Глава 17 – Пирс! – Я трясу его за плечи со слезами на глазах, пока дом весь дрожит. Грохот и шум наполняют мой слух. Это отдаётся эхом в пустых, как подозреваю, комнатах. Но так же, как всё и началось, это прекращается, когда он моргает и концентрирует на мне взгляд. Его лицо резко бледнеет, и он отталкивает меня от себя. – Пирс? Ты в порядке? Это было землетрясение, – шепчу я, шокировано наблюдая за ним. – Господи, я тебя напугал. Теперь ты сочтёшь, что со мной небезопасно. Айви, прости. Прости меня, – шепчет он сухими губами. Видимо, его сердце вновь работает на износ, потому что настолько белым я в жизни людей не видела. Даже сегодняшний вид Пэнзи не сравнится. У Пирса ужасающий серый налёт на лице и даже тени под глазами проступают. Меня это ещё больше пугает, и я подскакиваю к нему. Обхватываю ладонями его лицо, а оно ледяное. – Пирс, дыши. Ты должен дышать. Всё в порядке. Ты не напугал меня. Немного испугалась землетрясения, но это ведь не ты. Всё хорошо. Посмотри на меня, – он затравленно поднимает взгляд. – Вот так. Видишь? Всё хорошо. Может быть, тебе какие-то лекарства принести? Тебе плохо? Вызвать скорую помощь? – Глажу пальцами его лицо, и оно потихоньку становится нормальным. – Я…я…не хотел. Я не специально. Сейчас не специально, Айви, – с болью шепчет он. – Я знаю. Это твоя болезнь. Ты сильно расстроился из-за моих слов. Но знаешь, что мы сейчас сделаем? Мы просто пошлём всё к чёрту. Всех этих людей, да? – Я настолько боюсь за его состояния, что готова действительно отказаться от всех, кого знаю, только бы ему не было больно. Это безумно страшно наблюдать, как болезнь делает с Пирсом страшное и я никак не могу помочь. Это просто происходит, а у меня нет медицинского образования, чтобы как-то облегчить его страдания. – Всё хорошо, – повторяю я, облизывая губы. – Да… да… я… немного. Прости. Я постараюсь так больше не делать, – тихо говорит он. – Ты не виноват. Это мне не следовало опять тащить сюда всё своё грязное бельё. Я больше не буду… – Но я хочу, чтобы ты делилась со мной всем, что тебя тревожит. Мне не нужны фальшивые улыбки, Айви. Я видел их в своей жизни достаточно и сыт ими по горло. Мне нужны твои проблемы. Я ценю честность в отношениях и никаких секретов. Я буду участвовать в их решении. И я буду стараться себя контролировать. Но когда я услышал, насколько они бесчеловечны к тебе, то меня это сильно разозлило. Я готов их убить, Айви, только бы ты не страдала. И я не против быть помолвленным с тобой, – мягкая улыбка касается его губ. – Давай, не торопиться. Это выдумка Джима… – Мне нравится его догадка, потому что в будущем так и будет. Ты и я. Больше никакого одиночества, – Пирс наклоняется и целует меня. И всё, проблемы вылетают из головы, я чувствую только его губы и мой разум отключается, полностью отдаваясь этому моменту. – Ты теплеешь, – шепчу я в его губы. – Да, мне куда теплее с тобой. Я в порядке, Айви, – кивает Пирс, улыбаясь мне. – А сейчас, как я и обещал, я покажу тебе весь дом. Кривлюсь и отступаю от него. – Ты не хочешь? – Лицо Пирса сразу же меняется. – Тебе нравится честность, поэтому мне придётся сказать правду. Нет. Этот дом не мой, поэтому мне неинтересно осматривать его. Тем более только что было землетрясение, и я бы хотела… на воздух. Ты не против? – Смущённо спрашиваю его. – Землетрясение. Конечно, да, ты должно быть ещё напугана. Пойдём, сегодня тёплая ночь и мы можем побыть на улице, – кивает Пирс и протягивает мне руку. Берусь за неё, и мы проходим по большой гостиной, а затем по коридору с приоткрытыми дверьми и только потом выходим на улицу. – Странно, что дом не заперт и все двери открыты, – замечаю я. – Наверное, из-за небольшой тряски, – предполагает Пирс. – Замки уже старые, их никто давно не менял, да и не запирают двери, потому что это частная территория и сюда абы кто не ходит. – Господи, я никогда не была в эпицентре землетрясения. Это страшно. И я рада, что оно закончилось. Здесь такое часто бывает? – Интересуюсь я, пока мы спускаемся по холму вниз. Вижу дыру в земле и старые трубы, лежащие рядом. Видимо, ребята