Хорошо, что в женском туалете есть стулья. Я подпираю двумя из них дверь, чтобы никто не мог войти. – Мы правда это делаем? – спрашивает Тесса, когда я наклоняюсь, чтобы подтянуть ее длинное платье к талии. – Ты удивлена? – смеюсь я между поцелуями. За последние годы мне доставались только маленькие дозы ее любви. – Нет. – Она торопливо расстегивает мои брюки, и у меня захватывает дух, когда она трогает мой член через трусы. Прошло столько времени – слишком много времени. – Когда ты последний раз?.. – С тобой в Чикаго, – говорю я. – А ты? – Тоже. Я отстраняюсь, чтобы заглянуть ей в глаза, и вижу в них только правду. – Серьезно? – спрашиваю я, хотя могу читать ее лицо, как открытую книгу. – Да, больше ни с кем. Только с тобой. – Она стягивает с меня трусы, и я, приподняв, сажаю ее на стойку и развожу ее широкие бедра. – Черт, – прикусываю я язык, когда обнаруживаю, что на ней нет трусиков. Она смущенно смотрит вниз: – Из-за них на платье была складка. – Ты сведешь меня в могилу, женщина. – Я тверд, как камень, когда ее ладошки начинают скользить по всему моему телу. – Нужно поторопиться, – отчаянно поскуливает она, изнывая от желания. Я чувствую, какая она мокрая, поглаживая ее клитор. Она стонет, ее голова откидывается к зеркалу, а ноги раздвигаются шире. – Презерватив? – спрашиваю я, неспособный четко мыслить. Когда она не отвечает, я засовываю в нее палец и обвиваю ее язык своим. В каждом поцелуе признание. «Я люблю тебя», – пытаюсь показать я ей. «Ты мне нужна», – посасываю я ее нижнюю губу. «Я не могу снова потерять тебя». – Я вставляю член, заполняя ее, и с наших губ одновременно срывается стон. – Черт, как тесно, – выдыхаю я. Похоже, я опозорюсь и кончу через пару секунд, но дело не в сексуальном удовлетворении. Я хочу показать ей и себе, что наша любовь действительно неизбежна. Мы – сила, с которой нельзя не считаться, сколько бы ни мы, ни кто-либо еще не боролись с ней. Мы принадлежим друг другу, и это бесспорно. – О боже. Она впивается ногтями в мою спину, когда я выхожу из нее, а затем захожу снова, на этот раз на всю длину. Сливаясь со мной воедино, ее теплые недра приспосабливаются к моему члену, как это всегда было раньше. – Хардин, – стонет Тесса, уткнувшись мне в шею. Она покусывает меня, и я чувствую, как по позвоночнику пробегает дрожь, близится облегчение. Я кладу одну руку ей на спину, прижимая ближе к себе, и слегка приподнимаю, чтобы войти еще глубже, а другой сгребаю в охапку ее полную грудь. Она выскальзывает из платья, а я, посасывая кожу и лаская губами твердые соски, со стоном зову ее по имени и кончаю. Пока я глажу ее клитор, она с каждым движением выдыхает мое имя. Звука, с которым шлепаются о меня ее бедра, и нагревшейся стойки достаточно, чтобы мой член снова затвердел. Черт, прошло столько времени, а никого лучше ее для меня просто быть не может. Ее тело требует, полностью порабощает меня. – Я люблю тебя. Ее голос напряжен, она кончает. Теряет себя со мной и снова находит. Оргазм Тессы кажется бесконечным, и мне это чертовски нравится. Ее тело расслабляется, она прислоняется ко мне и, примостив голову на груди, пытается восстановить дыхание. – Знаешь, я ведь это расслышал. – Я целую ее покрытый бисеринками пота лоб, а она улыбается, как безумная. – У нас все так запуталось, – шепчет она, поднимая голову и встречаясь со мной взглядом. – Бесспорно, прекрасно, хаотично запуталось. – Не надо изображать со мной писателя, – поддразнивает она, до сих пор не отдышавшись. – Не прячь от меня свои чувства. Я знаю, что ты тоже скучала. – Да-да. – Она обнимает меня за талию, а я убираю волосы с ее лба. Я счастлив, черт возьми, просто в восторге: после всего, что между нами было, она