— Еще Чернигов есть, — проявил эрудицию Вихорек. — Тоже большой. — А Скульд с нами пойдет? — подал голос Парус. Я покачал головой. Хотя мог бы. Рюрик его все-таки обратал. Сутулый оказался не столь предан Сигурду, как я полагал. И, что важнее, как полагал сам Сигурд. Сегодня Сутулый официально объявил, что больше не является ярлом Змееглазого. Собрал свое немаленькое войско, взобрался на холмик и объявил себя независимым конунгом. И тут же предложил своим подчиненным сменить ориентацию. Мол, что там будет в Англии или где, а он, Скульд-конунг, уже здесь располагает немалой земельной территорией, а главное — возможностью контролировать движение торговых потоков и отщипывать от них оговоренную с Рюриком дольку. Которой он, как правильный, то есть щедрый руководитель, намерен делиться со всеми, кто назовет его своим конунгом. А потом выступил Рюрик и подлил маслица в кашу, рассказывая о том, какие здесь богатые караваны, плодородные земли, богатые леса и добродушные жители. Будь рядом с ними местный житель Дир, он мог бы поставить под сомнение вопрос о «добродушии», но Дир сидел в своем тереме и прав не качал. Стоящие у смоленских причалов чужие драккары служили увесистым аргументом в пользу того, чтобы помалкивать. Я не знал, о чем конкретно они договорились со Скульдом, но был уверен, что двоевластие в здешнем княжестве долго не продлится. Тем более что четыре пятых Скульдова воинства сочли предложение весьма привлекательным. Мало у кого из них были семьи и хозяйства на землях данов. В вольные викинги шли, как правило, те, кто не унаследовал от родичей богатый одаль. Ну и горячая молодежь вроде моего Скиди. Однако все они были не прочь обзавестись и землей, и имуществом. Тем более вот так запросто, без драки. Ну а вытеснить из Смоленска Дира… С учетом явного силового превосходства — сущие пустяки. Тем более берсерки Бирнира тоже выразили желание остаться. Разумеется, Дир о готовящейся подляне догадывался, но сделать ничего не мог. Силенок не хватало. Возможно, он ждал, когда Рюрик со товарищи уйдет на юг и поддержать Скульда будет некому. Но я бы поставил на противоположный вариант. Это Скульд ждет, чтобы Рюрик отчалил и развязал ему руки. Берсерки Бирнира будут совсем не против, если им позволят «повеселиться» в Смоленске. Но, скорее всего, захват будет мирным. Или ограничится разборками воинов. Насколько я мог судить, Смоленск, похоже, становится таким же «городом мастеров», как и Новгород. А ковать мечи и ладить корабли куда доходней, чем выращивать ячмень на северных пажитях. Да и здешнюю рожь тоже. С теми же, кто все-таки решил возвращаться домой, Скульд обошелся на удивление мягко. Выделил им корабли, долю добычи сверх того, что они уже получили при разделе, провиант на дорогу. Как он собирался гарантировать их лояльность, а главное, молчание при неизбежной встрече с Сигурдом Рагнарсоном, я не знал. Может, взял с каждого строгую клятву, а может, придумал какую-то легенду. Ну или просто рассчитывал на то, что занятым разделом Англии Рагнарсонам будет не до какой-то там Гардарики. В любом случае это не мои проблемы. — Решаем, — объявил я. — Идем на юг с Рюриком или ну его? — Я за поход, — пробасил Медвежонок. — У нас товар для юга хороший. Продадим наше, купим тамошнее, может и ромейское, хорошо будет! — А железом будем торговать? — уточнил Оспак. — А это как боги решат, — братец хищно оскалился. Ясное дело: взять бесплатно куда приятнее, чем менять на серебро или шкурки. — Главное, чтобы места на кораблях хватило! И был немедленно поддержан всей нашей разноплеменной братией. Кроме Бури. Мой мастер-стрелок покачал головой и вздохнул. Я его понимал. И тоже осознавал возможные риски. Во всяком случае, мне так казалось. Мнение Бури для меня было важным. Но решал не он. Решал я. И я решил: походу на юг быть. Но перед этим следует разобраться с нашей сплоченной командой. Например, объявить торжественное повышение уровней тех, кто заслужил. Кое-кто из моих варяжат явно пересидел в звании дренгов. Глава шестнадцатая Му-чи-тель-но! Четверо варягов праздновали обретение статуса «хускарл». Самому старшему из них, Ануду, исполнилось уже восемнадцать зим. Младший, Вильд, встречал свое шестнадцатое лето. Искуси и Тулбу — по семнадцать. В хускарлы их произвели сразу двое: сам ярл и Свартхёвди Сваресон. Последний и сообщил парням, что отныне они будут получать полную долю от добычи. Любо им? Любо. Но как-то буднично. Вошли в шатер дренгами, вышли хускарлами. Ни гривен потолще, ни поясов золоченых. Большие доли — это, конечно, хорошо, но хотелось еще и славы. Чтобы мед рекой, чтобы завистливые взгляды молодых отроков и восхищенные — прекрасных дев. Искуси даже вслух посетовал: мол, если бы их в гридни опоясывали, то был бы праздник настоящий, а так, мимоходом… — Так иди обратно