не успели закончить и Пэнзи будет завтра тоже здесь. – Иногда. Очень редко. Природа порой непредсказуема. Улыбаюсь Пирсу, и мы спускаемся к озеру среди холмов. В ночи это невероятная красота. Мягкий свет от месяца опускается нежным лучом к глади воды. Тишина и умиротворение. Мы садимся на траву и Пирс сбрасывает пиджак. – Прости, я не сказала, насколько ты сегодня красивый, – бормочу я. – Разве не мужчина должен одаривать женщину комплиментами? – Усмехается он. – Вообще-то, я так не считаю. Мужчинам тоже нужно делать комплименты, особенно, когда они их заслужили. Ведь это не сложно похвалить человека, и не важно какого он пола. Это просто вежливость и выражение симпатии. – Мне никогда не делали комплементов. То есть я делал их постоянно, думая, что это именно то, что нужно женщинам. Ведь они любят быть лучше других в глазах мужчины. А мне… но это приятно, ты права. Благодарю тебя, Айви. В свою очередь, скажу, что я рад тому, что мне не надо притворяться и описывать чей-то наряд, я наслаждаюсь лицом женщины, её улыбкой и лучезарными глазами, которые преследовали меня очень долго. Я всего лишь счастлив и это самое прекрасное, что мне подарили. Ты подарила, – он берёт мою руку и целует её. Чувствую себя школьницей, краснеющей от внимания парня, но таких слов мне никто не говорил. Да и комплиментов в жизни было слишком мало или же я им просто не придавала значения, потому что они были от неважных людей в моей жизни. – Хм, значит, ты врач, – произношу я, нарушая молчание. Пирс тут же отпускает мою руку и его лицо мрачнеет. – Поняла. Плохая тема. Можем… – Нет… да, это плохая тема. Ты права, Айви. Это то, что не доставляет мне удовольствия сейчас вспоминать, но я хочу, чтобы ты об этом знала. Я не врач. Я был врачом, но сейчас не он. Я безработный по собственному желанию. Я ушёл из больницы, чтобы подумать над своим будущим, – Пирс делает паузу и тяжело вздыхает. Он упирается руками в согнутые колени и, отрывая травинку, теребит её в руках. – Я сколько себя помню хотел помогать людям и лечить их. Детей. Я очень люблю детей. Мои родители пришли в ужас, когда я в девять попросил подарить мне куклу, а не машинки или что-то в духе мальчиковых игр. Они испугались того, что я гей, – грустно улыбается он. – Но я был нормальным, а кукла мне нужна была для того, чтобы я её лечил. Из школы я украл стетоскоп у медсестры и играл так. Потом желание стать детским врачом превратилось в мою навязчивую идею. Я окончил школу и поступил в медицинский. Вернулся сюда в интернатуру, но из-за маленького количества врачей и, вообще, маленького потока я сразу же начал практику. Она забирала всё моё время, потому что я был не только детским хирургом, но и травматологом и педиатром. Я совмещал три специализации и мне нравилось это. Я обожал свою работу. Я никогда не чувствовал себя усталым на ней. Я брал дополнительные смены, чтобы учиться и ещё раз учиться. Пока… Тут голос Пирса осекается и по его лицу пробегает болезненная тень. – Моя невеста не вышла замуж за моего… лучшего друга, а потом она от него забеременела. Мне же она отказывала в этом. Во всём отказывала, ведь зачем спешить, у нас так много времени. Нет, дело было не во времени, а в том, что я был не тем мужчиной, с которым она видит себя в будущем. Она долгие годы морочила мне голову, а я прыгал вокруг неё, как придурок. Она изменяла мне за моей спиной, а я верил каждому её слову. Я дал ей всё, а ей было мало. И тогда я сломался. Я ушёл, чтобы пережить личную трагедию. Моё сердце так сильно сжимается от его печали в голосе и о правде о прошлом. Придвигаюсь к нему ближе и накрываю его руку своей. – Она была тебя не достойна, Пирс. Она поступила жестоко с тобой, но знаешь, я думаю, что она поступила правильно. – Что? – Рычит он. – Нет, правильно не то, что она тебе изменяла и обманула. А правильно с той стороны, что она не разрушила твоё будущее. Если бы вы поженились, и она бы продолжала забирать у тебя твоё время, то ты бы страдал сильнее потом, когда однажды бы обнаружил любовников в своей постели. А так… у тебя ведь теперь