю тебя: зайди сюда, сию минуту. А потом убеги и, рыдая, кинься в море и раскрои себе темечко по пути вниз. – Тебе никогда не предлагали пройти курсы по управлению гневом? – спрашиваю я писклявым голосом Дональда Дака. Бекс в ответ только стискивает мою футболку крепче. Я уступаю и поднимаю руки вверх. Тогда она улыбается и отпускает меня. – Короче, я успел посмотреть видео всего несколько раз и был в то время страшно пьян. Вспоминается смутно, как сон. Короче, снято в каком-то подвале или полуподвальном помещении… Там кто-то стоит в углу. Только ноги и… – Что, совсем без туловища?! – Да нет же… Знаешь что, и я говорю это не затем, чтобы тебя позлить, просто звучит тупо, когда я так объясняю. Я писатель, я не рассказчик. Бекс принимает грозное выражение лица. – Ты должен найти это видео. – Да я же, блин, пытаюсь! – Да уж, – отвечает она, – пытаешься. Когда мы опускаем свои тушки на гигантский и толстый желтый диван, за окном темно, хотя на часах всего половина седьмого. Провалился бы этот ноябрь к черту. Знаете, как это бывает, когда не можешь остановиться после вечерней пьянки и продолжаешь пить по инерции? Так в моих руках оказывается бутылка вина, которую силюсь открыть, пока Бекс забивает косячок. Как бы мне ни хотелось оправдать курение травки попыткой приобщиться к миру духов, буду все же придерживаться алкоголя. Мы включаем телевизор и выбираем пятый канал, где во весь широченный экран показывают младенцев, больных не то сифилисом, не то еще чем. С балкона за нашими спинами открывается панорамный вид: Брайтонский пирс, чертово колесо и полная луна, льющая свет на простершееся темное море, как на обложке альбома «Floodland» Sisters of Mercy. Квартирка у нас что надо – ради этой жилплощади я и переехал из Лондона в Брайтон пять лет назад. Как помнят мои верные читатели, тогда я записался в тренажерный зал, где и познакомился с Бекс, которой срочно требовалось место для ночлега. Мне так захотелось, чтобы она въехала ко мне, что я пожертвовал ради этого своим кабинетом и поспешно переоборудовал его обратно в спальню. Пригласи к себе на ПМЖ красивую девушку, которую ты только что встретил, и это обязательно выльется в полноценные отношения. Да уж, Спаркс, твоя мужская логика вызывает восхищение. – Почему мы не взяли вино с закруткой? – ворчу я и тяну пробку, напрягая жилы. – Всегда надо брать вино с закруткой. – Болван ты, – говорит Бекс, отбирая у меня бутылку. Я наблюдаю за тем, как она откупоривает вино, и мне вдруг приходит в голову, что она единственный человек в мире, кому я позволяю так с собой разговаривать. На исходе второй бутылки картинка перед глазами плывет вовсю, а атмосфера в комнате могла бы посоперничать с амстердамским кофешопом. Разрозненные воспоминания с того вечера вспыхивают перед глазами как лампочки: кадры с пугающе гигантскими детьми; я рассказываю Бекс о своих наполеоновских планах на книгу; комната приятно кружится перед глазами, неторопливо, вальяжно и умиротворенно. И только один эпизод я помню со всей отчетливостью. Каждую секунду, каждый свой вздох, каждую клеточку тела. Я самодовольно рассказываю Бекс, как расшифровывается УЖАСТИК Спаркса, когда она набрасывается на меня и, рыча, прижимает к дивану. Эта тигрица седлает меня, дышит в лицо, крепко стискивает мои запястья, разметав во все стороны непослушные рыжие кудри. Что за удивительный поворот событий. – Хватит трындеть о себе, – напортисто проговаривает она. – Я весь день хочу сказать тебе жутко важную вещь, но ты мне и слова вставить не даешь. Вечно перебиваешь и говоришь только о себе и своей работе, то есть опять о себе. Ты вообще отдаешь себе в этом отчет, засранец? Это так раздражает, когда твой сосед или говорит о себе или ждет, когда ему снова дадут поговорить о себе. Ты это понимаешь? Я гляжу на нее, окончательно и бесповоротно влюбленный. – Да, – выдавливаю я. – Извини, ты ведь сама спрашивала про Италию. Вот я… Она отпускает одну мою руку, чтобы ладонью закрыть мне рот. – Ну уж нет, Скуби-Ду. Говорить теперь буду я, а ты слушай молча. Я киваю, думая о том, как приятно ощущать ее бедра в джинсах на своей талии. И ее гладкую кожу на своих губах. Я бы легко мог сейчас слизнуть соль с ее пальцев, но я ничего не делаю. Бекс наклоняется ниже. Только ее ладонь разделяет наши губы. Тут она убирает руку и говорит: – Так вот. Слушай внимательно. О мой бог. Я вдруг вспоминаю приложение «Секрет», которое установлено у меня на телефоне. Эта штука позволяет читать анонимные признания от твоего списка контактов. Недавно кто-то там написал: «Я хочу переспать с соседом, но мы слишком давно дружим». Это была Бекс! Сейчас она скажет мне, что я ей нравлюсь. Потом она меня поцелует. А после секса мы будем лежать в постели или прямо тут, на диване, и она скажет, что порвет с Лоуренсом, потому что не может иначе. Глаза Бекс горят, как огоньки. Ее дыхание пляшет на моем лице, вырываясь вместе со словами: – Лоуренс предложил переехать к нему, и я согласилась. Комната начинает очень неприятно вращаться. Становится полегче, только когда, обмякнув под унитазом, я проверяю почту в телефоне. Помутневшими глазами я вижу, что кто-то прислал то самое видео прямо мне в руки. Алистер Спаркс: «С прискорбием признаю, что, будучи несколько уязвлен тоном Джека в нашей переписке от 28 октября, я оставил без ответа ночное письмо, приведенное ниже». Дата: 2 ноября 2014 От: Джек Спаркс Тема: Что это было?!? Кому: Алистер Спаркс Я тут был в книжном магазине в аэропорту Рима и увидел тебя по телевизору. Ты стоял перед камерой на фоне Голливудских холмов. Ни фига себе, думаю. Звук был выключен, так что я не слышал, о чем ты там распинался. Это что вообще было? А ведь я так и знал, что тебе неймется отведать моей славы. Неужели угадал? Не скрою, приятель, не думал, что реально увижу тебя когда-нибудь по ящику. С твоим-то видом разве что на радио дорога.