Напрасный труд. Буквы остались на своих местах, все такие же четкие и яркие. Софи скребла их ногтями, терла палец о каменный пол, о стену, обо все, что попадалось под руку. Бесполезно. Но не мог же, не мог этот парень быть предназначен для Софи судьбой! Хотя бы потому, что с ним она ни за что не придет к своему «долго и счастливо». Хотя бы потому, что когда-то она и в самом деле любила его, но сейчас всерьез намеревалась убить. 14. Куда приходят волшебники, чтобы поразмышлять – Полагаю, мое появление оказалось слегка драматичным, – приятным баритоном пророкотал Мерлин, укладывая Тедроса на диван и промокая лоб принцу полой своего лилового плаща. – Но согласитесь, не может же могущественный волшебник появляться совсем уж тихо и скромно, он же не мальчик-рассыльный, не пиццу разносит, в конце концов! – Замолчи! – надтреснутым голосом пробормотал Тедрос, отпихивая от себя Мерлина вместе с его плащом. – Думаешь отделаться парой-тройкой своих замшелых шуточек, а потом притвориться, будто все в порядке и ничего не случилось? – Он шмыгнул носом и накинулся на ни в чем не повинную Агату: – Между прочим, чтоб ты знала, я вовсе не падал в обморок, так что и думать об этом забудь! – Положи ноги вот сюда, – спокойно сказала Агата, снимая с принца носки и поднимая его липкие от пота ноги на валик дивана. – И этим мумиям скажи, что я в обморок не падал. Скажи! – А им и вовсе нет до тебя никакого дела, они заняты. Ужинают, – и Агата подняла голову, чтобы взглянуть, как Юба и остальные члены Лиги ковыряются в своих тарелках с вареной морковкой и кашей. – А даже если я и упал в обморок, то со мной это случилось всего один раз, а ты теряла сознание уже дважды, – не унимался Тедрос, вытирая рукавом нос. – Радостно видеть, что будущее Камелота в надежных руках, – подколола Агата, подсовывая под голову Тедросу еще одну подушку. – Ребенком он был еще эмоциональнее, можешь себе представить? – прогудел Мерлин, отряхивая пыль с плаща, прежде чем плюхнуться в кресло-качалку. Усевшись, он снял шляпу, запустил в нее руку и, словно заурядный ярмарочный фокусник, выудил из нее большой вишневый леденец. – А ты, значит, его будущая принцесса, – продолжил он, глядя на Агату. – Ну что ж, покойный отец сказал бы, наверное, по этому поводу: «Ты выбрал действительно добрую девушку, сынок», – Мерлин облизал леденец и закончил: – А я скажу иначе: «Тедрос, ты выбрал девушку, которая не задумываясь отвесит тебе хороший пинок пониже спины». – Очень смешно, – покраснел Тедрос. Мерлин медленно разгладил усы и сказал: – Знаю, Тедрос, я многое должен тебе объяснить… – Нет. Не нужно никаких объяснений. Что тут объяснять, и так все ясно, – махнул рукой принц. – Маменька сбежала с лучшим другом отца, когда мне было всего девять. Сбежала с Ланселотом – подумать только, люди добрые! – с Ланселотом, с рыцарем, который был моим кумиром! Это он, Ланселот, катал меня, посадив себе на плечи, это он подарил мне мои первый в жизни меч, это его я всегда считал своим лучшим другом. А моя мать сбежала с ним! Сбежала – и даже не попрощалась. Так, будто отец и я были для нее чужими, словно ничего для нее не значили. Не важно, сколько раз я плакал или проклинал мать, сколько раз видел, как отец запирается от всех в своей комнате. Не важно, потому что при этом у меня был ты, Мерлин. Только на тебе продолжала держаться наша семья, когда начала разваливаться на части, – Тедрос снова шмыгнул носом. – А спустя всего неделю ты тоже исчез. Как и моя мать – среди ночи, не попрощавшись. Исчез, не сказав ни слова моему отцу, советником которого ты был всю его жизнь, ни мне, мальчишке, которого воспитывал как собственного сына. Отец говорил, что ты покинул нас потому, что твоя жизнь оказалась под угрозой. Говорил, что ты создал заклинание, способное превращать мужчин в женщин и наоборот, и из-за этого заклинания могут погибнуть целые королевства, а чтобы этого не случилось, против тебя выступила в поход целая армия… Чушь! Я уже тогда знал, что ты и в одиночку сильнее любой армии, что никакая опасность тебе не страшна. И тому Мерлину, которого я знал, жизнь моего отца была дороже его собственной жизни, – Тедрос перевел дыхание и продолжил: – А потом мне исполнилось десять лет, и я увидел, как слабеет мой могучий прежде отец, как