– Я не позволю, чтобы такое случилось и с тобой тоже, – поспешно заверила ее Агата. – В самом деле? Думаешь, что ты, Тедрос и я будем счастливы втроем? Другими словами, я буду при вас кем-то вроде злой собачки? – сердито прошипела Софи, двинувшись дальше вдоль могил. – Ты что, совсем не въезжаешь? У меня душа в лоскуты разодрана! Я запуталась, наделала ошибок, стала больной на голову, прогнила насквозь, как старый пень! Я сломлена. Мне никогда не найти такой любви, как у тебя, и я никогда не смогу стать по-настоящему счастливой. Все эти годы я хотела быть похожей на мать – на такую мать, какой я ее себе представляла. На ангела Добра и света. А на самом деле оказалось, что я всю жизнь была такой же, как она. Настоящая она. Недостойной любви и плохой, плохой, плохой до самого донышка своей души. – Ты не она, – сказала Агата, идя вслед за Софи. – Как раз если заглянуть в глубину твоей души, то становится ясно, что ты ничуть на нее не похожа… – Ты что, глухая или как? Ты слышала ее историю? – вспыхнула Софи, ускоряя шаг. – Я стала твоей подругой, чтобы попасть в школу и получить своего принца, точно так же как моя мать подружилась с Онорой, чтобы заполучить моего отца. В поисках любви я использовала все возможные трюки, но в итоге никакой любви не нашла, добилась лишь того, что стала ненавидимой и одинокой, а все, за чем я гналась, досталось моей лучшей подруге. И я, как моя мать, закончу, наверное, в этой Ледяной Тюрьме, рядом с трусами, у которых не хватило духа даже на то, чтобы признать себя Злыми! – она обернулась к Агате и добавила, задыхаясь от ярости: – Поэтому лучше поверь заранее, что если только я сумею выбраться отсюда, я сделаю все, чтобы сохранить свою единственную любовь. Вы говорите, что мой избранник исчадие ада и воплощение Зла? А мне плевать на это! Чтобы удержать его, я пойду на все. На все, ты слышала? Вам! По тюрьме разлетелся высокий звук, напоминающий звон стеклянного колокольчика. На укрепленных рядом с гробницами стальных пластинках зажглись, замигали яркие голубые стрелки, указывая на одну, осветившуюся изнутри ледяную могилу, передняя стенка которой волшебным образом распахнулась. В спрятанных на стенах и потолке динамиках зазвучал записанный когда-то голос леди Лессо: – Выход для учеников открыт. Просьба покинуть тюрьму вместе со своим классом и вернуться в школу. Выход для учеников открыт. Просьба покинуть тюрьму вместе со своим классом и вернуться в школу… «А теперь идите и откройте дверь», – вспомнила Агата последние слова Садера. Наверное, профессор наложил заклятие, которое должно было открыть выход, как только они окажутся достаточно близко от него. Софи уже летела со всех ног к ярко освещенной могиле. – Постой, Софи! – крикнула Агата, бросаясь следом за ней. Она не даст, не должна дать ей уйти к Рафалу… Но Софи уже вошла в пустую могилу, пробив фальшивую снежную заднюю стенку гробницы. Агата попыталась схватить Софи за плечи, но та дернулась в сторону и вырвалась, а Агата потеряла равновесие и пролетела сквозь холодную стенку. Вылетев наружу, Агата стряхнула налипшие на ресницы снежинки и увидела, что попала в темный сырой туннель, плавно уходящий вверх. Софи была уже далеко впереди, почти у самой двери в конце туннеля. Агата бросилась догонять, слыша в тишине учащенное дыхание Софи и поскрипывание ее кожаного комбинезона. Софи никак не могла справиться с дверной ручкой. Потеряв терпение, она навалилась на дверь плечом, сзади налетела Агата, толкнула. Дверь застонала, заскрипела, распахнулась, и обе девушки вывалились наружу… Падая, Агата сильно приложилась головой о каменный пол, а когда сумела – не без труда – подняться на колени и открыть глаза, Софи успела исчезнуть. Агата осмотрелась вокруг. Она оказалась в большой пустой комнате, слабо освещенной зеленым светом зажженной на потолке лампы. Агата вспомнила, что уже была здесь. И называется это место музеем Зла. Она двинулась к входной двери музея, чтобы не дать Софи уйти далеко вперед… Тишину нарушило резкое шипение, и Агата замерла на полушаге. Медленно обернувшись, она увидела маленькую темную фигурку, свернувшуюся на полу под последней картиной Садера, на которой он изобразил Гавальдон. – Потрошитель?! Лысый, покрытый складками кот вновь зашипел, потом взглянул своими янтарными глазами на картину Садера. Агата подбежала к Потрошителю, взяла на руки… Кот сильно укусил ее за запястье, Агата вскрикнула и выронила его. Потрошитель снова обернулся к картине Садера и уставился на нее. Все связанные с котом вопросы, например как он попал в школу, где пропадал последние несколько недель