Мы получили лошадей, золото, серебро, пленных, женщин, корабли, оружие и доспехи. Я сражался в клине. Олдермен Одда был ранен: топор пробил его шлем и задел голову. Он был еще жив, но глаза и кожа его побелели, дыхание сделалось прерывистым, голова была в крови. Священники молились за него в одном из деревенских домов. Я пришел туда, чтобы его увидеть, но он не заметил меня; олдермен уже не мог говорить и, может быть, ничего больше не слышал. Отогнав в сторону пару священников, я опустился на колени рядом с его постелью и благодарил за то, что он дрался с датчанами. Его сын, целый и невредимый, в доспехах, не пострадавших в бою, смотрел на меня из дальнего темного угла комнаты. Наконец я отошел от постели его отца. Спина моя болела, руки горели от усталости. – Я еду в Кридиантон, – сообщил я молодому Одде. Тот пожал плечами, словно ему было все равно, куда я направляюсь. Пригнувшись, я шагнул в низкую дверь, за которой меня ждал Леофрик. – Не езди в Кридиантон, – сказал он. – Там моя жена. Там мой сын. – Но Альфред в Эксанкестере. – И что же? – А то, что доставивший весть о битве в Эксанкестер получит награду. – Так поезжай сам. Датские пленники хотели похоронить Уббу, но Одда Младший приказал расчленить его тело и бросить птицам и зверям. Это еще не успели сделать, хотя отличный боевой топор, который я вложил в руку умирающего воина, исчез. Я расстроился, потому что сам хотел его забрать. А еще я хотел отдать Уббе последние почести, поэтому позволил датчанам вырыть могилу. Одда Младший не стал мне перечить и разрешил датчанам похоронить вождя, насыпав курган над телом, и Убба отправился пировать с братьями. Когда все было сделано, я поехал на юг с двумя десятками своих воинов, на конях, отнятых у датчан. Я ехал к своей семье. * * * Сейчас, спустя много лет после битвы у Синуита, у меня есть арфист – старый валлиец, слепой, но очень талантливый, который часто поет песни своих предков. Он любит петь об Артуре и Гвиневер, о том, как Артур убивал англичан, хотя и старается, чтобы эти песни не дошли до моих ушей. Мне он поет хвалы, расписывая мои боевые подвиги льстивыми словами придворных поэтов, называя меня Утредом Могучим Мечом, Утредом Смертоносным и Утредом Благословенным. Иногда я замечаю, как слепой старик улыбается, пока его руки трогают струны, и его скептицизм понятен мне больше, чем жалкое лизоблюдство поэтов. Но в году 877-м у меня не было придворных поэтов, не было арфиста. Я был молодым человеком, вышедшим из клина изумленным и ошеломленным. От меня несло кровью, когда мы двигались на юг, но отчего-то, проезжая по холмам и лесам Дефнаскира, я думал об арфе. У каждого лорда в большом зале имеется арфа. Ребенком, до встречи с Рагнаром, я иногда садился рядом с арфой в беббанбургском зале и дивился тому, как струны могут играть сами по себе. Стоит тронуть одну струну, остальные задрожат и тихонько запоют. – Не знаешь, чем заняться, парень? – сердито спросил отец, как-то раз увидев меня перед арфой. Наверное, я и впрямь не знал, но весенним днем 877 года вспомнил арфу из своего детства – как дрожали все ее струны, если тронуть одну. Конечно, получалась не музыка, а просто шум, еле слышный шум, но после битвы в долине Педредана мне казалось, что моя жизнь сплетена из струн, и если тронуть одну, остальные, хоть и не связанные с ней, тоже задрожат. Я думал о Рагнаре Младшем: жив ли он? Жив ли Кьяртан, убийца его отца, а если умер, то как? Мысли о Рагнаре потянули за собой воспоминание о Бриде, а вслед за ней передо мной возник образ Милдрит, и тогда мне на ум пришел Альфред и его противная жена Эльсвит. Все эти люди были частью моей жизни, струнами, натянутыми на раму по имени Утред, и влияли друг на друга, и все вместе исполняли музыку моей жизни. "Ненормальный, – сказал я себе. – Жизнь – это просто жизнь. Мы живем, мы умираем, мы отправляемся в Валгаллу. Нет никакой музыки, просто случай. Судьба неумолима". – О чем ты думаешь? – спросил Леофрик. Мы ехали через долину, розовую от цветов. – Мне казалось, ты собирался в Эксанкестер, – заметил я. – Да, но сначала заеду в Кридиантон, а потом провожу тебя в Эксанкестер. Так