Просто Сториан никак не найдет их. – Он разгладил брови и добавил, почти безмятежно глядя на Софи: – Но все это не имеет значения, любовь моя. Пока мое имя написано в твоем сердце, их участь предрешена. От неожиданности Софи закашлялась. – Да… Конечно… Прости, аллергия, – несвязно пробормотала она, пряча руку с написанным на ней именем. Софи понимала, что Рафал ни в коем случае не должен увидеть у нее на ладони имя Тедроса. Он сразу догадается, в чем тут дело! А уж если Рафал поймет, что не ему в конечном итоге суждено стать настоящей любовью Софи, тогда… тогда… «А что тогда? Он просто убьет меня, вот и все», – подумала Софи, чувствуя, как моментально вспотела подсунутая под бедро рука. Как же такое случилось? Она всегда хотела только одного – любви, и наконец-то ее полюбил этот бледный красивый парень, который стоит сейчас перед ней. Но почему же вместо того, чтобы отвечать ему взаимностью, чтобы сгорать от любви, ее сердце упорно продолжает принадлежать другому, Тедросу? Принцу, который дважды отверг Софи ради ее лучшей подруги? «Рафал – вот моя настоящая любовь! – уговаривала Софи свое сердце. – Прошу тебя, смени имя, пусть теперь это будет Рафал. Рафал. Рафал. Рафал!» Она украдкой взглянула на свою руку. Тедрос Софи тяжело сглотнула. Но теперь, как ни поверни, ей никогда уже не быть рядом с принцем, не оказаться с ним под одной крышей. Ни-ко-гда. Софи взглянула в окно на торчащие словно пики железные прутья школьных ворот, на чудовищные тени, охраняющие стены Старой школы, ядовитое, смертоносное зеленое озеро. Вот они, преграды на пути Тедроса и Агаты. Барьеры, через которые им не пройти. Но при этом среди учеников по-прежнему затаился шпион, «крот», и ей необходимо схватить его раньше, чем ее друзья проникнут в замок. Так кто же он, этот крот? Софи вспоминала свой переполненный класс, сидящих в нем вперемежку всегдашников и никогдашников, пыталась отыскать хоть какую-то зацепку. – Софи? Она подняла голову и встретилась взглядом с Рафалом. – Почему ты прячешь от меня свою руку? – спросил он. – Мм? – задохнулась от неожиданности Софи. – Ты все время поворачиваешься так, чтобы я не видел твоей руки. Софи прокашлялась и выпрямилась, привалившись спиной к изголовью кровати. – Прости, дорогой, но я совершенно не понимаю, о чем ты. Но раз уж ты решил обратить на меня внимание, давай поговорим лучше о наших школьных делах. Мне кажется, что в прошлом году вся внеклассная работа была организована из рук вон плохо. Отвратительно, я бы сказала. Так вот, учитывая то, что у меня как у преподавателя нагрузка совсем небольшая, часов мало, я готова сама этим заняться. Давай, например, устроим ток-шоу с моим участием. Маленькое, коротенькое, но ежедневное. Это по будням. Скажем, в семь тридцать утра в Большой столовой, когда все завтракают. А в воскресенье пусть будет большое ток-шоу, дневное, с кофе и пирожными. Я предлагаю назвать его «Королева Софи» – а что, неплохо, по-моему, как ты думаешь? Такое, знаешь ли, пышное шоу с концертными номерами и… – Покажи мне руку, – холодно оборвал ее Рафал. – Что? Юный Директор школы направился к кровати, на которой сидела Софи: – Ты прекрасно слышала, что я сказал. – Прости, дорогой, это у себя в школе ты директор, а когда мы вдвоем, ты мной не командуй, – притворно надулась Софи, еще глубже пряча руку с кольцом. Рафал был уже шагах в шести от нее, и выглядел он решительно и мрачно. У Софи сердце ушло в пятки: – Послушай, дорогой, это так глупо… Он был уже в двух шагах. – Рафал, прошу тебя! Он уже протягивал к ней руку. В мгновение ока Софи проткнула своим острым ногтем большого пальца кожу под кольцом… Рафал взял руку Софи, повернул ладонью к себе и увидел кровь, которая скрыла имя Тедроса. – У тебя кровь! – воскликнул Рафал. – Потому я и прятала от тебя руку. Знала, как остро ты реагируешь на такие вещи, – Софи выдернула руку, вскочила с кровати и поспешила отойти в сторону. – Ну лопнул оставшийся на руке