или что он делает в музее Зла, вылетели у Агаты из головы, потому что сейчас Потрошитель хотел… нет – требовал, чтобы она посмотрела на картину. Агата наклонилась ближе к полотну и все поняла. Нарисованная сцена изменилась. Она стала темнее, солнце превратилось в булавочную головку света, повисшую в левом верхнем углу картины. Если раньше за спинами сжигающих книги гавальдонцев лишь виднелись выглядывающие из леса тени, то теперь эти тени вышли из-за деревьев и превратились в злодеев, теснящих к деревне группу молодых учеников и старых сказочных героев. Сейчас злодеев отделял от Гавальдона лишь тонкий-тонкий, готовый в любую секунду лопнуть защитный барьер, похожий на радужный, пробитый многочисленными отверстиями мыльный пузырь. Агата резко выпрямилась. Умея заглядывать в будущее, Садер создал картину, которая магическим образом изображала то, что происходит в эту минуту. Это значит, что сейчас продолжается битва между Добром и Злом, и Добро в ней уступает. Глаза Агаты сами собой принялись искать на картине Тедроса, но Садер всегда писал размытыми мазками, не позволявшими распознать лица. «Я должна немедленно добраться до Софи!» – мелькнуло в голове Агаты. Легко сказать – добраться! А как это сделать? Ведь Софи уже успела уйти далеко вперед… Потрошитель громко мяукнул, продолжая смотреть на картину, словно пытался что-то сказать Агате о том, чего она не рассмотрела на полотне. Интересно, чего же это она не рассмотрела? Агата вновь наклонилась к картине, осторожно провела кончиками пальцев по неровному, покрытому маслянистой краской полотну… и замерла, когда они остановились на том месте под навесом книжной лавки мистера Дювиля, откуда она в свое время вытащила Экскалибур. Книжная лавка находилась еще довольно далеко от разгоравшегося боя. Потрошитель утвердительно заурчал. «Ну конечно», – вздохнула Агата. Директор школы заколдовал меч, чтобы спрятать его в картине Садера… Скорее всего, он заколдовал и наковальню, на которой его спрятал. А если это место заколдовано, то, может быть… Агата медленно погрузила руку в упругую влажную поверхность картины и наконец увидела свои появившиеся на полотне пальцы… а под пальцами она почувствовала холодную металлическую поверхность наковальни. Ее рука находилась не просто внутри картины – она волшебным образом оказалась в Гавальдоне. Портал… Потрошитель терся о ноги Агаты, давая понять, что готов идти вместе с хозяйкой. Агата грустно улыбнулась коту. – Спасибо за помощь, дружище, – прошептала она, осторожно отталкивая его от себя. – Как только там станет безопасно, я вернусь за тобой. Обещаю! Кот горестно замяукал, а Агата тем временем крепче ухватилась рукой за наковальню и начала погружаться в картину. Все тело окутала горячая влажная тьма, затем ее лицо прошло сквозь еще одну упругую преграду, и кожу лизнул холодный ночной ветерок. Продолжая горизонтально висеть в воздухе, она ухватилась за наковальню другой рукой и втянула себя сквозь портал целиком – последними в Гавальдоне оказались ее башмаки, звонко ударившие каблуками по грязным камням брусчатки, на которую она повалилась. Подняв голову, Агата первым делом увидела толпу горожан – люди кричали и метались в поисках укрытия. Она испуганно перекатилась глубже под навес лавки мистера Довиля, туда, где ее не затопчут. Затем осторожно высунула голову из-за наковальни. Жители Гавальдона ломились в церковь, набивались в лавки, пытались запереться в своих домах. Однажды Агата уже видела нечто похожее, когда родители пытались защитить, спасти своих детей от Директора школы. Но теперь они не только прятали от него детей, но и пытались спрятаться сами. Агата поднялась, выпрямилась позади наковальни и посмотрела на темневший примерно в километре отсюда лес. Все было точно так же, как на картине Садера. Пробивавшиеся сквозь кроны далеких деревьев языки пламени освещали толпу оживших злодеев, которые уже вытеснили учеников и старых сказочных героев из леса и все ближе прижимали их к барьеру, отделявшему сказочный мир от Гавальдона. Отсюда, из городка, Агата не могла рассмотреть защитный барьер, здесь он был невидимым. Однако она знала, что барьер еще держится, поскольку увидела, как ударился и отлетел от него на землю стимф, сбитый с дерева одним из великанов-людоедов. Агата прищурилась, пытаясь разглядеть мелькающие среди деревьев лица, но они, как и на картине Садера, оставались размытыми, неясными. Она с тревогой взглянула на небо, поискала глазами солнце, но не нашла его в клубах черного дыма. «Сколько времени у нас осталось? – подумала она. – Двадцать минут? Пятнадцать? А может, и того