– Прекрати, – сказала Агата. – Мы вновь увидели нашу лучшую подругу, оказались внутри школы и при этом до сих пор целы и невредимы. Я считаю, что это уже успех. Она неловко прошлепала на своих длинных мальчишеских ногах к ближайшей кровати и плюхнулась на нее. – А по-моему, это самоубийство, – проворчал Тедрос, разглядывая свою юбку. – Успокойся, принцесса. В этой школе сейчас столько учеников, что никто толком не знает, кто есть кто, – фыркнула Эстер, поправляя висящую на стене фотографию своей матери, стоящей на фоне пряничного домика. – До вечера в нашей спальне вы будете в полной безопасности, – добавила Анадиль, наблюдая за тем, как две ее крысы вылизывают третью, совершенно обессилевшую. – Хотя, Эсса, если ты и впредь будешь разговаривать с таким жутким акцентом, я не знаю, что я с тобой сделаю. Глотку, наверное, перережу. – Но я только так могу говорить тоненьким голосом! – вспыхнул Тедрос. – Тебя послушать – вылитая молочница из Девичьей долины, – безмятежно заметила Дот, роясь в своем шкафу. – Мой папочка очень любит молочниц. Одну из них даже держит взаперти в своем подвале. Все, кто был в комнате, уставились на нее. – Рад, что тебя это забавляет, – сердито пробурчал Тедрос, продолжая поправлять юбку. – Мне это дурацкое тело даже думать толком не дает! А что за заклинание использовал Мерлин, когда красил мне волосы? Это же кошмар какой-то! У меня на голове воронье гнездо, бедра в юбку не пролезают, ноги стали слишком маленькими и мерзнут… – Ну, понеслось! – пробормотала Агата. Тедрос сердито покосился на нее и добавил: – А наши новые имена? Какой идиот их придумал?! Эдгар и Эсса! Язык сломаешь! – Это я придумала, – вспыхнула Дот, выныривая из своего шкафа. – Мне Эстер разрешила, а я взамен обещала, что еще больше растолстею. Эстер сказала, что если я снова стану такой же толстой, как на первом курсе, то нам троим будет легче прикидываться, будто нам очень нравится в этой школе, и тогда никто не заподозрит, что мы шпионки, тайные агенты Добра. Конечно же, мы были просто обязаны помочь вам. Вы спросите почему? Отвечаю. Во-первых, Агата наша подруга. Во-вторых, Арик едва не убил Эстер, а теперь он стал деканом. И, в-третьих, мы просто не можем позволить Директору сделать так, чтобы в школе учили только Злу. Какой смысл быть злодеем, если нет Добра, с которым можно сражаться? Чем тогда заниматься целыми днями? Жевать попкорн и делать маникюр? Кроме того, я прикинула, что если я помогу вам освободить Софи и при этом растолстею, мне больше не придется надевать вот эту тряпку, – она взмахнула своей старой синей блузкой от школьной формы. – А еще смогу наконец сделать что-то на самом деле стоящее, и папочка наконец перестанет называть меня «ходячим недоразумением». Между прочим, я столько времени потратила на уроках, придумывая для вас имена, что совсем скатилась вниз по оценкам. Если так и дальше пойдет, закончу свою жизнь каким-нибудь пеньком или тиной болотной. А вы еще нос от моих имен воротите! И она сердито высморкалась в синюю блузку. Эстер, Анадиль и Агата уставились на Тедроса. – Да нет, я что, – виновато промямлил он, теребя свои слипшиеся от плохой краски волосы. – Просто ты поставь себя на мое место, Дот. Я же принц из Камелота и вскоре стану королем… если доживу, конечно. Я вернулся в Бескрайние леса со своей принцессой, чтобы спасти нашу лучшую подругу, я на все был готов… Но становиться для этого девчонкой я не подписывался, это уж как хотите. – Не подписывался?! – взвилась Агата. – А я становиться мальчишкой подписывалась?! Но терплю же, не возникаю! – Ну да, конечно, конечно… Просто я