— Бишка… Нет, не сидеть такому на руме. Слизняк. Но он был варягом. Отроком и посвященным. Был. Место в строю освободилось. — Повезло тебе, Бишка, — сообщила Заря негораздку. — Ты — раб, но не какой-нибудь свинопас, а личный трэль дочери князя и жены ярла. И если будешь расторопен, то когда-нибудь я подарю тебе свободу. Или смерть, если решу, что ты бесполезен. Эк она красиво сказала. Не хуже Тьёдара Певца. — Пошел! — велела Заря и погнала теперь уже окончательно охолопленного Бишку обратно на драккар. — Спать здесь, — разрешила она. — Утром ждать меня. Связывать не стала. Но предупредила на всякий случай: — Сбежишь, найду. И брату отдам. И не Вильду, а старшему. Свартхёвди Сваресону. Берсерку. А он сделает с тобой то, что нурманы с беглыми делают. Хотя нет, лучше — как со строптивыми бычками. Знаешь, что с ними делают, Бишка? Кивок. Он знал. И нисколько не сомневался, что слова этой волчицы с делом не разойдутся. «Это было легко, — подумала Заря. — Теперь я в дружине Молниерукого. И заодно и долг вернула». Бывший отрок Бивой, а ныне — обельный холоп Бишка, когда-то был в ватаге мальчишек, которые травили Зарю за то, что она училась стрелять. Бишка в ватаге был не самым главным, но самым подлым. За косу дергал, щипал за… За разные места. А главное, именно он сломал ее детский лук, который она сама любовно сладила из правильно высушенной березы, купленной за ладожскую стеклянную бусину. Такое не прощается. Никогда. Глава тридцать третья Выборгский залив. Замковый остров. «К милости твоей взываю!» — Корабль наш нашли!!! — сообщил вбежавший в дом дренг Хрейн. Хрейн Финн. Прибился к их крепости год назад. Отец прислал. Гуннару он — дальний родственник. — Не ори так, — поморщился Гуннар Гагара. Два дня назад ему в шлем ударило копье, и голова все еще болела. Возраст, однако. В молодости он бы удара и не заметил. — Какой корабль? — «Шаловливую»! Свеи ее на буксире вели. — Не ори, я сказал, — проворчал Гагара. — Свейский драккар вел? — Ага. Обидно, но терпимо. Тем более кнорр чужой. Капитан его тоже из вестфолдингов, но Гуннару не родич. Гагара потер висок. Вопрос: пригодится ли небольшой кнорр свеям для штурма? Чем же его грузили?.. — Гуда, что было на «Шаловливой»? — спросил он. Жена задумалась ненадолго… — Железа сырого десять криц, воска не помню сколько, живица… — Довольно. Ничего такого, что можно использовать при штурме. А вот то, что доставила в крепость «Шаловливая», уже пригодилось. Живой груз: две коровы, пять овец и дюжины полторы свинок. Свиней и овец уже пустили под нож, а коров пока оставили. Сена хватает, а молоко пригодится. Детишек в крепости много, да и взрослые от маслица со сметанкой не откажутся. А вот чем нагрузили «Шаловливую», Гуннар не помнил. Зато Гуда о торговых делах крепости знала все. И не забывала. Спроси ее о том, что год назад случилось, непременно ответит. Да, немедленной пользы свеям от груза «Шаловливой» не будет. Но сам кнорр может пригодиться. Добро вывозить, если крепость падет. Узнав о свеях, Гуннар сразу же велел всем судам, что были при крепости, уходить вверх по реке. Себе оставил только «Нарвала», свейский драккар из трофейных. На всякий случай, потому что уйти водой, если крепость обложат, вряд ли получилось бы. «Нарвал» — драккар старый. В море на таком выходить — риск. Сильный шторм случится — развалится. А по рекам-озерам — годно. Суда ушли, а вот капитан «Шаловливой» замешкался. Не хотел уходить полупустым, потерял время и в итоге отошел только тогда, когда свейские драккары уже появились в виду крепости. «Шаловливая» отойти успела. И даже тогда могла бы уйти. Вряд ли свеи сразу в погоню кинулись бы. У них поважнее дела имелись. Но ветер был слабый, и капитан решил, что надежнее спрятать кнорр в протоке. Ну, будем надеяться, что хоть сам