Быстро набрасываю записку: объясняю, когда мы вернемся, и даю наши телефонные номера. Сомневаюсь, что у отца есть мобильный телефон, но на всякий случай я решаю их оставить. Дорога до кампуса недолгая, слишком недолгая, и Хардин выглядит так, будто готов наорать на кого-нибудь или ударить. Когда мы прибываем на место, он оглядывает стоянку в поисках автомобиля Кена. – Он сказал, что мы встретимся здесь, – говорит Хардин, пятый раз за пять минут проверяя экран мобильника. – Вот он, – указываю я на серебристо-серый автомобиль, заезжающий на стоянку. – Наконец-то! Какого хрена он так долго? – Будь с ним вежлив, он делает это для тебя. Пожалуйста, просто будь помягче, – прошу я. Хардин расстроенно вздыхает, но соглашается. К удивлению Хардина, Кен привез с собой жену Карен и сводного брата Хардина, Лэндона, которому я приветливо улыбаюсь. Я люблю их за то, что они поддерживают Хардина, даже когда он ведет себя так, словно не нуждается в их поддержке. – Тебе что, нечем заняться? – говорит Хардин Лэндону, когда они приветствуют нас. – А тебе? – отвечает Лэндон, заставляя Хардина усмехнуться. Слушая их пререкания, Карен радостно улыбается, что резко контрастирует с выражением ее лица, с которым она выходила из машины. Когда мы подходим к административному зданию, Кен говорит: – Надеюсь, это будет недолго. Я попросил всех, кого мог, написать на тебя отзывы и молюсь, чтобы все прошло удачно. – Остановившись на минуту, он поворачивается к Хардину. – Позволь мне там говорить – это необходимо. – Он смотрит на сына, ожидая его согласия. – Ладно, хорошо, – легко соглашается Хардин. Кен кивает и рывком открывает большие деревянные двери, впуская нас внутрь. Оглянувшись через плечо, авторитетно произносит: – Тесса, извини, но ты не можешь зайти с нами. Я не хочу тебя огорчать, но тебе придется подождать нас снаружи. – Он поворачивается ко мне, улыбаясь как можно более дружески. Хардин автоматически переходит в режим полной паники. – Что значит «она не может войти внутрь»? Она нужна мне там! – Я понимаю. Мне очень жаль, но присутствовать могут только члены семьи, – отвечает отец, ведя нас по коридору. – Если она не является свидетелем, то даже тогда будет большой конфликт интересов сторон. Кен останавливается перед конференц-залом и заявляет: – А я не могу допустить заинтересованности наблюдателей и необъективности, пока я ректор. Но ты мой сын, и давай нарушение будет только в этом, ладно? Я обращаюсь к Хардину: – Он прав, так будет лучше. Все нормально, – уверяю я. Он отпускает мою руку и кивает, бросая на отца взгляды, полные яда. Кен вздыхает и говорит: – Хардин, пожалуйста, постарайся произвести самое… Хардин поднимает руку. – Хорошо, хорошо, – говорит он и целует меня в лоб. Все четверо заходят в комнату. Я было хочу попросить Лэндона подождать со мной, но понимаю, что он нужнее Хардину, признает тот это или нет. Я чувствую себя совершенно бесполезной здесь, вне комнаты, где несколько мрачных мужчин в костюмах будут решать, станет ли Хардин учиться дальше. Но, может, есть один способ, которым я могу помочь… Я достаю телефон и пишу Зеду. «Я в административном корпусе, можешь приехать сюда?» Я смотрю на экран, ожидая ответа, и экран вспыхивает меньше чем через минуту. «Да, я еду». «Я буду снаружи», – отправляю я эсэмэску. Бросив последний взгляд на дверь, выхожу из здания. Холодно, слишком холодно, чтобы ждать тут, в коротком платье до колен, но у меня нет выбора. Через некоторое время, когда я уже решаю вернуться внутрь, на стоянку въезжает старый джип Зеда. Он выходит, одетый в черную толстовку и темные джинсы. Ужасаюсь глубоким кровоподтекам на его лице, несмотря на то что видела их только вчера. Он прячет руки в карманы. – Привет. – Привет. Спасибо, что встретился со мной. – Это была моя идея, помнишь? – улыбается он, и я чувствую себя немного менее нерешительной. Я улыбаюсь в ответ. – Думаю, ты прав. – Я хочу поговорить с тобой о том, что ты сказала в больнице, – говорит он, и это именно то, о чем я планировала поговорить. – Я тоже. – Тогда начинай первая. – Стеф сказала, что ты говорил Тристану, что ты выдвинешь обвинения против Хардина. – Я стараюсь не смотреть на его синяк и заплывшие глаза. – Да, это так. – Но мне ты сказал, что не будешь выдвигать обвинения. Почему ты соврал? – Я уверена, что он слышит, как дрожит мой голос. – Я не соврал, я действительно так думал, когда это сказал. Я делаю шаг к нему. – Значит, ты передумал? Он пожимает плечами: – Все очень непросто. Я думал обо всем том дерьме, что он натворил по отношению ко мне и к тебе. Он не заслуживает того, чтобы просто так отделаться. – Зед показывает на свое лицо. – Господи, да ты посмотри на меня! Я не знаю, что я могу ответить Зеду. Он имеет право быть обиженным на Хардина, но я хочу, чтобы он не предпринимал против него юридические действия. – У него уже проблемы с университетом, – говорю я, надеясь, что он изменит решение. – Ну, он не пропадет; Стеф рассказала мне, что его папаша ректор, – издевается он. Черт возьми, Стеф, зачем ты ему это рассказала? Я согласно киваю. – Это не значит, что у него не будет проблем. Но мои слова только раздражают его. – Тесса, почему ты всегда кидаешься его защищать? Независимо от того, что он делает, ты всегда борешься на его стороне! – Это неправда, – вру я. – Нет, это правда! – Он недоверчиво машет рукой. – Ты знаешь, что так и есть! Ты говорила, что ты думаешь о том, чтобы уйти от него, но день спустя я видел тебя с ним в тату-салоне. Это бессмысленно. – Я знаю, ты не понимаешь, но я люблю его. – Если ты его так сильно любишь, почему убегаешь от него в Сиэтл? Меня как громом поражает. На секунду теряюсь, но затем отвечаю: – Я не убегаю. Я собираюсь переехать, потому что там больше возможностей. – Он за тобой не поедет. Так говорят в нашей компании, ты в курсе? Что? – Он собирался, – вру я. Но я точно могу сказать, что Зед видит его насквозь. Он задумчиво смотрит в сторону, затем переводит взгляд на меня. – Если ты скажешь, что не испытываешь ко мне никаких чувств, вообще никаких, я сниму обвинения.