к моему отцу в дружину, — предложил Вильд. — Скажи, что ты у нас в хускарлах ходил, он тебя тут же и опояшет. — Да ну тебя! — отмахнулся Искуси. — Сам иди! — И пойду, — ухмыльнулся Вильд. — Только не сейчас, а когда ярлом стану. И серебра на мне тогда будет не меньше, чем на Сваресоне! Искуси насупился. Сказанное Вильдом он понял по-своему. Что ему, Искуси, ярлом не бывать. Открыл рот, чтобы тоже сказать что-то обидное, но вмешался Тулб. — Мечи ваши давайте, — протянул руки Огонек. — Зачем это? — насторожился Искуси. — Так вы же сейчас драться будете, — с широкой улыбкой на веснушчатой физиономии сообщил Тулб. — Так что без оружия, на кулачках. А то если узнает ярл, то вытурит вас в дренги. А то и вовсе из хирда. Тебя, Искуси, наверняка! — А почему только меня? — Потому что Вильд — родич. Но ему я тоже не завидую. Ему и от ярла прилетит, и от сестры. И уж не знаю, от кого больнее. — От Зари, конечно. Уж я-то знаю! — заверил Вильд. — А с чего бы нам драться? — Вот его спроси, — Огонек кивнул рыжей головой на Искуси. — А я… Я ничего, — пробормотал тот, проглотив обиду. Да и на что было обижаться? Что Вильду с родней повезло? Так это боги решают. А вот кто славнейшим воином станет, это уже от человека зависит. — А пошли в город! — предложил Ануд. — Я там одно местечко знаю: пиво там свежайшее и вино имеется. И девки тоже. А то у меня от серебра уже пояс лопается. Пора облегчить. — Не пояс у тебя лопается, а яички! — подколол Тулб. — Но я за. Покажем этим, смоленским, как веселятся природные варяги! — А пустят нас? — засомневался Искуси. — Я слыхал, князь Дир страже приказ дал: чужих воев в ворота только по двое пропускать. А нас вон четверо. — Я тоже что-то такое слыхал, — вставил Вильд. — Но это про нурманов вроде… — На себя посмотри! — ухмыльнулся Тулб. — Тебя ж от нурмана не отличить. Пока усы не отрастут — точно. Вильду ответить нечего. И впрямь все на нем нурманское. А усы… Усов варяжских ему не один год ждать. Но Ануд закрыл спор. — Так это не в самом городе, — пояснил он. — Под стеной. Там, где лучшие пристани. Так и оказалось. Летняя харчевня, крытая соломой, стояла близ одного из тех причалов, где швартовались только самые важные гости. Строение простое, но просторное и чистое. Пара открытых печей, большие столы с широкими скамьями. И пахло тут приятно. Потому что у длинных причалов не наблюдалось ни воняющих рыбой лодчонок, ни неуклюжих, кое-как сколоченных речных насадов местных купцов. Только настоящие корабли, хищные, черные, способные выдержать и морской шторм, и крепкий удар вражеского драккара. Ближайшим из таких был «Гунгнир»[15], драккар из флотилии Скульда. Не самый большой, но, пожалуй, самый опасный, потому что именно на нем обосновались берсерки Бесстрашного. И сами берсерки были поблизости. Тут же за столами. Не все, правда. Только шестеро. Вильд, углядев знакомые лица, даже замешкался на мгновение. Они Бирнировым вроде не враги. Но с детства в голову заложена мысль: от воинов-оборотней лучше держаться подальше. Хотя вели те себя скромно. Для берсерков. Никого не убивали. Пили, ели, беседовали. И нельзя сказать, что другие гости их как-то особо опасались. Многие косились с любопытством. Возможно, даже не знали, что это именно воины Одина, а не просто нурманы. Просто нурманы. Ха! Все равно что сказать о голодном мишке-шатуне: просто животное. Что еще сразу бросилось в глаза: народу в харчевне — под горлышко. За семью из шести поставленных под открытым небом столов теснилось не меньше пяти десятков смольнян. А вот берсерки-даны за своим столом сидели одни. Не рискнул никто подсесть. И только за этим столом и было довольно места, чтобы пристроиться варяжской четверке. Оценив многолюдность и особую компанию за частично свободным столом, Ануд тоже остановился. И Тулб. А вот Искуси, не раздумывая, протолкнулся вперед и двинул к свободной скамье. Похоже, даже не разглядел, к кому набивается в соседи. А он и впрямь не разглядел, хотя опознать берсерков нетрудно даже издали. Даже когда татушки на открытых частях тела еще не разглядеть. Вильду они как будто чуялись. Искуси тоже, скорее всего, уловил этот звериный дух, но в нем еще жило недовольство от недавней стычки с Вильдом. Жило и толкало к безрассудным действиям. Потому он не остановился, даже когда понял, куда его принесли ноги. И друзьям ничего не оставалось, как последовать за ним. И действовать так же решительно. Да и отступить казалось позорным. Настоящим воинам страх неведом. Полминуты — и вся четверка уже рассаживалась по обе стороны «особого» стола: Вильд и Тулб с одной стороны, Искуси и Ануд — напротив. Берсерки глянули на них с интересом, но без вызова: вроде бы свои, из союзного хирда. Вильд кивнул нурману, сидевшему по соседству, счел нужным представиться: — Эк хейтир Вильд Труворсон.