волдырь, ну что такого… Так, нелепое происшествие в саду Мерлина. Давай вернемся к моему шоу, дорогой! Я задумала один трюк, он будет называться «Гром среди тундры». Для этого мне потребуется лед, много льда. А еще танцевальная группа и лев, желательно дрессированный. Ты мог бы это устроить? – Погоди. Ты трогала живую скульптуру, изображающую поцелуй Агаты и Тедроса? – спросил Рафал, двигаясь вслед за Софи. – Мэнли сделал эту скульптуру ядовитой, особенно для тех, кто втайне поддерживает Добро. Ни один никогдашник и на десять метров не подойдет к ней. Зачем ты ее трогала? – Ой, милый, взгляни на часы! Я опаздываю. Ты мог бы подбросить меня до школы по воздуху? – засуетилась Софи. Она схватила с настенного крючка свое форменное черное платье, натянула его через голову прямо на ночную рубашку и поспешила к открытому окну. – Ты же знаешь, как леди Лессо не любит, когда учителя опаздывают на урок. * * * Этот полет над озером оказался совсем не похож на предыдущий. Тогда Софи замирала от восторга, теперь умирала от страха. Тогда ее распирало от любви, сейчас она чувствовала себя птицей в клетке. Свою правую руку девушка засунула глубоко в карман платья, а левой вцепилась в Рафала и казалась самой себе летящей верхом на диком звере. Хотя ее слегка подташнивало от высоты, она заметила, что на этот раз они летят гораздо медленнее и не по прямой, как тогда, а виляя из стороны в сторону. Софи подняла голову и увидела, что Рафал смотрит не вперед, а косится через плечо на нее, и его глаза холодны как лед. Наверняка продолжает анализировать ее поведение сегодняшним утром в комнате наверху башни. – Следи за дорогой, милый! – сказала она, выдавливая улыбку. Воздух сегодня был холоднее, чем обычно в середине марта, солнце совершенно не грело. Софи заметила летящего параллельным курсом тощего облезлого ворона – давненько у него не было добычи! Снизу донеслись громкие крики. Софи опустила голову и увидела на увядшей полянке Синего леса группу учеников, всегдашников и никогдашников, мальчиков и девочек. Все они, вооружившись пиками, кололи расставленные на земле чучела Агаты. Занятием руководил Арик, громко дававший команды своему классу. Глядя на умирающий лес, уставленный набитыми соломой Агатами, Софи почувствовала себя как в странном причудливом сне. Все это время она оставалась зацикленной на Тедросе и совершенно перестала думать о том парне, который значил для нее, мог дать ей намного больше, чем Тедрос. Как странно! А разве не странно, что сейчас, увидев чучела Агаты и вспомнив о ней, она испытала не обычную ненависть, а целую гамму чувств, в которой удивительным образом сплелись любовь и ненависть, дружба и вражда? Все это вместе рождало ощущение, что Софи чего-то очень недоставало без Агаты, как и Агате, наверное, недостает чего-то без нее… Еще раз взглянув на сорок соломенных, с нарисованными выпученными глазами чучел своей лучшей подруги, Софи невольно хихикнула – настолько нелепыми они ей показались. Наверняка, увидев их, Агата тоже расхохоталась бы. Софи вспомнила, как Агата пыталась выщипывать брови и мечтала о красивом загаре. Закончилось это плачевно – бедняжка полностью лишилась бровей и жутко обгорела на солнце. Именно такой ее и застала Софи, поднявшись на Кладбищенский холм и постучав в дверь. На пороге появилась Агата – безбровая, с маской из яичного желтка на обгоревшем лице, с неумело выкрашенными в оранжевый цвет волосами. Вначале Агата хотела прогнать Софи, даже щетку в руки схватила, но вдруг они обе захихикали, а потом покатились от смеха. Какое прекрасное это было время! Софи улыбнулась, но тут же опять посерьезнела. Как же так? Только вчера в кабинете леди Лессо она клялась убить Агату, а сегодня улыбается, вспоминая о ней?! Где же ее решимость всеми силами защищать Рафала и свою настоящую любовь? Почему на ее руке появилось имя Тедроса и так невыносимо хочется как можно скорее избавиться от холодных рук Рафала? «Что со мной