– Как вчерашняя тренировка по кикбоксингу? – напряженно спрашивает Лэндон. Он взваливает себе на плечо очередной мешок мульчи, отчего кривится и принимает довольно глупый вид. Когда он сбрасывает мешок на землю, то упирается руками в бока и говорит мне, театрально закатывая глаза к небу: – Знашь, ты мог бы и помочь. – Знаю, – отвечаю я. Я сижу на стуле в теплице Карен, закинув ноги на одну из деревянных полок. – Кикбоксинг нормально. Тренер оказался женщиной, так что все было довольно тупо. – Почему? Потому что она надрала тебе корму? – Ты имеешь в виду задницу? Нет, не надрала. – Но все-таки что заставило тебя туда пойти? Я не советовал Тесс покупать этот абонемент, потому что ты не будешь его использовать. Раздражаюсь оттого, что он назвал ее «Тесс». Мне это ни хрена не нравится. Ну, это всего лишь Лэндон, напоминаю я себе. Из всего, о чем мне стоит беспокоиться, Лэндон – самая меньшая из проблем. – Потому что я был в ярости и чувствовал, что хочу переломать в этой долбаной квартире всю мебель. Поэтому, когда я заметил купон, после того как вытащил один из ящиков комода, то сразу схватил его, обулся и побежал в зал. – Ты переворошил все полки? Тесса тебя убьет… Он качает головой и садится на гору мешков мульчи. Не понимаю, зачем он согласился помогать своей маме перетаскивать всю эту хрень. – Она не увидит… это больше не ее дом, – напоминаю я ему, пытаясь сохранять спокойствие. Он виновато на меня смотрит. – Жаль. – Да, – вздыхаю я. Не могу даже придумать остроумный ответ. – Мне трудно понять, зачем тебе страдать без нее, если ты можешь быть там с ней, – говорит Лэндон после нескольких минут молчания. – Пошел ты! – Я наклоняю голову к стене и чувствую, как он на меня смотрит. – Это совершенно бессмысленно, – добавляет он. – Для тебя. – И для нее. И для всех. – Я не должен никому ничего объяснять, – отрезаю я. – Тогда почему ты здесь? Вместо ответа я оглядываю теплицу; действительно, что я тут делаю? – Мне некуда больше идти. Неужели он думает, что я не тоскую по ней каждую секунду? Что мне не хочется быть с ней вместо того, чтобы торчать тут с ним? Лэндон искоса смотрит на меня. – А как же твои друзья? – Ты имеешь в виду тех, кто подсунул Тессе наркоту? Или тех, кто подставил меня, когда рассказал ей о нашем пари? – спрашиваю я, загибая пальцы. – Или, может быть, тех, кто постоянно пытается залезть к ней в штаны? Продолжать? – Думаю, не стоит. Из этого я могу сделать вывод, что у тебя отстойные друзья, – отвечает Лэндон неприятным голосом. – Так что же ты собираешься делать? Решив, что мир лучше, чем братоубийство, лишь пожимаю плечами. – То же, что и сейчас. – Значит, будешь болтать со мной и хандрить? – Я не хандрю. Я делаю то, что ты мне сам говорил, и совершенствуюсь, – издевательски отвечаю я, изображая пальцами кавычки. – Ты разговаривал с ней после отъезда? – Да, сегодня утром она написала, сообщила, что приехала. – Она у Вэнса, верно? – А зачем тебе это знать? Лэндон меня бесит. – Я знаю, что она там. Где ей еще быть? – У этого Тревора, – быстро предполагает Лэндон. Его ухмылка заставляет меня пересмотреть решение о расправе. Если его сейчас столкнуть, ему не будет очень больно, тут и метра-то нет. Даже синяка не останется… – Я и забыл об этом долбаном Треворе! Я со стоном яростно потираю шею. Тревор бесит меня почти так же сильно, как Зед. Правда, думаю, Тревор на самом деле преисполнен к Тессе благими намерениями, но мне от этого не легче. Это только делает его опаснее. – И каковы следующие этапы твоего самосовершенствования? – улыбается