– В Ньюарке он возьмет такси и, учитывая пробки, будет здесь примерно через час. – Лэндон проводит рукой по подбородку и закрывает ладонями лицо. – У меня плохое предчувствие. Не нужно было соглашаться. Я наклоняюсь и убираю его руки от лица. – Все нормально. Я уже большая девочка и могу немного потерпеть Хардина Скотта, – поддразниваю я его. Я ужасно нервничаю, но успокаиваю себя тем, что буду на работе и что София живет в паре домов от нас. Как-нибудь переживу эти выходные. – А ты-знаешь-о-ком-я тоже будет крутиться поблизости? Даже не знаю, во что все это выльется… – Похоже, Лэндон в панике и вот-вот или расплачется, или закричит. – Нет, он тоже будет работать все выходные. Я подхожу к дивану и вытаскиваю из кучи чистого белья свой фартук. С Лэндоном отлично живется, несмотря на его недавние проблемы в отношениях. Он любит наводить чистоту, так что мы вполне ладим. Наша дружба быстро восстановилась, и не возникло ни одного неловкого момента с тех пор, как я приехала сюда около месяца назад. Лето я провела с матерью, ее другом Дэвидом и его дочерью Хизер. Даже научилась пользоваться скайпом, чтобы общаться с Лэндоном, и проводила целые дни, планируя переезд. Я словно заснула в июне, а проснулась уже в августе. Лето пролетело в один миг, и я очень часто вспоминала Хардина. В июле Дэвид снял на неделю коттедж у моря, и в итоге оказалось, что он находится меньше чем в пяти милях от коттеджа Скоттов. Я даже видела тот маленький бар, в котором мы когда-то напились. Я гуляла по тем же улицам, в этот раз с дочкой Дэвида, и она останавливалась на каждом перекрестке, чтобы сорвать для меня цветок. Мы обедали в том же ресторане, где мне довелось пережить один из самых жутких вечеров в жизни, и даже официант нас обслуживал тот же самый – Роберт. К моему удивлению, он сообщил, что тоже переезжает в Нью-Йорк, чтобы учиться на медицинском. В Нью-Йоркском университете ему предложили гораздо более крупный грант, чем в Сиэтле, поэтому он и сделал такой выбор. Мы обменялись номерами телефонов и все лето переписывались, а затем почти одновременно прибыли в Нью-Йорк. Он приехал на неделю раньше и теперь работает там же, где и я. Кроме того, в эти две недели до начала занятий он, как и я, по уши загружен работой. У меня с учебой не сложилось, я, к сожалению, опоздала к осеннему семестру. Кен посоветовал подождать по крайней мере до весны, прежде чем переходить в другой университет. Сказал, это подпортит мое личное дело, а в Нью-Йоркском университете к таким вещам относятся довольно щепетильно. Я ничего не имею против небольшого перерыва, хотя и придется основательно потрудиться, чтобы наверстать упущенное. Я собираюсь работать и открывать для себя этот огромный и необычный город. После церемонии, когда Хардин ушел не попрощавшись, я общалась с ним лишь изредка. Он прислал мне несколько сообщений и электронных писем, но они были такие сухие, нескладные и формальные, что я ответила всего пару раз. – У вас есть какие-нибудь планы на выходные? – спрашиваю я Лэндона, завязывая фартук на талии. – Насколько мне известно, никаких. Он просто здесь переночует и в понедельник уедет. – Ладно. У меня сегодня двойная смена, так что меня не ждите. Я приду не раньше двух. Лэндон вздыхает: – Ты слишком много работаешь. Тебе не нужно делить со мной расходы, у меня достаточно денег из гранта. Тем более ты же знаешь, что Кен помогает и все равно не позволяет мне платить по всем счетам. Я мило улыбаюсь Лэндону и завязываю волосы в низкий хвост, прямо над воротничком моей черной рубашки на пуговицах. – Я не собираюсь обсуждать это снова. – Покачав головой, я заправляю рубашку в рабочие брюки. У меня вполне симпатичная форма: черная рубашка, черные брюки и черные туфли. Единственное, что меня раздражает, – это ядовито-зеленый галстук, который я обязана носить. Я две недели привыкала к его виду, но так обрадовалась, когда София устроила меня официанткой в роскошный ресторан, что на цвет галстука было уже плевать. Она шеф-кондитер в «Лукаут» – неоправданно дорогом современном ресторане, недавно открывшемся на Манхэттене. Я стараюсь не лезть в их с Лэндоном… дружбу? Особенно после того как познакомилась с ее соседками