хотел сказать, что если кто-нибудь из моих друзей увидел бы меня в таком виде… – Они уже видели тебя в таком виде, – подколола его Агата. – Пока ты по коридору шел. По-моему, Чеддик тебе даже подмигнул пару раз. Тедрос вздрогнул так, словно его ударили по щеке. – Узнаю нашу старую добрую Агату, – усмехнулась Эстер. – Добро пожаловать в нашу шайку, – сказала Анадиль. – Но только в качестве приглашенного гостя, – поспешно уточнила Дот. Агата откинулась на кровати и задумчиво спросила, размазывая по лицу сажу: – Интересно, все мальчишки постоянно хотят есть? Я сейчас, кажется, подушку бы эту съела. Подушка моментально превратилась в плитку шоколада. – Спасибо, Дот. Да, теперь я понимаю, что могу находиться в вашей шайке только в качестве приглашенного гостя, – усмехнулась Агата, откусывая большой кусок бывшей подушки. Тедрос тем временем смотрел то на свою принцессу, превратившуюся в прожорливого парня-забияку, то на трех продолжающих подхихикивать над ним ведьмочек, то на свое отражение на поверхности застекленной фотографии… – Я не смогу это сделать… Просто не смогу, – прошептал принц, покрываясь потом. Кончик его пальца начал светиться. – Я должен найти противоядие и отменить заклятие… Снова стать самим собой… Агата резко вскочила с кровати и схватила Тедроса за руку: – Не смей! Станешь самим собой – и тебя схватят в ту же секунду. Схватят и убьют. И всех нас тоже! – Поздно уже отступать, правда, – умоляющим тоном сказала Эстер, беря Тедроса за другую руку и усаживая его на кровать. – Путь у нас теперь только один, Тедрос, – сказала Анадиль, накрывая своей ладонью его загоревшийся палец. – Может, в таком виде ты станешь даже лучше, – фыркнула Дот, а затем добавила себе под нос: – Не таким пафосным, по крайней мере. Тедрос обхватил ладонями свои пухлые девичьи щеки и заговорил, раскачиваясь на кровати как маятник: – Нам с этим делом ни за что не справиться! Мы не сможем вызволить Софи отсюда! И мне никогда уже не вернуться в Камелот, и королем тоже не стать, и вообще я умру здесь… девчонкой! На шее Эстер вспыхнуло ярко-красное пятно – это пробудился и готов был ринуться в драку ее демон-татуировка. – Ну ты, курица тупая! Рыцарь недоделанный! Вот мы, четыре девчонки, всю жизнь пытаемся доказать, что на что-то способны, и это нам удается, а ты ведешь себя так, словно быть девчонкой – это какой-то смертный приговор! Тоже мне, трагический герой выискался, вы только полюбуйтесь на него! Привык всю жизнь гордиться своей ямочкой на подбородке да глазами-льдинками, а у самого ни сердца, ни души. Один желудок. Слушай сюда! Если ты сейчас же не прекратишь истерику, не возьмешь себя в руки и не станешь вести себя как мужчина, я отпущу демона, и тогда… Тут она увидела поникшую Агату и прикусила губу. – Тедрос, друг мой, – резко сменила тон Эстер. – Я понимаю, что все это очень непросто, но иначе и быть не может, раз уж ты попал в эту чертову школу. Между прочим, все самое сложное уже позади, вы здесь, и вы живы-здоровы. Теперь вам с Агатой осталось лишь завершить миссии, которые поручил вам Мерлин, вот и все. – И на то, чтобы придумать, как это сделать, у вас есть целый день, – Анадиль бросила многозначительный взгляд на Эстер. – А теперь, народ, нам троим нужно спешить на урок, иначе Софи что-нибудь заподозрит. Эстер опустилась на колени перед сидящим на кровати Тедросом и обхватила ладонями его тонкие девичьи пальчики: – Мы оставим вас здесь вдвоем с Агатой и вернемся после обеда. Тогда-то и начнутся ваши миссии. Договорились? Тедрос промолчал. Эстер приспустила юбку и показала ему уродливый розовый шрам на своем