– Зачем? Если ты ее любишь, то почему хочешь, чтобы она так думала? Ну зашибись, теперь и Лилиан настроена против меня! Поворачиваюсь к ней. – Потому что хочу ее проучить… Она поднимает руку. – Стоп. Остановись уже. Она не должна ничему «учиться». Кажется, это ты должен кое-что усвоить. Так что ты сказал бедной девушке? – Я сказал то, что ты мне сказала сегодня утром: что есть разница между невозможностью жить без кого-либо и любовью. Она в замешательстве качает головой. – Ты сказал ей, что ты не можешь жить без нее, но не любишь ее? – Да. Мне не стоило тебе об этом рассказывать? Тессе номер два лучше бы уйти прямо сейчас, потому что она начинает трепать мои нервы точно так же, как настоящая. – Ну надо же! – веселится она. Она тоже смеется надо мной? – Что? Что в этом смешного? – Я почти кричу. – Ты остолоп, – с издевкой сообщает она. – Когда я тебе это сказала, я имела в виду не тебя, а ее. Я имела в виду, что только из того, что ты думаешь, что она не может жить без тебя, не следует, что она тебя любит. – Что? – Ты полагаешь, что держишь ее на коротком поводке и что она не оставит тебя, потому что жить без тебя не может, а в действительности, кажется, она у тебя в клетке, и поэтому она не бросает тебя: не потому, что она любит тебя, а потому, что ты убедил ее, что она не сможет без тебя жить. – Нет… она любит меня. – Я знаю, что она меня любит и поэтому и может в любой момент выбежать за мной. Лилиан разводит руками. – Да ладно? Почему она должна тебя любить, когда ты делаешь то, что намеренно причиняет ей боль? С меня достаточно! – Ты не в том положении, чтобы читать мне свои гребаные лекции. – Я развожу руками, злобно копируя ее жест, и ору: – Твоя подруга небось сейчас с кем-то трахается, а ты тут пытаешься играть роль психотерапевта для меня и Тессы! Глаза Лилиан расширяются, и она отступает на шаг… точно так же, как это сделала Тесса несколько минут назад. Ее голубые глаза наполняются слезами, сверкающими в сумерках. Она качает головой и уходит к ресторанной парковке. – Ты куда? – кричу я вслед. – Назад в ресторан. Может, Тесса и такая дура, что мирится с твоим дерьмом, но мне это не нужно. Мгновение порываюсь броситься за девушкой, которая, как я думал, была моим… другом? Не знаю почему, но чувствую, что могу ей доверять, несмотря на то что знаю ее всего два дня. Да ну на хрен, не пойду ни за кем. Ни за Тессой, ни за Тессой номер два. Пусть обе идут к чертям – ни одна из них мне не нужна. Глава 41 Тесса В груди болит, пересохло горло, кружится голова. Хардин только что сказал мне, что не любит меня и возвращается после ссор, только чтобы спать со мной. И хуже всего то, что я точно знаю: неправда. Я знаю, что он любит меня. По-своему он любит меня больше всего на свете. Он это доказывал снова и снова в течение полугода. Но он показал и то, что не задумываясь делает мне больно, когда хочет заставить почувствовать себя слабой только из-за его уязвленного эго. Если бы он любил меня по-настоящему, он бы не причинял мне страданий нарочно. Не может быть, что хочет от меня только секса. Я же для него не просто игрушка, правда? У него, впрочем, правда и ложь сменяют друг друга так же, как и настроение. Он не может на самом деле так думать. Но говорил он с такой убежденностью, даже глазом не моргнул. Я, честно говоря, уже не знаю. Во всех наших ссорах, слезах, всех наших трещинах в отношениях меня спасала только уверенность, что он меня любит. Без этого у нас нет ничего. И без него у меня ничего нет. Мы оба вспыльчивы и нелогичны, встретились слишком юными и слишком много пробыли вместе, чтобы расстаться. Ищу выход из ресторана. Стеклянные двери, ведущие на балкон, закрыты. Открываю их и наслаждаюсь прохладным ветерком. Сидеть там, глядеть в темноту, радуясь ночному спокойствию, и чувствовать, как понемногу успокаивается сердце. Не замечаю, как открывается дверь и рядом со мной появляется