– Ты самая сексуальная женщина в этой комнате и всегда такой была. Она слегка опускает голову, пытаясь спрятаться в лавине длинных светлых кудряшек. – Не прячься. Не от меня, – тихонько говорю я. От этих знакомых слов меня охватывает ностальгия, и, судя по выражению ее лица, она чувствует то же самое. Она торопится сменить тему: – Когда выходит твоя новая книга? – В следующем месяце. Ты ее прочитала? Я отправил тебе сигнальный экземпляр. – Да, прочитала. – Я пользуюсь возможностью и притягиваю ее к груди. – Я прочла все твои книги, помнишь? – И что думаешь? – Песня заканчивается, начинается другая. Когда женский голос наполняет комнату, мы смотрим друг другу в глаза. – Эта песня, – тихо смеется Тесса. – Ну конечно, куда же без этой песни. Я убираю выбившийся локон от ее глаз, и она, медленно моргнув, сглатывает. – Я так рада за тебя, Хардин. Ты потрясающий автор, борец за восстановление самого себя и противник алкоголизма. Я видела интервью о твоем непростом детстве, которое ты дал «Таймс». – В ее глазах стоят слезы. Не сомневаюсь, что, если она заплачет, я потеряю остатки самообладания. – Ничего особенного, – пожимаю я плечами, еще сильнее любя ее за то, что она мной гордится, но при этом испытывая вину из-за эмоций, которые в ней пробудил. – Ты должна знать, что я никогда не ожидал ничего подобного. Я имею в виду, что не хотел, чтобы тебе было перед всеми стыдно за то, что я написал эту книгу. – Я говорил ей это уже сотни раз, и она всегда отвечала одинаково. – Не беспокойся об этом, – улыбается она, глядя на меня снизу вверх. – Все было не так плохо. Знаешь, ты многим помог. Очень многие любят твои книги. В том числе и я. – Тесса краснеет, и я тоже. – Это должна быть наша свадьба, – выпаливаю я. Она вдруг останавливается, и ее ослепительная кожа словно утрачивает сияние. – Хардин, – сердито смотрит она на меня. – Тереза, – поддразниваю я. Мне не до шуток, и она это знает. – Я думал, что, прочитав последнюю страницу, ты передумаешь. Я правда так думал. – Пожалуйста, прошу общего внимания, – говорит сестра невесты в микрофон. Эта женщина раздражает меня до чертиков. Она стоит на сцене посереди зала, но я едва могу рассмотреть ее из-за стоящего перед ней стола – такая она низкая. – Нужно подготовиться к моей речи, – со стоном жалуюсь я, проводя рукой по волосам. – Ты будешь произносить речь? – Тесса идет за мной к столику, предназначенному для свиты молодоженов. Должно быть, она забыла про своего доктора, но мне глубоко на это плевать. Признаться, я этому безумно рад. – Да, я же шафер, забыла? – Я помню. – Она нежно толкает меня в плечо, и я беру ее за руку. Я собирался поцеловать ее запястье, но меня останавливает черный кружок-татуировка. – Что это еще за хрень? – Я подношу ее руку ближе к лицу. – Я проиграла пари на свой двадцать первый день рождения, – смеется она. – Ты и правда сделала себе татуировку в виде смайлика? Какого черта? Я не могу сдержать смех, рвущийся наружу. Крошечная улыбающаяся рожица настолько нелепа и так плохо выполнена, что это даже забавно. Но я все равно хотел бы оказаться рядом, чтобы посмотреть, как его делали, не говоря уж про день рождения. – Конечно, сделала, – гордо кивает она, проводя указательным пальцем по татуировке. – У тебя есть еще татуировки? – спрашиваю я, надеясь, что она ответит отрицательно. – Нет, только эта. – Хардин! – зовет меня низкорослая женщина, и я осуществляю свое намерение поцеловать запястье Тессы. Она отдергивает руку – но не от отвращения, а от удивления. По крайней мере, я на это надеюсь, пока иду к сцене. Лэндон с женой сидят во главе стола: он обнимает ее сзади, ее ладони покоятся на его руке. Ах, молодожены. Жду не дождусь следующего года, когда в это же самое время они будут готовы оторвать друг другу голову. Хотя, возможно, у них все будет по-другому. Я