по комнате, одну из которых я уже встречала в Вашингтоне. Нам с Лэндоном везет на такие встречи: мир очень тесен. – Напишешь мне, когда освободишься? – Лэндон снимает с крючка мои ключи и подает их мне. Я соглашаюсь, уверяя его, что меня нисколько не расстраивает приезд Хардина. На этом мы расстаемся, и я ухожу на работу. Мне нравится ходить пешком до ресторана, это занимает двадцать минут в одну сторону. Я до сих пор осваиваюсь в этом гигантском городе и каждый раз, когда смешиваюсь со спешащими людьми, словно чувствую его ритм. Уличный шум, несмолкающие голоса, сирены и гудки машин не давали мне спать только первую неделю. Теперь, когда я сливаюсь с толпой, это даже немного успокаивает. Наблюдать за людьми в Нью-Йорке интереснее, чем где бы то ни было на свете. У всех такой важный, такой официальный вид, а мне нравится угадывать их истории: откуда они родом и почему приехали сюда. Не знаю, надолго ли останусь в Нью-Йорке. Понятно, что не насовсем, но сейчас мне здесь нравится. Хотя я очень скучаю по Хардину. «Хватит». Нужно перестать о нем думать. Я теперь счастлива, и не остается сомнений, что он устроил свою жизнь и в ней нет для меня места. Я не против. Мне хочется, чтобы он был счастлив, вот и все. Я была рада повидаться с ним и его новыми друзьями на церемонии вручения дипломов. Он был таким собранным, таким… довольным. Мне не понравилось только то, что он не подождал меня, когда я задержалась в туалете. Я забыла телефон на полочке у раковины, а когда вспомнила об этом и вернулась, его там уже не было. Следующие полчаса я искала бюро находок или хотя бы охранника, чтобы он помог мне его найти. В конце концов телефон обнаружился на мусорном баке, словно кто-то вдруг понял, что взял чужое, а на место вернуть поленился. Как бы там ни было, батарея села. Я вернулась на то место, где рассталась с Хардином, но он уже ушел. Кен сказал, что он ушел с друзьями, и тут все встало на свои места: это конец. Это и правда был конец. Хотелось ли мне, чтобы он вернулся за мной? Конечно. Но он этого не сделал, и я не могу провести остаток жизни в бесплодных мечтаниях. На этих выходных я специально взяла несколько дополнительных смен, чтобы загрузить себя по полной и свести время пребывания в квартире к минимуму. У Софии с соседками не самые теплые отношения, поэтому я очень постараюсь не оставаться у нее, но если с Хардином будут какие-то проблемы, то уйду к ней, не промедлив ни секунды. Мы с Софией очень сблизились, но я стараюсь не совать нос в ее дела. Я слишком необъективна из-за дружбы с Лэндоном, поэтому вряд ли мне стоит знать детали их отношений. Особенно если бы ей пришло в голову обсудить, как у них дела в постели. Я с содроганием вспоминаю откровения Кимберли о том, что милый сдержанный Тревор вытворял в офисе. За два квартала до «Лукаут» я достаю телефон, чтобы посмотреть, который час, и чуть не врезаюсь в Роберта. Он вытягивает руки и останавливает меня, прежде чем мы сталкиваемся. – Берегись! – сбивчиво произносит он и усмехается, когда у меня вырывается стон. – Смотри, как здорово: мы в работаем в «Лукаут»[12], и я вот… – Он улыбается и забавно поправляет свой ядовито-зеленый галстук. На нем этот галстук смотрится гораздо лучше, чем на мне, и отлично сочетается с его светлыми взъерошенными волосами, кое-где стоящими торчком. Я сомневаюсь, напоминать ли ему о Хардине, и молчу, пока мы переходим дорогу вместе со стайкой девочек-подростков, хихикающих и посылающих ему улыбки. Что поделаешь – он симпатяга. – Просто немного отвлеклась, – наконец признаюсь я, когда мы сворачиваем за угол. – Он приезжает сегодня? Роберт открывает передо мной дверь, и я вхожу в полумрак ресторана. Внутри так темно, что приходится подождать несколько секунд, чтобы привыкли глаза. Каждый раз одно и то же: и в разгар дня, и, как сейчас, когда нет еще и полудня. Я следую за Робертом в комнату для персонала и оставляю сумку в запирающемся шкафчике, а он кладет свой телефон на верхнюю полку. – Да. – Закрыв дверцу шкафчика, я прислоняюсь к нему спиной. Роберт трогает меня за локоть: – Ты же знаешь, я нормально отношусь к тому, что мы о нем разговариваем. Я не особенно его люблю, но ты можешь обсуждать со