о чем ты думал? Ты помрачнел, как священник. – Я думал об арфе. – Об арфе! – Он захохотал. – У тебя в голове полно чепухи. – Тронь арфу, и получишь только шум, но заиграй на ней, и будет музыка. – Святой Боже! – Он встревоженно посмотрел на меня. – Да ты такой же, как Альфред. Слишком много думаешь! Леофрик был прав. Альфред был одержим порядком, одержим идеей превратить хаос жизни в нечто такое, чем можно будет управлять. Он делал это с помощью церкви и закона, что почти одно и то же, я же хотел увидеть в жизни упорядоченный узор. В конце концов я его увидел, и узор этот не имел никакого отношения к богам, только к людям. К людям, которых мы любим. Мой арфист правильно усмехается, распевая, будто я Утред, Дающий Дары, Утред Мститель или Ут-ред, Оставляющий Вдов. Он стар и знает то же, что знаю я: что я просто Утред Одинокий. Все мы одиноки, все мы ищем руку, которая направит нас во тьме. Дело не арфе, а в руке, которая на ней играет. – У тебя голова заболит, – сказал Леофрик, – если будешь столько думать. – Эрслинг, – закончил я за него. * * * С Милдрит было все в порядке. Ее никто не изнасиловал. Она зарыдала, увидев меня, а я подхватил ее на руки, удивляясь, что так сильно ее люблю. Она сказала, что считала меня мертвым, что молилась своему оогу о моем спасении, а потом привела меня в комнату, где лежал в пеленках сын. В первый раз я увидел Утреда, сына Утреда, и молился, чтобы в один прекрасный день он сделался законным и единственным наследником земель, по границе обозначенных камнями и рвами, дубами и ясенем, болотом и морем. Я все еще хозяин этих земель, за которые заплачено кровью моих предков, и отберу свои владения у человека, их укравшего, и отдам сыновьям. Потому что я Утред, ярл Утред, Утред Беббанбургский, и судьба правит всем. Историческая справка Альфред, как известно, единственный монарх в истории Англии, удостоенный чести называться Великим, и этот роман (как и последующие) – попытка показать, почему именно ему достался такой титул. Не хочу предвосхищать романы, но, в общем, именно благодаря Альфреду Уэссекс и, соответственно, английское общество были спасены от датского завоевания. Сын короля Эдвард, его дочь Этельфлэд и внук Этельстан завершили то, что начал создавать Альфред, – политическое объединение, именуемое Инглаланд. Главным героем всех романов является Утред. Но все упирается в Альфреда, который действительно был очень религиозным и очень больным человеком. Согласно последним исследованиям, он страдал болезнью Крона, проявляющейся резкими спазмами в животе, и от хронического геморроя – эти детали можно почерпнуть в книге человека, хорошо знакомого с Альфредом, епископа Ассера, появившегося в жизни короля вскоре после описанных в романе событий. Постоянно ведутся споры, действительно ли епископ Ассер составил жизнеописание Альфреда, или это более поздняя подделка, созданная спустя несколько веков после смерти короля. Сам я не обладаю достаточными познаниями, чтобы рассудить спор ученых мужей, но даже если это подделка, в ней содержится изрядная доля правды, и кто бы ни был ее автором, он должен был обладать обширными знаниями об Альфреде. Ясно, что автор хотел представить Альфреда в наилучшем свете – воином, ученым и христианином, но не стал и стыдливо скрывать грехи юности своего героя. Он пишет, что король "был не в силах отказаться от плотских утех, пока Господь в своей щедрости не наслал на него болезнь, помогающую противиться искушениям". Был ли у Альфреда и впрямь незаконнорожденный сын Осферт – спорный вопрос, хотя такое вполне возможно. Самое серьезное испытание, выпавшее на долю Альфреда, – это завоевание Англии датчанами. Некоторых читателей, возможно, разочарует, что в романе датчане именуются северянами или язычниками, но редко называются викингами. Здесь я следую традиции ранних английских авторов, страдавших от набегов датчан и редко использовавших слово "викинг", которое относится скорее к роду деятельности, а не к народу или племени. "Викинговать" означало "отправляться в набег", а датчане, в девятом веке сражавшиеся с англичанами, хоть и являлись, без сомнения, участниками