забираю микрофон у этой неприятной женщины и откашливаюсь: – Привет. Мой голос звучит чертовски странно, и по лицу Лэндона видно, что он будет наслаждаться моим выступлением. – Как правило, я не люблю выступать перед толпой. Черт, обычно я вообще не люблю находиться рядом с людьми, так что буду краток, – обещаю я гостям. – Наверняка большинство из вас уже пьяны или подыхают со скуки, так что можете смело меня игнорировать. – Ближе к делу, – смеется невеста Лэндона, поднимая бокал с шампанским. Лэндон согласно кивает, и я на глазах у всех показываю им средний палец. Тесса, стоящая в первом ряду, смеется, прикрывая рот рукой. – Знаете, я все записал – не хотел забыть слова. Я достаю из кармана смятую салфетку и расправляю ее. – Познакомившись с Лэндоном, я его сразу возненавидел. Все смеются, будто я пошутил, но это не так. Я действительно его ненавидел, но только потому, что ненавидел себя. – У него было все, чего мне не хватало в жизни: семья, девушка, планы на будущее. Когда я встречаюсь взглядом с Лэндоном, он улыбается и его щеки слегка краснеют. Скорее всего, дело в шампанском. – Так или иначе, за прошедшие годы мы стали друзьями, даже семьей, и я многому научился у него касательно того, что значит быть мужчиной. Особенно в последние два года, учитывая все трудности, которые пришлось пережить этим двоим. Я улыбаюсь Лэндону и его невесте, не желая слишком погружаться в эту наводящую тоску чепуху. – Я скоро закончу. Главное, что я хочу тебе сказать, – это спасибо. Спасибо, Лэндон, за то, что оставался честным человеком и что задавал мне жару, когда это было необходимо. Можно сказать, что я тебя очень уважаю. И хочу, чтобы ты знал: ты заслуживаешь быть счастливым и женатым на любви всей своей жизни, и неважно, как быстро вы оба на это решились. Толпа опять смеется. – Вы никогда не поймете, насколько вам повезло провести жизнь со своей второй половинкой, пока вам не придется провести жизнь без нее. Опустив микрофон, я кладу его на стол и в тот же момент краем глаза замечаю росчерк серебра в толпе. Гости опустошают бокалы после моего тоста, а я спешу покинуть сцену, чтобы устремиться за моей девочкой. Когда я наконец догоняю Тессу, она распахивает дверь женского туалета и исчезает внутри. Я, не теряя ни секунды, забегаю следом и вижу, что она склоняется над мраморной раковиной, упершись в нее обеими руками. Она поднимает голову и поворачивается ко мне, когда понимает, что я вбежал за ней. Ее глаза покраснели, а щеки залиты слезами. – Ты не можешь так запросто говорить о нас. О наших душах. – Она заканчивает предложение, чуть ли не визжа. – Почему нет? – Потому что… – Похоже, ей сложно найти объяснение. – Потому что ты знаешь, что я прав? – подначиваю я. – Потому что нельзя говорить о таких вещах публично. Ты делаешь это и в своих интервью. – Она упирает руки в боки. – Я пытался привлечь твое внимание. – Я делаю шаг ей навстречу. Ее ноздри раздуваются, и на мгновение мне кажется, что она затопает ногами. – Ты меня бесишь. – Ее голос смягчается, и ей никуда не деться от того, как она сейчас на меня смотрит. – Конечно-конечно. Я протягиваю к ней руки. – Иди ко мне, – прошу я. Она сдается, и я заключаю ее в объятия. Обнимать ее вот так в тысячу раз лучше любого секса. Ее по-прежнему тянет ко мне так, как можем понять только мы с ней, и это делает меня самым счастливым сукиным сыном на свете. – Я очень по тебе скучал, – выдыхаю я в ее волосы. Она кладет руки на мои плечи и стягивает с меня тяжелый смокинг. Дорогая тряпка падает на пол. – Ты уверена? – Я держу ее прекрасное лицо в ладонях. – С тобой я всегда уверена. – Я чувствую ее уязвимость и сладкое облегчение, когда она прижимается ко мне дрожащими губами, дыша медленно и глубоко. Я отстраняюсь от нее слишком быстро, и ее руки падают с моего ремня. – Только закрою дверь.