есть новый шанс. Ты же сам говорил, что есть настоящее, а в нём ты имеешь столько возможностей. Огромное множество. И я не верю, что ты не хочешь вернуться на работу, чтобы помогать детям. Думаю, ты был хорошим врачом, раз тебе дали аж три направления, и ты не опускал руки, ты не ныл. Ты учился дальше, развивался, пока тебе не разбили сердце. Но разве это не должно тебе помочь понять, что та женщина была не твоей? Она бы никогда не сделала тебя счастливым. Она бы никогда не оценила того, что ты ей даёшь. Она бы никогда не смогла ответить тебе тем же. После долгих лет узнать, что твоя жена изменяет тебе, куда хуже, чем в твоём случае. Ты только представь. К примеру, мой отец. Он ни разу не встречался с женщинами, хотя они оказывали ему знаки внимания. Он всегда был верен своей жене, а она нет. Но сейчас он уже стар, чтобы задуматься о новой семье. И выходит, что он больше никогда не познает женскую любовь, а ты ещё можешь. Ты молод, Пирс. Взгляни на это иначе. Лучше раньше узнать правду, чем тогда, когда вся жизнь будет перечёркнута и станет одной паршивой фальшью, – тихо говорю я, поглаживая его руку. Пирс поворачивает ко мне голову и его глаза настолько полны грусти и боли, что моё дыхание нарушается. – Айви, у меня нет больше времени, – едва слышно шепчет он. – Как нет? Пирс, ты ведь жив, и ты будешь в порядке. Господи, неужели, твоя болезнь прогрессирует, и это приведёт к летальному исходу? Ты умираешь? – с ужасом догадываюсь я. – Нет… нет… моя болезнь… дело не в этом. Я уже мёртв, Айви. Мне становится дурно, и моя рука падает с его. Всё начинает кружиться перед глазами, потому что его слова прозвучали, как чёртов выстрел в мою грудь. – Я имею в виду, что внутри я мёртв. Нет, не пугайся так, я живой. Я…с тобой я живой, – быстро добавляет он, хватая мою руку. – Просто мне сложно… объяснить это. Когда тебя нет рядом, то я мёртв и я… господи, несу чушь. Я такой идиот. Пирс отпускает меня и запускает пальцы в волосы, стискивая их с силой. – Это жестоко, понимаешь? Жестоко по отношению ко мне. Я всё отдал не той. Я дышал не тем. Я жил не так. А сейчас, когда в моих руках шанс на спасение, я не могу им воспользоваться. Я хочу насладиться тем, чего был лишён очень долго. Меня словно из тюрьмы выпустили, и я ловлю каждый луч света в твоих глазах, каждое твоё прикосновение, каждый вздох. Я не могу насытиться и мне хочется всё больше и больше. Я плохой человек, Айви. Я ужасный человек. Я могу причинить тебе боль, но я не хочу этого. Я…я просто не знаю, что мне делать. Не знаю, – горько шепчет он. – Так не проще разобраться в этом? Почему бы тебе не сказать, что тебе не даёт двигаться дальше, Пирс? – Подавленно спрашиваю его. Он садится ровнее и поворачивается к дому. – Это место. У меня есть дела с Уиллерами. И я должен их решить, но это причинит тебе боль, когда ты узнаешь, что я собираюсь сделать, – выдавливает он из себя. – Ты же не готовишь план по убийству? – Хмурюсь я. Пирс смеётся и качается головой. – Я здесь, чтобы отомстить им, Айви. Отомстить за ту боль, что они причинили мне. – Не понимаю. За что ты хочешь им мстить? Как ты связан с Уиллерами? – Недоумеваю я. – Они бросили меня, Айви. Они были моей семьёй. – Господи, тебя что, усыновили? – Шокировано спрашиваю его. Он быстро кивает. – Да-да, усыновили, но в один день они просто вышвырнули меня из своей жизни. Много лет назад. Очень много. Они отказались от меня. Они вычеркнули меня из своей жизни, потому что я не подошёл им. Они сделали вид, что меня нет и никогда не было. Они ни разу не вспоминали обо мне. Сначала они дали мне всё. Любовь, заботу и ласку. Они убедили меня, что я их сын. Тот, кем они всегда будут гордиться, а потом… потом они даже удалили всю информацию обо мне, только бы я не был частью их. Это хуже, чем предательство, Айви. И я знаю, что ты поймёшь меня. Твоя мать сделала то же самое, поэтому я и думаю, что мы не просто так связаны. У нас одинаковые раны на сердце и вылечить их можем только мы с тобой друг другу. Меня тоже выбросили, как щенка, и забыли обо мне. Когда их спрашивают, знают