происходит?» – подумала она. Тут ее ноги коснулись чего-то твердого, Софи очнулась от мыслей и увидела перед собой черный балкон бывшей башни Чести и студентов, спешащих к началу урока. Не вынимая правую руку из кармана, Софи отпустила Рафала и быстро пошла прочь, не оборачиваясь, лишь бросив на ходу: – Спасибо, милый! Увидимся за обедом! – Софи! Она медленно повернулась. Рафал стоял у перил балкона и пристально смотрел на нее. – Ты убьешь их. Тедроса и Агату, – грозно сказал он. – Тогда я буду знать, на чьей ты стороне на самом деле. Он сердито сверкнул глазами и с места взмыл в небо, мгновенно растаяв в сером утреннем небе. Выйдя в коридор, Софи сжала в кармане вспотевшую от напряжения руку. Она знала, что теперь, заподозрив неладное, Рафал уже не отступится от нее. Но если он увидит на ее руке имя Тедроса… Для нее это будет конец. Если она не убьет Агату и Тедроса, ей тоже придет конец. Нужно выбирать. На одну чашу весов положены жизни ее друзей, на другую – ее собственная жизнь. Тяжелый выбор, что и говорить. Направляясь по коридору к своему классу, Софи решила, что единственным спасением для нее будет как можно скорее найти шпиона. Если она поймает его, Агата и Тедрос не смогут проникнуть в школу. Тогда она никогда больше не увидит их, а если никогда не увидит, то ей и убивать их не придется, правильно? И тут Софи замерла на месте, заметив мелькнувшую у нее под ногами белую мышь, которая тащила в зубах какую-то палочку. Вряд ли это была та мышь-предательница, о которой говорила леди Лессо, потому что она несла не записку, и не ключ, и не что-нибудь столь же подозрительное. Однако вела себя мышь очень странно – осторожно и быстро пробиралась между ног учеников, целенаправленно спеша куда-то. Нечто странное было и в палочке, которую мышь несла в зубах. Деревянная, очень старая на вид, заостренная с одного конца… Помилуйте, да это же волшебная палочка! Более того, именно эту палочку Софи уже где-то видела. Только где, где? Нужно заметить, что у них в школе волшебными палочками давно не пользовались, большинству преподавателей они казались безнадежно устаревшими, сохранившимися лишь как напоминание о давным-давно минувших днях, когда такими палочками размахивали заплесневелые древние феи-крестные. Так-так-так… Кому же в таком случае могла принадлежать эта палочка? Софи ахнула. Затем словно бешеный бык она бросилась за мышью, бесцеремонно расталкивая попадавшихся на пути учеников. Куда бы ни спешила эта мышь с волшебной палочкой профессора Клариссы Доуви в зубах, она так или иначе выведет Софи на шпиона! Интересно, обладает ли волшебная палочка феи крестной какими-то особыми свойствами? Не с помощью ли этой палочки шпион собирается помочь Агате и Тедросу проникнуть в школу? Может быть, профессор Доуви и есть шпион? Но каким образом? Ведь Кларисса сидит где-то под замком вместе с остальными преподавателями Добра! Впрочем, времени на раздумья у Софи не было… Она проследила за мышью до темной винтовой лестницы и там едва не потеряла ее из виду. К счастью, звонкий стук каблучков Софи разбудил дремавших на перилах фей, они осветили лестницу своим зеленоватым светом, и Софи вновь увидела мышь, уже спустившуюся вниз и проскользнувшую в вестибюль. Приподняв подол своего длинного платья, Софи рванулась вперед, проскочила вслед за мышью через кухню, где волшебные котлы сами собой варили сардин и капусту. Пробежала через прачечную, где раскрасневшийся от пара гном в одиночку пытался выстирать 240 школьных форм, со стоном приговаривая все время: «Мама! Ох, мама-мамочка!», и оказалась в просторном музее Добра, с обтянутыми теперь черной и зеленой тканью стенами. Раньше здесь выставлялись трофеи Добра, захваченные в победоносных битвах со Злом, но сейчас… Софи невольно замедлила шаг, увидев в застекленных музейных витринах новые экспонаты. Отрезанные волосы Рапунцель. Разодранная одежда Мальчика-с-пальчик, корона Белоснежки, окровавленные башмачки семи гномов…