– Я люблю тебя, прости меня, – слышу я, опускаясь на подушку. – Я хочу отвезти ее домой. «Нет, оставь меня здесь. Пожалуйста», – думаю я. Но не могу произнести. Глава 63 Хардин Кэрол скрещивает руки на груди. – Ни в коем случае. – Я так и думал, – бурчу я. Представляю, как разозлилась бы Тесса, если бы я сказал ее матери все, что о ней думаю. Выйти из ее детской довольно сложно, особенно когда она так сдавленно стонет. – Где ты был, когда все это произошло? – спрашивает Кэрол. – Дома. – А почему не там, почему это не остановил? – С чего ты взяла, что я не пытался? Ты всегда обвиняешь меня во всех смертных грехах. – Потому что знаю, что, несмотря на твои ужасные поступки и еще худшее отношение к ней, ты никогда не позволил бы этому случиться, если бы мог помочь. Это что, комплимент? Сомнительный, правда… но, блин, я согласен и на такой, учитывая обстоятельства. – Ну… – начинаю я. Она поднимает руку, заставляя меня молчать. – Я не закончила. Я не виню тебя во всех напастях, происходящих в мире. – Она указывает на Тессу, лежащую на кровати без сознания или в полубессознательном состоянии. – Только в тех, что происходят в ее мире. – С этим я спорить не буду. Вздохнув, я сдаюсь. Она права, никаких сомнений, я разрушил почти все в жизни Тессы. «Он был моим героем, иногда мучителем, но чаще героем», – написала она в дневнике. Героем? Какой я, на хрен, герой? Я бы отдал все, чтобы быть им для нее, но я не знаю, как мне это сделать. – Ну, хоть в чем-то мы соглашаемся. – Ее полные губы растягиваются в полуулыбке, но она тут же стирает ее и смотрит себе под ноги. – Ну, кажется, твоя помощь больше не требуется, ты можешь идти. – Ладно… Последний раз смотрю на Тессу, а затем поворачиваюсь к ее матери, которая снова на меня таращится. – Какие у тебя планы в отношении моей дочери? – спрашивает она властно, но одновременно как-то взволнованно. – Мне нужно знать твои намерения на будущее, потому что каждый раз, когда я узнаю о ее новостях, оказывается, что что-то стряслось, и это что-то – нехорошее. Что вы планируете делать в Сиэтле? – Я не поеду с ней в Сиэтл. – Тяжелые слова еле срываются с моего языка. – Что? – Она идет по кридору, и я следую за ней. – Я не собираюсь в Сиэтл. Она поедет без меня. – Хоть я и безумно рада этому, можно все-таки узнать почему? Ее брови совершенной формы вопросительно поднимаются, и я нетерпеливо отворачиваюсь. – Просто не еду, и все. Все равно для нее только лучше, если я не поеду. – Ты говоришь, как мой бывший муж, – хмыкает она. – Иногда я виню себя за то, что Тесса заинтересовалась тобой. Боюсь, это из-за того, каким был ее отец, прежде чем ушел от нас. Она поднимает свою ухоженную руку и приглаживает волосы, пытаясь казаться невозмутимой при упоминании о Ричарде. – Он не имеет никакого отношения к нашим с ней делам, она его едва знает. Последние несколько дней, проведенные ими вместе, показывают, что она не помнит его настолько хорошо, чтобы это как-то повлияло на ее выбор мужчин. – Последние несколько дней? Кэрол распахивает глаза от удивления, и я вижу, как ее лицо резко бледнеет. И то малейшее взаимопонимание, которое между нами только что установилось, мгновенно улетучивается. Вот зараза! Черт! Гребаное дерьмо! – Она… гм, мы случайно столкнулись с ним около недели тому назад. – С Ричардом? Он ее нашел? – Ее голос срывается, и она обхватывает руками шею. – Где? – Не думаю, что мне нужно отвечать на этот вопрос. – Что-что? – Она опускает руки и потрясенно смотрит на меня. – Если бы Тесса хотела, чтобы ты знала, что она виделась с папой, то сказала бы сама. – Это важнее нашей взаимной неприязни, Хардин. Часто ли они виделись? Ее глаза наливаются слезами, которые могут брызнуть в любой момент, но я знаю эту женщину: она не способна прослезиться ни перед кем и за миллион лет, тем более передо мной. Я вздыхаю, не желая выдавать Тессу, но и не собираясь продолжать пререкаться с ее мамой. – Он останавливался у нас на несколько дней. – И она не собиралась мне об этом рассказывать? – спрашивает она тонким и хриплым голосом и рассматривает свои красные ногти. – Наверное, нет. Тебе не так просто что-то рассказать, – напоминаю я. Не думаю, что это удачный момент, чтобы делиться подозрениями насчет взлома квартиры. – А тебе? – Она повышает голос и делает шаг ко мне. – Я, по крайней мере, забочусь о ее благополучии, чего о тебе никак нельзя сказать! Я знал, что цивилизованный разговор продлится недолго. – Я заботился о ней больше, чем кто-либо, даже больше, чем ты! – кричу я в ответ. – Я ее мать; никто не может любить ее больше, чем я. И то, что ты думаешь обратное, только доказывает, насколько ты сумасшедший. Стуча каблуками по полу, она расхаживает передо мной взад-вперед. – Знаешь, что я думаю? Ты ненавидишь меня, потому что я постоянно напоминаю тебе о нем. Ты ненавидишь постоянное напоминание о том, что ты одна, и ненавидишь меня потому, что если бы меня не было, тебе пришлось бы обратить свою злость на себя саму… И знаешь еще что? – Она саркастически кивает, и я продолжаю: – Мы с тобой тоже во многом похожи. На самом деле гораздо больше, чем мы с Ричардом; мы оба отказываемся брать ответственность за свои ошибки и вместо этого обвиняем всех остальных. Мы изолируем тех, кого любим, и заставляем их… – Нет! Ты ошибаешься! – кричит она. Ее слезы и страдание на лице удерживают меня от того, чтобы закончить мысль: что она проведет остаток своих дней в одиночестве. – Нет, я не ошибаюсь. Но на этом я останавливаюсь и ухожу. Машина Тессы еще где-то в кампусе, завтра я ее пригоню, если не хочешь вести ее оттуда сама. Кэрол вытирает глаза. – Хорошо, пригони машину. Завтра в пять. – Она смотрит на меня распухшими глазами с размазанной по ресницам тушью. – Но это ничего не меняет. Я никогда не буду такой, как ты. – Слава богу, если так. Иду к двери, на мгновение задумавшись, не пройти ли мне обратно по коридору, чтобы взять Тессу и увезти с собой. – Хардин, несмотря на то, как я к тебе отношусь, я знаю, что ты любишь мою дочь. Я только хочу еще раз напомнить тебе, что если ты любишь ее, действительно любишь, то ты прекратишь вмешиваться в ее жизнь. Она уже не та девушка, которую я оставила в этом чертовом колледже год назад. – Я знаю. Как бы я ни ненавидел эту женщину, сейчас я чувствую к ней жалость, потому что, как и я, скорее всего, весь остаток жизни она будет несчастна. – Сделай мне одолжение, – прошу я. Она подозрительно смотрит.