— Один, — сказал он. — Хочешь пойти против его воли? Не страшно? — Значит, драккар ты не отдашь, — сделал напрашивающийся вывод Скульд. — Как можно отдать дар богов? — удивился Рюрик. — Ты бы отдал? — Но Сигурд… — Сигурд не смог меня победить, когда у него было вчетверо больше воинов и восемь драккаров против двух моих, — напомнил Рюрик. — Посмотри туда, — он показал на стоявшие на берегу реки шатры. — Что ты видишь? — Твое войско. И твои корабли. — Сегодня их побольше, чем тогда. Верно? — Да, — признал ярл. — И ты надеешься сделать то, с чем не справился Рагнарсон, когда был вчетверо сильнее? Иронии в его голосе было столько, что, будь она пивом, хватило бы не на один бочонок. — Я мог бы попробовать, — сказал Сутулый задумчиво. — Должен попробовать, верно? Что ж, в хитрости Скульду точно не откажешь. Взял да и переложил ответственность за собственное решение на Рюрика. «Попробуй убеди меня, что я не прав». И Рюрик не разочаровал. — Должен? — поднял он бровь. — Кому? Сигурду Рагнарсону? А может, своим хирдманам? — Они и его хирдманы тоже. А я — его ярл… И опять та же вопросительная интонация. Он оценил противника. И не забыл то, что я ему говорил вчера. Даже если ему удастся разбить численно превосходящего противника, что дальше? Что останется от хирда после такой битвы? Как с теми, кто останется, возвращаться по враждебной территории? И драккары, которые придется либо сжечь, либо подарить потенциальному противнику. А еще и богов придется учитывать. Если Один даже Сигурда Рагнарсона не поддержал, то с чего бы Одноглазому выступить на стороне какого-то ярла? Сутулый задал вопрос… И Рюрик опять не сплоховал. — Здесь нет Сигурда Рагнарсона, — сказал он. — Здесь не его земля. Здесь Гардарика. Здесь я конунг. И как конунг этой земли я предлагаю тебе выбор, Скульд-ярл. Бессмысленно погибнуть в битве за то, чего ты никогда не получишь, или принять от меня богатство и славу, которую наши боги и боги этой земли даруют всем, кто сражается под моим знаменем. Решай, ярл Скульд. Судьба твоих людей и твоих потомков сегодня в твоей руке. — О каком богатстве ты говоришь? — оживился Сутулый. Если даже кровь можно компенсировать деньгами, то что мешает принять серебро за потерянный драккар? Хорошая добыча, часть которой можно отдать Сигурду, запросто примирит Рагнарсона с потерей одного-единственного драккара. — Есть здесь, на юге, народ, который ест с золота и одевается в шелка, — интригующе проговорил Рюрик. — Их владения больше, чем все земли данов. Их кони лучше тех, на которых скачут франкские шевалье, и украшают уздечки драгоценными камнями… — О каком народе ты говоришь? — облизнув губы, хрипло спросил Скульд. — Хузары! — сказал Рюрик. — Сейчас их называют так. Но если все будет, как я задумал, очень скоро от них даже имени не останется. Рюрик не стал благодарить меня за поддержку. Словами. Но отдарился неплохо. Не только подогнал из Смоленска продовольствие, причем совершенно бесплатно, но и выделил десяток шатров, которых вполне хватило для тех, кто предпочел ткань небу над головой. Неплохая компенсация за то, что нам не предложили разместиться в городе. Я не в претензии. В конце концов, и сам Рюрик тоже квартировал не в городе, а на свежем воздухе, а пожелай я или мои парни заглянуть в Смоленск, почему бы и нет? Только не все вместе, а ограниченным контингентом. Эту информацию донес до меня лично Рюрик. — Мой младший брат Дир опасается, как бы его со стола не сковырнули, — с иронией сообщил Рюрик. — Уважь его, Ульф-ярл. Он тебя еще с прошлого раза побаивается. Хорошая формулировка. Сформулировать запрет так, чтобы тот выглядел лестью, это и есть искусство дипломатии. Интересно, что он Сутулому преподнес? Жизнь на берегах Днепра била ключом. Еще бы. Такая толпа вооруженного народа собралась. Вооруженного и небедного. Простой люд, желавший подзаработать, тоже времени не терял. Минимум в трех местах развернулись спонтанные ярмарки, где торговали всем: от гвоздей до путан. Вояки местные и пришлые не скупились. И развлекались в традиционном стиле. Пили-ели, состязались, совокуплялись, отплясывали национальные танцы… По мне, так неплохая замена кровопролитию. Мы с Вихорьком ничего покупать не собирались, но побродить по лагерю Рюриковых бойцов было полезно. Можно и боевой потенциал прикинуть, и со знакомыми парой слов переброситься: новостями обменяться. — Здравия! — Мой сын махнул рукой кому-то в толпе. Потом повернулся ко мне, спросил: — Пойду поздороваюсь, отец? — Кто там? — поинтересовался я. — Стег Измор со своими. Помнишь такого? Ну еще бы. — Пойдем вместе, — решил я. Такого человека стоит поприветствовать лично. Пусть он и отказался идти ко мне в команду, но мы все равно расстались почти по-приятельски. И чуйка говорит: не простой он человек, Стег Измор. — Ярл! — Стег! — Привет, стрелок! Помню тебя, — Измор похлопал по плечу Вихорька. — Еще бы ты меня забыл! — засмеялся тот. — Небось тех, что утер тебе нос, можно по пальцам пересчитать. — Одной руки много будет, — уточнил Стег. Выглядел он точно так же, как и во время нашей последней встречи. Разве что украшений прибавилось, усы стали подлиннее и лицом немного посветлел. Не цветом кожи. Мрака в душе поубавилось. Уж не знаю как, но я это почувствовал. — Сумел вернуть долг? — спросил я негромко. Измор ответил не сразу. Сначала посверлил меня взглядом. — Отчасти. Малой части. — Мертвых не вернешь, — слова приходили ко мне сами, — а живые… Живые живут. — Точно знаешь? — напрягся Измор. Вихорек, говоривший что-то одному из Изморовых соратников, умолк и посмотрел на меня. Соратник, кажется, его звали Ябирь, тоже на меня уставился. — Клясться не стану, — я покачал головой. — Но… Возможно. — Если так, то я у тебя в долгу, — бросил Стег. — Рад встрече, ярл! Махнул своим, и команда загадочных варягов целеустремленно рванула куда-то вглубь стана. — И что это было, отец? — спросил Вихорек. — Иногда делаешь такое, что и сам не можешь объяснить, — уклонился я от ответа. Тем более что и сам его не знал. — Виги! — К нам почти бегом чесали варяжские отпрыски Хуцин, Ануд и мой шурин Вильд Труворович. Они так спешили, что даже меня не сразу заметили. — Ярл! Смутились. — Что стряслось? — спросил Вихорек. — Нас смоленские на поединок вызвали! Вот не хватало. — Всех убьем! — тут же отреагировал мой сын. Вот оно, дурное влияние Медвежонка. — Не, не убивать! В мяч! Скиди сказал: ты старшим будешь.