съедает его смертельная болезнь. Я надеялся, я твердил себе, что теперь-то ты непременно вернешься. Я верил, что Мерлин не может бросить меня в огромном замке сиротой, лишившимся матери и отца, никому не нужным и никем не любимым. Но шли годы, а тебя все не было, и я решил, что ты умер. Другого варианта просто не было, я не мог его себе представить. Итак, я оплакал тебя и поклялся, что буду до конца своих дней гордиться тобой и молиться за тебя, пребывающего, как я был уверен, на небесах. – Тут Тедрос всхлипнул и проревел, зарываясь лицом в подушку: – И вот пожалуйста – ты являешься… Живой! Агата смотрела на Тедроса, и у нее у самой глаза были на мокром месте. Затем она перевела взгляд на Мерлина – теперь она видела в нем уже не героя, а просто старого, потрепанного колдуна-эгоиста. Лицо Мерлина поскучнело. Он лениво взмахнул пальцем, и вишневый леденец моментально растаял в воздухе. – По-хорошему, я должен был покинуть замок еще задолго до той ночи, Тедрос, – сказал он. – Твой отец перестал считать меня своим другом, стал видеть во мне всего лишь старого дурака, который постоянно нудит, грозит пальчиком – короче говоря, мешает королю спокойно жить. За несколько дней до моего ухода он пришел ко мне в пещеру и потребовал наложить на него заклинание, которое позволит ему шпионить за Гвиневрой, но я отказал ему, сказав, что дела сердечные слишком деликатны, в них нельзя вмешиваться магическим образом. Будь тогда Артур молодым человеком, он, думаю, согласился бы со мной и решился взглянуть правде в глаза, независимо от того, насколько неприятна и болезненна для его самолюбия окажется эта правда. Но Артур был уже далеко не молод, упрям и высокомерен. Он выкрал рецепт заклинания из моей пещеры, чтобы превратиться из мужчины в женщину и, прикинувшись собственной женой, поймать в западню сэра Ланселота. Я понял, что в Камелоте мне делать больше нечего и нужно бежать, причем не столько ради того, чтобы спастись самому, сколько ради того, чтобы спасти твоего отца. Я вот все думаю, если бы не то заклятие, конец истории короля Артура, да и моей собственной тоже, мог бы стать иным. Впрочем, это, скорее всего, так., беспочвенные мечтания… Иллюзии. Почему? Да потому, что Артур еще задолго до того дня не раз повторял: «Ты мне больше не нужен, Мерлин». Вот так-то. Тедрос протер кулаками глаза. Его покрасневшие от гнева щеки постепенно приобретали обычный розовый цвет. – А как же я? – обиженно спросил он. – Думаешь, мне ты тоже был не нужен? – Я не имел права повторить ошибку, которую допустил с твоим отцом, – ответил Мерлин. – Я постоянно оберегал Артура от его же собственных слабостей, а в итоге они взяли над ним верх. И я понял, что историю своей жизни ты, Тедрос, должен писать сам, и только сам, без моей помощи. Я решил, что дам тебе возможность расти и взрослеть самостоятельно и приду тебе на помощь только в самом крайнем случае. Не думай, что мне было легко покинуть тебя. Ты даже представить себе не можешь, как нелегко. Ведь если я был нужен тебе, то ты мне был нужен в сто раз сильнее, – голос волшебника дрогнул. – Единственным утешением мне служила лишь мысль о том, что я не исчез из твоей жизни полностью и бесповоротно, что я все равно продолжаю присматривать за тобой, только делаю это теперь со стороны, словно кружащий высоко в небе орел. Да, я наблюдал за тобой, за каждым новым поворотом твоей жизни. Не раз и не два я видел, как ты совершаешь ошибки. Как правило, эти ошибки были дурацкими, но я радовался им, потому что это были твои ошибки, а значит, ты не мог не учиться на них. Постепенно на моих глазах мальчик, которого я когда-то водил по лесу, становился – благодаря исключительно себе, заметьте, без всякой волшебной помощи! – незаурядным человеком, чтобы стать в будущем великим королем. – Мерлин улыбнулся и добавил: – Один выбор такой незаурядной принцессы чего стоит! Тедрос и Агата переглянулись и снова отвернулись друг от друга, словно оба не были уверены в ссоре они еще или уже нет. – Признаюсь, очень любопытно будет посмотреть на ваших будущих детей, – негромко пробормотал Мерлин, разглядывая принца и принцессу. Агата, разумеется, напряглась, вновь услышав про «любопытно» и «будущих детей», а Тедрос беззаботно зевнул и сказал, подгибая колени к груди: – Ну