мной все на свете. – Я знаю, – вздыхаю я. – Я так тебе благодарна за это. Только мне кажется, этот ящик открывать не стоит. Я слишком давно держу его закрытым. – Я смеюсь, надеясь, что вопреки ощущениям это кажется естественным. Выхожу из комнаты, а Роберт идет следом за мной. Улыбнувшись, он поднимает глаза на настенные часы. Если бы не красная подсветка с темно-синими цифрами, узнать в коридоре который час было бы невозможно. В ресторанных коридорах обычно очень темно, нормальное освещение только на кухне и в служебной комнате. Моя смена начинается без происшествий, и время летит быстро: едва спадает волна посетителей после ланча, как начинают прибывать те, кто хочет поужинать. Я до того окунулась в работу, что о приезде Хардина удалось забыть почти на пять минут, но тут же подходит обеспокоенный Роберт. – Они здесь. Лэндон и Хардин. – Роберт утирает лоб краем фартука. – Спрашивают столик в твоей секции. Неожиданно для себя я не испытываю того ужаса, какого опасалась. Кивнув, просто иду к двери. Усилием воли заставляю себя искать глазами именно клетчатую рубашку Лэндона. Нервно осматриваюсь по сторонам, переводя взгляд от одного лица к другому, но так его и не нахожу. – Тесс. – Кто-то трогает меня за руку, и я вздрагиваю от неожиданности. Это тот самый голос – красивый низкий голос с британским акцентом, который долгие месяцы звучал у меня в голове. – Тесса? – Хардин снова прикасается ко мне, на этот раз привычно обвивая свои пальцы вокруг моего запястья. Я не хочу оборачиваться и встречаться с ним взглядом – вернее, хочу, но очень боюсь. Боюсь увидеть его, увидеть лицо, которое навсегда врезалось мне в память и вопреки ожиданиям даже не думает расплываться или меркнуть. Его лицо, сердитое и вечно хмурое, навсегда останется для меня таким же ярким и живым, как при первой встрече. Резко очнувшись от задумчивости, я поворачиваюсь. На то, чтобы собраться с мыслями, у меня всего несколько секунд, и я стараюсь сначала сфокусировать взгляд на Лэндоне, а не Хардине, но что толку? Невозможно не заметить эти глаза, эти неповторимо прекрасные зеленые глаза. Хардин улыбается мне, и я пару секунд стою, не в состоянии вымолвить ни слова. Нужно взять себя в руки. – Привет, – говорит он. – Привет. – Хардин захотел прийти сюда, – слышу я голос Лэндона, но глаза совершенно меня не слушаются. Хардин тоже смотрит на меня не отрываясь, его пальцы плотно сжимают мое запястье. Нужно отстраниться, а то он по пульсу поймет, что я чувствую после трех месяцев разлуки. – Если ты занята, мы можем уйти и поесть где-нибудь еще, – добавляет Лэндон. – Нет, все в порядке. Правда, – заверяю я своего лучшего друга. Знаю, о чем он сейчас думает: чувствует себя виноватым и беспокоится, что приход Хардина испортит новую Тессу. Тессу, которая смеется и шутит, Тессу, которая нашла саму себя, хотя, может, и проявив при этом слишком много упрямства. Но ничего подобного не случится. Я держу себя в руках и контролирую ситуацию. Я абсолютно спокойна и сдержанна. Абсолютно. Я осторожно высвобождаюсь из мягкого захвата Хардина и беру со стойки два меню. Киваю сбитой с толку администратору зала Келси, давая понять, что сама провожу этих посетителей к столику. – Сколько ты здесь работаешь? – спрашивает Хардин, идя рядом. Он одет в своем обычном стиле: та же черная футболка, те же ботинки, те же узкие черные джинсы, хотя эти немного порваны у колена. Мне приходится напоминать себе, что с тех пор, как я уехала от матери, прошло всего несколько месяцев. А кажется, будто прошло куда больше времени – годы. – Всего три недели, – отвечаю я. – Лэндон сказал, ты сегодня здесь с полудня? Я киваю. Указываю на небольшую кабинку у задней стены, и Хардин с Лэндоном садятся друг напротив друга. – А когда ты заканчиваешь? «Заканчиваю? Неужели он на что-то намекает?» Спустя столько времени я не понимаю, что у него на уме. «Хочу ли этих намеков?» Тоже непонятно. – Мы закрываемся в час, поэтому, когда я работаю в последнюю смену, домой обычно добираюсь к двум. – К двум ночи? – От удивления у него отвисает челюсть. Я кладу перед ними меню, и Хардин снова тянется к моему запястью. На этот раз я отстраняюсь и делаю вид, что ничего не заметила.