здесь, со мной, в моих объятиях, улыбающаяся, смеющаяся, игривая, и я ни за что не испорчу этот момент. Я прошел трудный путь к пониманию того, что жизнь необязательно должна быть сражением. Иногда тебе с самого начала протягивают руку помощи, а иногда ты делаешь ошибку за ошибкой, но надежда есть всегда. Всегда наступает следующий день, всегда есть способ исправить то, что натворил, и загладить вину перед людьми, которым причинил боль. И всегда есть тот, кто любит тебя, даже если кажется, что ты совсем один и просто плывешь по течению в ожидании очередной неприятности. Впереди всегда есть что-то хорошее. Его сложно разглядеть, но оно есть. Тесса всегда была рядом, несмотря на все мое дерьмо и ненависть к себе. Тесса была рядом, несмотря на мои пороки, самобичевание и идиотское поведение. Она была рядом, пока я искал свой путь, держала меня за руку, помогая преодолеть трудности. Она все равно была рядом, даже после того, как ушла от меня. Я никогда не терял надежду, потому что Тесса и есть моя надежда. Всегда была и будет. – Останешься со мной сегодня ночью? Можем уехать прямо сейчас. Просто останься со мной, – умоляю я. Отстранившись, она прячет грудь в платье и поднимает на меня глаза. У нее поплыл макияж, щеки раскраснелись. – Могу я с тобой кое о чем поговорить? – С каких пор ты спрашиваешь о таких вещах? – Я легонько касаюсь указательным пальцем кончика ее носа. – Действительно, – улыбается она. – Меня бесит, что ты не приложил больше усилий. – Но я… Она вздевает палец кверху, призывая меня к молчанию. – Меня бесит, что ты не приложил больше усилий, но я не имею права даже заговаривать об этом, потому что мы оба знаем, что это я тебя оттолкнула. Я продолжала давить и давить, ожидая от тебя слишком многого, и очень сердилась из-за книги и всего того нежеланного внимания. Я позволила случившемуся управлять моими мыслями. Мне казалось, что я не могла простить тебя из-за мнения окружающих, но сейчас я жутко злюсь на себя, что вообще их слушала. Мне плевать, что говорят о нас или обо мне. Важно только то, что думают обо мне близкие, а они любят и поддерживают меня. Я просто хочу сказать, что сожалею о том, что прислушивалась к чужим голосам. Я стою перед стойкой, на которой по-прежнему сидит Тесса, и молчу. Не ожидал. Не ожидал такого поворота. На этой свадьбе я надеялся получить хотя бы ее улыбку. – Я не знаю, что и сказать. – Что ты прощаешь меня? – нервно шепчет она. – Конечно, прощаю, – смеюсь я. Она что, сошла с ума? Конечно, я ее прощаю. – А ты простишь меня за все? Или почти за все? – Да, – кивает она и берет меня за руку. – Теперь я и правда не знаю, что сказать. – Я провожу рукой по волосам. – Может быть, скажешь, что все еще хочешь на мне жениться? – Ее глаза широко распахнуты, а у меня такое ощущение, что мои сейчас вылезут из орбит. – Что? Она заливается румянцем: – Ты меня слышал. – Жениться на тебе? Десять минут назад ты меня ненавидела. – Она точно сведет меня в могилу. – Вообще-то десять минут назад мы занимались сексом на этой стойке. – Ты серьезно? Ты хочешь за меня замуж? – Поверить не могу, что она это говорит. Черт возьми, быть такого не может. – Ты пила? – Я пытаюсь вспомнить, чувствовался ли привкус алкоголя на ее языке. – Нет, я выпила бокал шампанского больше часа назад. Я не пьяна, просто устала бороться с этим. Мы неизбежно возвращаемся друг к другу, помнишь? – шутит она с чудовищным британским акцентом. Я закрываю ей рот поцелуем. – Мы самая неромантичная пара в целом мире, ты ведь знаешь об этом? – Я провожу языком по ее мягким губам. – «Романтика переоценивается, нынче в моде реализм», – цитирует она мою последнюю книгу. Я люблю ее. Черт, я безумно люблю эту женщину.