животе. – Я в свое время подставилась под нож, чтобы защитить твою принцессу. Твою истинную любовь, Тедрос. Теперь твоя очередь показать, из какого теста ты сделан. – Она перевела взгляд на Агату и добавила: – Вам обоим пришла пора это показать. Если вы собираетесь освободить Софи, вам нужно перестать ссориться и стать одной командой. Иначе нам всем не поздоровится. Агата и Тедрос по-прежнему избегали смотреть друг на друга. – Улыбнитесь же, Эдгар и Эсса! Хотя бы разок. Пожалуйста, – попросила Эстер. – Эстер просит улыбнуться? Похоже, настал конец света, – хихикнула Дот. Эдгар и Эсса медленно повернули головы и посмотрели друг другу в глаза. Затем обернулись к Эстер и улыбнулись. Оба. – Ну вот и славно, – с облегчением вздохнула Эстер. – До встречи, голубки. Смотрите потратьте с умом то время, которое у вас осталось. И постарайтесь не нарушать школьные правила, если понимаете, что я имею в виду. Агата и Тедрос продолжали улыбаться до тех пор, пока три ведьмочки, закрыв дверь, не заперли ее снаружи. Потом они посмотрели друг на друга и снова нахмурились. Меньше часа назад Эдгар и Эсса сидели рядышком, примостившись на одном пеньке в лесу, и следили за тем, как Мерлин посыпает блестящим порошком торчащие повсюду хищные плотоядные колючки. Этот порошок заставлял колючки уснуть. – Когда я смогу принять свой прежний вид? – требовательно спросил Тедрос низким голосом. Его нежные пухлые девичьи щеки порозовели от волнения. – Как только вы вернетесь живыми, так сразу и станете прежними, – ответил старый маг, осторожно трогая пальцем колючку. Проверял, уснула она или нет. – Это значит никогда, – меланхолично пробормотала Агата, пытаясь заглянуть за высокие, увенчанные острыми зубцами ворота. Раньше ворота были позолоченными, теперь их покрыли ядовито-зеленой краской и повесили табличку со светящимися на ней зелеными буквами: Агата сглотнула. Перед тем как идти в дес, они слегка вздремнули на вершине скалы, потом шляпа накормила их омлетом и ванильными кексами с клубничным джемом, потом Мерлин одел их с Тедросом в черно-зеленую форму школы Зла и привел к школьным воротам, так и не объяснив, как они, мальчик и девочка (теперь девочка и мальчик), сквозь них пройдут. – Эти ворота может открыть только школьный учитель, – сказала Агата. – Если мы хоть пальцем к ним притронемся, они разнесут нас в клочки. – Ворота ладно, а что будем делать, если заклинание снять не удастся, вот в чем вопрос, – проворчал Тедрос. – Я что, так и останусь навсегда девчонкой? – Пожалуйста, не разговаривай своим обычным голосом, пока ты в девичьем теле, мой мальчик, – заметил Мерлин, ковыряя в зубах уснувшей колючкой. – Если не хочешь, чтобы тебя разоблачили. – У меня голова чешется, – по-прежнему баритоном пожаловался Тедрос. – Почему нельзя было оставить мои натуральные волосы? Был бы блондинкой. – Потому что ты должен выглядеть злой девушкой-убийцей, а не смазливой сестренкой Златовласки. – Хоть бы краску тогда подобрал получше, чтобы от нее голова не чесалась. Тоже мне, великий маг… – завел свою песню Тедрос, и в тот же миг в землю у него под ногами впилась брошенная волшебником колючка. – Только о краске для волос мне и думать, когда весь мир на волоске висит, – сказал Мерлин. – А теперь давай разрабатывай девичий голос, иначе узнаешь у меня, что такое настоящая чесотка. – Меня зовут Эсса, – пропищал Тедрос, складывая руки на груди. – Кошмар! – покачал головой Мерлин. Агата по-девчоночьи захихикала, и это ну никак не вязалось с ее нынешним обликом. – Да вам только коверными клоунами в цирке выступать. Здравствуй, Бим! Здравствуй, Бом! Тьфу!