ладно, раз уж ты здесь, Мерль, окажи мне небольшую услугу. Двойной зефир с карамельным кремом, как всегда. Пожалуйста. – Как я и думал, – усмехнулся Мерлин. – Стоило мне появиться – и он снова стал мальчишкой. С этими словами волшебник вытащил из шляпы высокую каменную кружку с горячим дымящимся шоколадом, в котором плавали два огромных воздушных шарика зефира, покрытых целой горой разноцветных взбитых сливок. Тедрос взял кружку, приготовился сделать из нее первый глоток, но затем посмотрел на Агату и спросил: – Хочешь попробовать? Агата изумленно моргнула. Ее принц был образцовым кавалером и рыцарем во всем, кроме одного – еды. Он ел очень много и никогда ни с кем не делился. Когда они жили в Гавальдоне, Тедрос съел все припасы в доме ее матери. Собственно говоря, Каллиса и попалась на том, что пошла добыть еды для прожорливого принца. И вот – невиданная вещь! – он протянул ей свою кружку и предлагает попробовать! У Агаты отлегло от сердца – если Тедрос собирается поделиться с ней лакомством, значит, по-прежнему ее любит. Чувствуя себя полнейшей идиоткой, Агата едва не разрыдалась от счастья, взяла протянутую ей кружку и сделала большой глоток. Горячий сливочный шоколад, карамельный крем – а уж аромат-то какой, боже мой, никакими словами не передать! – Ах! – восторженно прошептала Агата и нацелилась сделать еще глоточек, но не тут-то было – Тедрос вырвал у нее кружку с такой силой, что чуть пальцы своей принцессе не сломал. – А где же ты пропадал все эти годы, Мерлин? – спросил он, в два приема осушив кружку. Над верхней губой принца появились усы от взбитых сливок – такие же седые, как у его старого наставника. – Изучал Бескрайние леса, мой мальчик! – воскликнул Мерлин, вытаскивая из своей шляпы желтый воздушный шар, который сам собой надулся и повис у него над головой. – Ты знаешь, они действительно бескрайние, эти леса! Я побывал в стране холмов-людоедов, которая называется Махадева, и в королевстве Борна Корик, где все перевернуто вниз головой. Я видел призрачные туманы Акгула и черные моря страны Ути, которой правит королева с восемью руками. – По выпуклым бокам желтого шара проплывали изображения тех мест, о которых говорил волшебник. – Однажды я даже встретил Рождество в Альтазарре – королевстве, где все сделано из молока или меда, где в реках вместо воды текут сливки, замки построены из лучшего швейцарского сыра и медовых сот, а дороги вымощены густым плотным йогуртом. Разумеется, все жители этой страны страдают от ожирения, однако очень счастливы… М-да… Но самые счастливые люди живут не там, а в Нупур Лале – так уж получилось, что все дети в этом королевстве появляются на свет без языка. Страна немых. Вы поразились бы, насколько счастливы люди, которые не могут говорить! И, между прочим, с гордостью могу сказать, что история короля Артура известна повсюду. Во всех королевствах меня узнавали как одного из главных персонажей этой сказки, принимали как дорогого гостя… Ну, правда, иногда, для того чтобы получить ужин и кровать на постоялом дворе (или место в спальном гороховом стручке, как в королевстве Киргиос), приходилось показать наивным зрителям пару дешевеньких фокусов. Ладно, не в этом дело. Знаете, это просто уму непостижимо, сколько сказок на свете! Идешь из сказки в сказку, а они все не кончаются, и в каждом новом королевстве, как и в предыдущем, знают и помнят легенду о короле Артуре. Потрясающе! И вот так я шел-шел, все дальше и дальше, шел-шел… – Тут желтый шар заскрипел, громко лопнул и сам собой нырнул в шляпу волшебника. – Но знаете, друзья мои, даже все новое и прекрасное в конце концов приедается и начинает утомлять. Я стал уставать, и почувствовал, что становлюсь таким же старым душой, как и мое древнее тело. Мне все меньше хотелось искать приключений – что за радость в приключениях, если тебе не с кем ее разделить? Я уже начал подумывать о том, что, пожалуй, пришла пора умирать, но как раз в это время Юба и нашел меня. Я сидел тогда на леднике посреди Пираньевых озер. Юба сказал, что восстанавливается Лига Тринадцати и что на встречу с ее членами должен прийти парень по имени Тедрос со своей принцессой. – Восстанавливается? – переспросила Агата. – Выходит, Лига Тринадцати уже существовала когда-то? – Когда ее собрали впервые? – спросил