Лэндон, но тут же становится серьезным. – Я действительно горжусь тобой. Приятно видеть, что на этот раз ты серьезно за себя взялся, а не просто продержался часок и вернулся к тому, что она и так тебя простит. Это для нее много будет значить, если ты действительно изменишься. Я опускаю ноги и слегка раскачиваюсь в кресле. От его слов что-то во мне шевелится. – Не пытайся читать мне мораль. Я еще пока не перевоспитался, прошел всего лишь один день. Долгий, несчастный, одинокий день. Лэндон с сочувствием смотрит на меня. – Нет, я серьезно. Ты не притронулся к выпивке, не затеял драку, не был арестован, и я знаю, что ты пришел, чтобы поговорить с отцом. Я изумленно раскрываю рот. – Это он тебе сказал? – Вот ублюдок. – Нет, он мне не говорил. Я же тут живу и видел тогда твою машину. – А… – Думаю, то, что ты разговариваешь с ним, будет иметь для Тессы большое значение, – продолжает он. – Заткнись, а? – Меня передергивает. – Ну тебя на хрен. Ты не мой психиатр. Хватит вести себя так, словно ты лучше меня, а я какой-то гребаный хищник, которого тебе нужно… – Почему бы тебе просто не принять комплимент с благодарностью? – перебивает меня Лэндон. – Я никогда не говорил, что я лучше тебя. Все, что я пытаюсь сделать, это по-дружески помочь. У тебя никого нет, ты сам так сказал, и теперь ты отпускаешь Тессу в Сиэтл и лишаешься единственного человека, который тебя морально поддерживал. – Он смотрит на меня в упор, но я гляжу в сторону. – Ты должен прекратить отталкивать людей, Хардин. Я знаю, что я тебе не нравлюсь, ты меня ненавидишь, потому что думаешь, что я виноват в некоторых проблемах, которые у тебя возникают с отцом, но я все равно глубоко переживаю за вас с Тессой, хочешь ты этого или нет. – Я не хочу это слушать! – кричу я в ответ. Почему он всегда несет всякий бред? Я приехал сюда, чтобы… Не знаю, поговорить с ним. Именно поговорить… а не выслушивать излияния, как он обо мне заботится. И зачем ему заботиться обо мне, кстати? Я вел себя с ним всегда как придурок, но я его не ненавидел. Неужели он думает, что я его ненавижу? – Ну, именно так ты обычно и поступаешь. Он встает на ноги и выходит из теплицы, оставляя меня одного. – Блин! – Я бью ногой по стеллажу, и тот накреняется. Раздается треск, и я вскакиваю на ноги. – Нет, нет, нет! Пытаюсь поймать большие цветочные горшки, маленькие глиняные горшочки и все остальное, вдребезги бьющееся об пол. Всего несколько секунд – и они превращаются в осколки на полу. Это не должно было произойти! Я даже не хотел их разбивать – и вот стою среди гор земли, цветов и глиняных черепков. Может, я успею что-нибудь убрать до того, как Карен… – Ой, – слышу я ее вздох и, повернувшись, вижу ее: она застыла в дверях со шпателем в руке. Ну, трендец. – Я не хотел бить по нему, клянусь! Я дернул ногой и случайно задел полку, а потом вся эта хрень начала падать вниз, но я пытался их поймать! – в отчаянии объясняю я. Карен бросается к разбитым горшкам. Ее руки шарят по осколкам, пытаясь собрать воедино синий цветочный горшок, разбитый безвозвратно. Она молчит, но я слышу, как она всхлипывает, затем поднимает руки, чтобы вытереть щеки, и на них остаются грязные разводы. Через несколько секунд она произносит: – Этот горшок появился у меня, когда была еще маленькая. Это был первый горшок, в котором я держала рассаду. – Я… Не знаю, что ей сказать. Из всего, что я совершил, это действительно вышло случайно. Ужасное ощущение. – Этот горшок и мой фарфоровый сервиз – единственные вещи, которые оставались у меня от бабушки, – плачет она.