ушел и людей увел. Гуннар именно это и посоветовал бы, но ему тогда было не до купеческого кнорра. Два свейских драккара. На каждом — удвоенная команда. Не лети они так, Гуннар мог бы усомниться в их намерениях. Ярл говорил: Рагнар обещал им защиту от свеев. И до сих пор со свейскими кораблями, проходившими мимо, проблем не было. Но эти слишком торопились. И хитрили. Кирьялы сказали: в залив вошли без белых щитов на мачтах, а теперь вон подняли. Так себе уловка. Безусого дренга, может, и обманет, и то не всякого. Гарнизон под рукой Гуннара небольшой, но обученный. У каждого свое дело и свое место. Ворота затворили, развели костры: смолу и воду кипятить. Лучники — на стене, запас стрел у каждого — три связки. Удачно, что свеи полезли сразу, без передышки, без подготовки. Ошибся свейский хевдинг. Уж Гуннару-то не знать, каково это — сразу после тяжкой гребли за оружие браться. Это отдохнувшему легко: толкнулся от спины товарища, ухватился за колья стены, да и взлетел наверх выпрыгнувшей из воды нерпой. Но не когда руки отяжелели от весла. Поторопились свеи. Едва первый драккар к причалу прижался, как с него уже сигать начали. Спрыгнули и побежали, даже строя не собрав. Тех, первых, стрелы накрыли всех. В основном в ноги попадали или в руки, но со стрелой в голени особо не побегаешь. Разом несколько десятков свеев из боя вывели. Остальные опомнились, заосторожничали. Собрали щиты чешуей, коротким шагом, без потерь добрались до стен… И получили подарочек. Кувшины с подогретой смолой. Больно, когда горячая смола на кожу попадет. А если в эту растекшуюся смолу пропитанный маслом факел бросить, вот тогда по-настоящему больно становится. Смертельно больно. Смолой досталось не так чтобы многим, хоть вопили обожженные истошно. Куда больше потерь было от того, что крыша щитов распалась и на наступающих вновь посыпались стрелы. Много стрел. А Гуннар велел стрел не жалеть. Запасы в крепости имелись. Но дело даже не в запасах. Если удастся сразу ополовинить вражеский хирд,их ярл крепко задумается: а так ли ему нужна эта крепость? Будь свеев сотня, так бы и вышло. На первом штурме свеев больше полусотни выбило. Кого совсем, кого — на время. Но свеев была не сотня. Это стало ясно, когда второй драккар подошел и Гуннар смог оценить численность вражеского хирда. Около трехсот бойцов. И бойцов не из последних, судя по вооружению. От стен до пристани — шагов двести. Из лука добить можно, особенно сверху, но Гуннар приказал не стрелять. Пусть свеи думают, что в безопасности. И послушают, как кричат их раненые. Слушали свеи недолго. Отправили к крепости посланца с белым щитом на палке. Что ж, поговорить Гуннар не против. Встал на стену, приосанился. — Кто такой? — поинтересовался. — А ты кто? — заорал тот в ответ. — Я — хёвдинг этой крепости! — рявкнул Гагара. — А ты? — Самозванец ты, а не хёвдинг! — возразил свей. — Это земля конунга Эйрика Эймундсона! Только он решает, кому здесь быть ярлом, а кого скормить псам. — Да ну? Уверен? — издевательски поинтересовался Гуннар. — А по-моему, это я решаю. Вижу, и мяско жареное уже поспело! Одолжить тебе пару шавок? Тут посланец сообразил, что разговор завернул не в ту сторону, и решил вернуть его в нужное русло: — Кто бы ты ни был, но должен позволить нам забрать… — Я? Должен? Тебе? — Гуннар захохотал. Когда он смеялся, то становилось ясно, почему его прозвали Гагарой. Тот же звук. Разве что побасовитее. Когда отсмеялся, то услышал, как скрежещут зубы переговорщика. Или показалось? Впрочем, тот помалкивал. Только обожженные вопили да свеи на причале зашумели. Наверное, что-то из беседы долетело и до них. — Попроси меня! — предложил Гуннар надменно. — Скажи: взываю к тебе о милости, Гуннар-хёвдинг, позволь мне забрать моих недобитых дружков! Переговорщик молчал.