Тедрос. – Вопросы, вопросы, сколько вопросов сразу, – простонал Мерлин, надвигая свою шляпу на лоб. – Хотел бы я быть пророком. Им, пророкам, хорошо: не хочешь – вообще можешь не отвечать на вопрос, а хочешь – можешь ответить так, что твой ответ потом тысячу лет расшифровывать будут и не расшифруют. Вопросы… Давайте договоримся так: сначала ужин, потом ответы на вопросы. По-моему, не нужно быть пророком, чтобы догадаться, как сильно вы проголодались. – Только стариковской еды нам не давай, – попросил Тедрос, глядя на членов Лиги, все еще сидящих над своей вареной морковкой, кашей и сливовым пюре. – Мы же не мумики какие-нибудь. – Ну, тогда позвольте предложить вам вот это, – улыбнулся Мерлин, снова снял шляпу и начал доставать из нее серебряные тарелки, которые ставил на волшебным образом расстелившийся у них под ногами ковер. Что было на тарелках? О, много всего! Копченые свиные ребрышки, картофельное пюре, тушеные бобы, рис с острой приправой карри, маринованные огурчики и… Короче говоря, чего там только не было! Мерлин сам наполнил свининой и гарниром первую тарелку и сказал, протягивая ее Агате: – Приятного аппетита, принцесса! Агата сглотнула слюнки и была уже готова наброситься на еду, но заметила, каким обиженным стало лицо Тедроса. Ах-ах-ах, его обошли! Агата усмехнулась и спросила, протягивая принцу свиное ребрышко: – Хочешь попробовать? Тедрос просиял, с благодарностью принял ребрышко, а затем они оба деловито уткнулись в свои тарелки. В наступившей тишине Мерлин вальяжно развалился на стуле, вынул из шляпы новый леденец и сунул его в рот. – Знаете, ради чего я больше всего хотела бы снова стать молодой? – сердито проворчала Золушка, хлюпая сливовым пюре и завистливо косясь на Агату с Тедросом. – Ради веселых развлечений и балов? Романтических свиданий с принцами в тени ветвей? – грустно предположил Питер Пэн. – Ради того, чтобы пожрать вдоволь, – грубо ответила Золушка. – Ну, уж чего-чего, а этого удовольствия у тебя в жизни было, судя по твоей фигуре, предостаточно, – хмыкнул Пиноккио и спросил, заметив, что на него уставились все, кто сидел за столом: – Простите, я что, сказал это вслух? А юные принц и принцесса все ели и ели, пока, не завершив трапезу большим куском кофейного торта, не отвалились к стене, постанывая от удовольствия и поглаживая вздувшиеся животы. Потом появился Юба, принес таз горячей воды, мыло и полотенца, и Агата с Тедросом по очереди умылись за портьерой. После этого Мерлин сотворил для каждого из них по белой ночной пижаме. Когда же все остальные старики из Лиги разошлись по своим матрасам, чтобы пораньше улечься спать, Агата сказала, нервно поглядывая на Мерлина: – Я должна убедить Софи, что ее «долго и счастливо» возможно только с нами – с Тедросом и со мной. Вы можете помочь нам пробраться для этого в школу? – А что, если она не захочет уничтожить кольцо? Что, если Директор школы поймает нас? – заволновался Тедрос. – Мерлин, у него по-прежнему мой меч. Отцовский меч! Меня же не коронуют без Экскалибура… Мерлин обнял одетых в белые пижамы всегдашников: – Тогда пойдемте в такое место, где можно без помех поразмыслить обо всем. – В лес? – нахмурилась Агата. – Нет, нам не стоит идти туда после наступления темноты. В лесу нас могут найти воскресшие старые злодеи, и тогда… – А кто вам предлагает идти в лес? – удивился Мерлин. Он распахнул плащ – лиловая подкладка напоминала ночное небо, усыпанное вышитыми пятиконечными звездами, неровными, словно их нарисовал ребенок. – Вот куда ходят волшебники, чтобы поразмыслить, моя дорогая. Агата, честно говоря, не понимала, о чем толкует старый маг, а вот Тедрос сразу все понял и улыбнулся. – Не бойся, глупенькая, пойдем! – он взял Агату за руку и вместе с ней шагнул прямо в это звездное небо на подкладке мерлинового плаща. Агата почувствовала прикосновение гладкого шелка, потом ей показалось, что она падает в бездну, сквозь тьму. Ее слепили пролетавшие мимо кометы, и она прикрыла глаза, а потом поняла, что мягко опускается на что-то пушистое и теплое и что находится где-то далеко-далеко за пределами Бескрайних лесов. – Своим существованием Лига Тринадцати обязана твоей матери, – негромко заговорил Мерлин, свешивая костлявые ноги за край пушистого белого облака и болтая ими в пустоте.