ли они меня, то они отвечают, что это какая-то ошибка и такого человека не было в их жизни. Это больно, поэтому я здесь. После стольких лет я могу отомстить им. Причинить им такую же боль, какую они причинили мне. Но я не знаю, хочу ли этого сейчас. Я должен хотеть, ведь они испортили мою жизнь, а я страдал. Каждый день, проходя мимо них, я задерживал свой полный мольбы взгляд, чтобы они вспомнили меня. Но нет. Они даже не обернулись. Ни разу. Они похоронили меня, и я словно мёртв для них, но это неправда. Я живой ведь. Я ещё здесь, – Пирс хватается за свою шею и сдавливает её, а у меня ком застревает в горле. Какой ужас. Бесчеловечные люди. И мне так жаль его. Жаль, что мы с ним понимаем друг друга именно в плохом, именно в болезненном и это подавляет. Кладу ладонь на его спину и прижимаюсь к его плечу, обнимая одной рукой. – Но я с тобой, Пирс. Ты не одинок. Да, это больно. Да, хочется отомстить. Да, порой появляется невероятное желание внутри разорвать их за эти страдания, ведь они живут дальше, не понимая, как нам страшно двигаться из-за них. Да, я соглашусь с любым описанием твоих чувств, потому что мои идентичны. Но… знаешь, пока я не встретила тебя, то думала, что мне важно мнение моей семьи. Раньше я жила им. Сейчас. Нет, Пирс. Нет. Мне важно моё мнение. Мои решения. Моё будущее. Если они им не нравится, то мне плевать. Но я не позволю никому больше заставлять меня бояться жить. Бояться быть собой. Бояться быть настоящей, а не сдержанной идиоткой, которая позволяет всем унижать себя. И это ты мне вложил в голову. Именно ты, поэтому, – поворачиваю его лицо к себе и мягко целую в губы, – я поняла, что мы никогда не изменим их отношения. Оно уже настолько заросло гнилью, что ни одни химикаты их не вычистят. Это барахло, Пирс. Их барахло. И его надо выбросить. Эти злость, ненависть и агрессия на них делают только нам хуже. Месть не принесёт удовольствия. Может быть, на пару минут или дней, а потом? Что будет потом? Снова больно, что они так и не поняли, что ты хотел этим добиться? Если люди не любят, то не полюбят никогда, мсти им, лупи их или кричи на них. Это бесполезно. А на это тратить время своей жизни глупо, так что я верю, что мы оба научим друг друга прощать людей за боль, которую они нам причинили. И если бы не она, если бы не эти люди, то я бы никогда сюда не вернулась, как и ты. Мы бы никогда не встретились. Я благодарна им за этот шанс встретить тебя, Пирс. Пусть каждый из нас разбит внутри, но когда я рядом с тобой, то я начинаю снова верить в хорошее. Его ладонь ложится на мою щеку, и я даже не ощущаю больше прохлады его кожи. Она стала очень тёплой и это невероятно приятное чувство понимать, что он перестал волноваться или бояться чего-то, а его кровь начала хорошо циркулировать от моих слов. – Поэтому я и говорил тебе, что ты для меня особенная, Айви. С тобой я кажусь себе лучше, чем я есть, чем я был раньше. Ты мой оазис, и я хочу утонуть в его сладости. Останешься ли ты со мной, если я предложу тебе пойти за мной? – Шёпотом спрашивает он. – Я бы хотела ответить, что останусь в любом случае. – Тогда что не даёт тебе это сделать? – Со мной никогда такого не случалось. Я не встречала мужчину подобного тебе и за короткий промежуток времени, не осознавала, что не знаю, как буду жить, если он исчезнет. Я боюсь этого, ведь меня тоже жестоко бросили в прошлом. Те люди, которых я любила. Я опасаюсь влюбиться в тебя, потерять голову и в один день оказаться одна, – тихо признаюсь я. – Нет, такого не произойдёт. Никогда. Я заберу тебя с собой, и мы будем вместе, потому что именно ты распахнула передо мной двери и не побоялась меня впустить, когда другие запирались от меня на все замки. Ты единственная, о ком я думал последнее время. Ты та, кого я искал, чтобы быть живым, – от его слов моё сердце словно становится больше. Оно стучит быстрее и в этот момент, когда я смотрю в самые прекрасные и чистые глаза в своей жизни, я понимаю, что бояться уже поздно. Кажется, он поработил меня. Так быстро. Так нежно. И это не пугает больше. Это делает меня тоже живой.