Роберт. – Тебя что-то беспокоит? – спрашивает он. В руке его – бутылка белого вина, которой он игриво покачивает. Роберт прислоняется к стене, на его красивом лице – улыбка. Я радостно улыбаюсь в ответ. Самой удивительно, ведь на самом деле внутри себя я кричу, забившись в угол, и плачу. – Молодое вино? – спрашиваю я, забирая бутылку. Он усмехается, передавая мне бутылку. – Какое же тут еще может быть? Бутылка холодна, но мои руки и так почти онемели от февральского воздуха. – Бокалы. – Роберт улыбается и запускает руки в глубокие карманы своего передника. – Я не смог вместить туда настоящие, поэтому я взял это. – Он вручает мне маленький пластиковый стаканчик, и я держу его, пока он открывает бутылку. – Спасибо. – Стаканчик наполняется вином, и я подношу его к губам. – Знаешь, мы можем пойти внутрь. Есть несколько залов, которые уже закрываются, так что мы можем посидеть там, – говорит Роберт, делая глоток. – Не знаю, – вздыхаю я, отводя взгляд. – Он уже ушел, – сообщает Роберт; в его голосе явственно слышно сочувствие. – И она тоже, – добавляет он. – Хочешь поговорить об этом? – Не уверена, – отвечаю я и перевожу разговор на нейтральную тему. – Расскажи лучше об этом вине… – Об этом? Ладно. Ну, оно, гм, старое и выдержано до совершенства. – Он смеется, я тоже. – Я люблю его пить, но о нем мало знаю. – Ладно, тогда не о вине, – разрешаю я. Прежде чем передать ему стакан, допиваю остатки. – Хм, – произносит он, глядя куда-то позади меня. От его встревоженного вида сердце ухает в пятки, я уже думаю, что это вернулся Хардин и сейчас выплеснет на меня очередную порцию яда. Обернувшись, вижу в дверном проеме Лилиан, будто бы колеблющуюся, заходить ли ей. – Чего ты хочешь? – интересуюсь я. Пытаюсь сдерживать ревность, но выпитое вино не способствует хорошим манерам. Ветер опрокидывает пустой стаканчик, Роберт подхватывает его и тут же наполняет снова. Мне кажется, что он пытается чем-то заняться, чтобы любой ценой избежать неловкой душещипательной сцены. – Можно нам с тобой поговорить? – спрашивает Лилиан. – О чем нам разговаривать? Мне все ясно. – Я делаю большой глоток, заполняя рот холодным вином. К моему удивлению, не реагирует. Просто подходит и откровенно заявляет: – Я лесбиянка. Что? Если бы Роберт не смотрел на меня своими голубыми глазами, я бы выплюнула вино обратно в стакан. Смотрю на нее и медленно глотаю. – Это правда. У меня есть девушка. С Хардином мы только друзья. – Она хмурится. – Если это так можно назвать. Понимаю, он, должно быть, и на нее наорал. – Тогда почему… – начинаю я, но останавливаюсь: не врет ли она? – Но вы же все время были друг с другом. – Нет, он просто пытался меня… обнять. Я думаю, ты обиделась, но ничего не сказала, когда он положил руку на спинку моего стула. Но уверяю тебя, он сделал это только для того, чтобы ты ревновала. – Почему он это сделал? С какой целью? – спрашиваю я, но знаю ответ: конечно, чтобы сделать мне больно. – Я просила его тебе рассказать. Мне жаль, если ты думала, что между нами что-то есть, но это не так. Я встречаюсь с девушкой. Я закатываю глаза и протягиваю стакан Роберту, чтобы он подлил еще вина. – Ты, кажется, была весьма довольна и спокойна, когда уходила вместе с ним, – замечаю я резко. С честным, умоляющим взглядом она говорит: – Это не было запланировано. Я просто не обращала внимания на то, что он делает. Прости, что все это время ты страдала. Пытаюсь найти причину, чтобы прогнать эту девушку, но не могу ничего придумать. К моему огромному облегчению, Лилиан оказалась лесбиянкой, и я хотела бы знать об этом раньше, но отношения с Хардином, скорее всего, не улучшились бы. Во всяком случае, все это усугубляет его поведение, потому что он намеренно старался заставить меня ревновать, а в довершение всего еще и наговорил всяких ужасов. Он заигрывал с ней на моих глазах, а это почти так же больно, как когда он сказал, что меня не любит.