меньше?» Агата вдруг подумала о том, что ничего не успела сделать вовремя – ни отыскать Софи, ни заставить ее уничтожить кольцо. Теперь ей, дуре, остается лишь умереть здесь, под навесом книжной лавки. Тревога охватившая сердце Агаты, начала перерастать в панику… «Ты не должна сдаваться, Агата, – всплыли у нее в голове слова Золушки. – Не опускай руки. Ради нас обеих». Агата медленно, глубоко вдохнула. Ее напарница и наставница была права. Нужно помочь своим друзьям победить в этой войне… А не получится – тогда умереть вместе с ними. Но прежде всего ей нужно проскочить сквозь защитный барьер Гавальдона. Решительно стиснув зубы, Агата понеслась в сторону леса. Пробегая по улицам городка, она успевала краем глаза выхватывать происходящее вокруг. Вот отец семейства подсаживает на высокую лестницу свою жену и сына, собираясь спрятать их в дымоходе камина… Вот мать и дочь забрались в бочку и пытаются закрыть себя крышкой… А вот кто-то из Старейшин заводит в школу стайку детей, среди которых мелькнул Рэдли в обнимку с круглым аквариумом с золотыми рыбками. Агата надеялась увидеть по дороге Стефана или Онору, но не встретила их. Проскочив мимо мельницы и озера, Агата выбежала на травянистый луг, и здесь до нее начали отчетливо доноситься звуки боя – звенела сталь, трещали кости стимфов, кричали высокие и низкие голоса. Вскоре она впервые разглядела несколько знакомых лиц, освещенных долетающими из горящего леса отсветами пламени. Мелькнула продолжающая стрелять из лука, сидя верхом на стимфе, Беатрис. Мелькнул Раван, сошедшийся в рукопашном бою с троллем. Показалась и снова пропала Кико, за которой гналась ведьма-зомби. Однако лица остальных бойцов было не различить, их скрывали листва и темнота. Приблизившись, Агата заметила в прозрачном защитном барьере сотни небольших, размером с грейпфрут, отверстий. Они повисли словно дырки в воздухе. Заглядывая в эти отверстия, Агата заметила, что краски с внешней стороны барьера выглядят более яркими и живыми, чем с его внутренней стороны, и на секунду удивилась тому, какая тонкая, но отчетливая грань отделяет сказочный мир от обычной повседневной жизни. Добежав до барьера, Агата протянула вперед ладони и почувствовала заполняющую все пространство между отверстиями невидимую, плотную, упругую пленку. До начала нынешней войны каждая переписанная на новый, злой лад волшебная сказка пробивала отверстие в защитном барьере Гавальдона, подрывая веру читателей в Добро. Но пока оставались живы сами великие герои добрых сказок, ни одно из пробитых отверстий не оказывалось достаточно большим, чтобы из-за него рухнул весь защитный барьер. Недостаточно было этих отверстий и для того, чтобы сквозь них в мир Читателей могло прорваться Зло. «Зло сквозь эти дырки пролезть не может, а я-то сама как пролезу?» – со страхом подумала Агата. Сквозь барьер она видела мелькающих под деревьями героев, пытающихся сдержать натиск Темной армии. Еще немного – и ожившие злодеи прижмут их к защитному барьеру, и тогда… Внезапно Агата рассмотрела широкоплечую фигуру с копной золотистых волос. Тедрос? Но он уже исчез. Или вообще только привиделся ей? Впрочем, времени на то, чтобы раздумывать о своем принце, у Агаты не было. Если она хочет помочь ему, ей необходимо прорваться сквозь защитный барьер и отыскать Софи. Агата просунула руку в одно из отверстий, пощупала его края. Вообще-то поникать сквозь защитные барьеры она умела, у нее, можно сказать, был к этому талант. Вспомнить хотя бы, как ей удавалось – и не раз! – пробираться сквозь защитный барьер Моста-на-Полпути. Возможно, сквозь этот барьер ей тоже удастся пролезть, хотя здесь нет ни привратника, которому можно задурить голову, ни подходящей дырки… Кто-то цапнул ее за палец маленькими острыми зубками. Агата удивленно ойкнула и увидела по другую сторону барьера одну из черных крыс Анадиль. Крыска висела, держась лапками за края отверстия, и внимательно смотрела на Агату своими глазками-бусинками. «Крыса номер три», – подумала Агата. Да, только она могла забраться так далеко от леса, остальные две сейчас восстанавливают силы в кармане Анадиль. Одна крыса отдыхает после командировки за волшебной палочкой профессора Клариссы Доуви, вторая – после гонок по шоколадным небесам на шоколадной же сосульке. Крыска номер три пронзительно пискнула, привлекая к себе внимание Агаты, потом отважно сунулась в отверстие… …и свалилась на землю, в грязь, отброшенная мощным ударом магической энергии. Агата облегченно вздохнула, увидев, что крыска зашевелилась по ту сторону защитного барьера. Жива, жива хвостатая героиня номер три!