набега, но прежде всего были захватчиками и оккупантами. С ними связано множество преданий, главные из которых – рогатые шлемы, берсерки и отвратительный вид казни, именуемой "летящий орел", когда ребра жертвы вскрывали, разрывая в стороны и выставляя напоказ легкие и сердце. Видимо, это более поздние легенды, как и берсерки, яростные обнаженные воины, атакующие врага в припадке безумного бешенства. Без сомнения, они были безумными и яростными, но не существует свидетельств, что эти нудисты-психопаты регулярно появлялись на полях сражений. То же касается рогатых шлемов: современники викингов ни разу не видели их. Воины-викинги обладали достаточным здравым смыслом, чтобы не помещать на шлем пару протуберанцев, дающих противнику возможность запросто сбить шлем с головы. Конечно, жаль отказываться в сочинении от живописного рогатого шлема, но, увы, его никогда не существовало[13]. Уничтожение датчанами церквей подробно описано в хрониках. Завоеватели не были христианами и не видели причин щадить церкви и монастыри, тем более что там накапливались немалые богатства. Но был ли проведен рейд по северным монастырям – спорный вопрос. Источник, повествующий о таком рейде, относится к более позднему времени – это хроника тринадцатого века, составленная Роджером из Вендовера. Однако множество епископатов и монастырей, бесспорно, прекратили свое существование в период датского завоевания, которое было не просто масштабным набегом. Нет, то была хорошо спланированная попытка искоренить английский общественный строй и заменить датским укладом. Ивар Бескостный, Убба, Хальфдан, Гутрум, все перечисленные короли, а также племянник Альфреда Этельвольд, олдермен Одда и прочие олдермены, чьи имена начинаются на "Э" или "Аэ" (звук, обозначаемый утраченной английской лигатурой ?), существовали на самом деле. Если уж на то пошло, имя "Альфред" тоже должно писаться как "Аэльфред", но я предпочел оставить его таким, каким оно пишется сегодня. Нет точных сведений о том, как погиб король Восточной Англии Эдмунд, хотя известно, что он был убит датчанами. По одной из версий будущий святой в самом деле был утыкан стрелами, словно святой Себастьян. Рагнар и Утред – персонажи выдуманные, хотя семейство, главу которого звали Ут-редом, когда-то владело Беббанбургом (ныне Бамбургский замок); правда, позже, в англосаксонский период. Поскольку это мои далекие предки, я позволил себе даровать им это волшебное место несколько раньше, чем записано в хрониках. Я пользовался обоими источниками, а также множеством второстепенных трудов. Жизнь Альфреда поразительно хорошо задокументирована для того периода, некоторые из документов написаны его собственной рукой, но все равно, как говорит профессор Джеймс Кэмбелл в своем эссе о жизни короля: "Стрелы интуиции возносятся в воздух с помощью оперения предположений". Я возносился так бесчисленное множество раз, как и полагается автору исторических романов, но все-таки, насколько возможно, опирался на реальные события. Осада Гутрумом Уорегема, обмен заложниками и захват Эксетера на самом деле имели место, как и гибель большей части флота Гутрума в ужасающем шторме на Дурлстонском мысе у Сванажа. Единственное значительное изменение, которое я внес, – это ускорил смерть Уббы на год, чтобы в следующем романе Утред был волен оказаться где угодно. Под впечатлением аргументов Джона Педди в его труде "Альфред, король воинов" я переместил действие в Каннигтон в Сомерсете с традиционно упоминаемого мыса Каунтсбери на северной оконечности Девоншира. Альфред был королем, который уберег саму идею Англии, а его сын, его дочь и внук сделали эту идею зримой. Во времена огромной опасности, когда все английские королевства оказались на волосок от гибели, король сумел создать оплот, позволивший англосаксонской культуре выжить. И на этом его достижения не закончились, его настоящая история еще впереди, а значит, Утред снова отправится в поход. * * * notes Примечания 1 Капеллан – священник при домашней церкви или часовне. 2 Олдермен – ист. старейшина, землевладелец. Олдерменом можно было сделаться и в достаточно юном возрасте, просто по наследству. 3