– Нет, хочу. Мне нужно, чтобы ты поговорил со мной, рассказал мне, что происходит, черт возьми! Машу рукой в сторону окна, и Хардин сжимает кулаки. – Блин, Тесса! Вечно ты лезешь! Я сказал тебе оставаться в этой гребаной комнате – и что ты сделала? Не послушалась, как обычно! Почему, блин, тебе трудно сделать так, как я говорю? – орет он и бьет кулаком по тумбочке. – Потому что не надо указывать постоянно мне, что делать! – кричу я в ответ. – Я не указываю. Я пытался держать тебя подальше от дерьма. Я предупреждал, что это плохая компания, но ты прискакала с Джейсом, а потом добровольно вступила в эту чертову игру! Что за херня? – На его шее так сильно выступают жилы, что я боюсь, что они порвутся. – Я не знала, что это будет за игра! – Ты знала, что я не хочу, чтобы ты играла. И единственная причина, по которой ты решила играть, – это упоминание о Молли! Ты ей просто одержима! – Чего? Я одержима? Может, мне просто не нравится, что мой парень спал с ней?! Щеки у меня горят. Ревность и неприязнь к Молли сводят меня с ума. А Хардин вообще пытался задушить парня, который меня поцеловал. – Извини, конечно, но если ты хочешь конфликтовать со всеми, с кем я спал, тебе надо начинать со школы, – восклицает он, и у меня открывается рот от неожиданности. – Ты не можешь конфликтовать с теми девчонками внизу, – добавляет он. – Которыми? – У меня перехватывает дыхание. – Теми, что играли с нами? – Да, и со всеми другими в этом доме. Он смотрит на меня и говорит совершенно бесстрастно. Пытаюсь придумать, что ответить, но ничего не приходит в голову. Мысль о том, что Хардин спал и с теми тремя, и с большей частью девчонок в CWU, вызывает у меня тошноту. Хуже всего, что он говорит об этом так открыто. На фоне их я выгляжу очередной забавой Хардина – просто одна из многих, с кем он спал. Я знаю, что он зол, но это чересчур даже для Хардина. Я чувствую, что мы возвращаемся к периоду, когда я впервые с ним столкнулась, и он заставлял меня плакать почти ежедневно. – Что? Удивлена? Ты должна была это знать, – говорит он. – Нет. Я нисколько не удивлена. Мне больно. Не из-за его прошлого, а от того, как он относится ко мне, когда зол. Он сказал об этом, чтобы доставить мне боль. Я быстро моргаю, чтобы остановить слезы, но это не помогает. Я отворачиваюсь и вытираю глаза. – Уходи, – говорит он и идет к двери. – Что? – переспрашиваю я, повернувшись к нему. – Просто уходи, Тесса. – Куда? Он на меня даже не смотрит. – Возвращайся в свою комнату… не знаю… но ты не можешь здесь оставаться. От неожиданности молчу, боль в груди усиливается с каждой секундой. Часть меня хочет умолять его остаться с ним и выяснить, почему он так отреагировал на события во дворе, но в основном я растеряна и измучена его словами. Хватаю с кровати сумку и закидываю на плечо. Подхожу к двери и оглядываюсь на Хардина в надежде, что он извинится и передумает. Но он отворачивается к окну и на меня не смотрит. Понятия не имею, как мне возвращаться в кампус: меня вез Хардин, и я думала у него остаться. Я уже забыла, когда я последний раз ночевала в своей комнате одна. Я рассчитывала уехать отсюда через несколько дней, а не через несколько часов. Уже внизу кто-то дергает меня за куртку. Я задерживаю дыхание и молюсь, чтобы это был не Дэн и не Джейс. Это Хардин. – Вернись наверх, – отчаянно просит он, глаза у него красные. – Зачем? Я думала, ты хочешь, чтобы я ушла. – Я смотрю мимо него. Он вздыхает, берет мою сумку и идет назад. Собираюсь оставить у него сумку и все равно уехать, как мне подсказывает упрямство. Я тяжело вздыхаю и тащусь за ним обратно в комнату. Хардин закрывает дверь и оборачивается, прижимая меня к двери. – Прости. – Он прижимается ко мне бедрами и обнимает рукой, не давая пошевелиться. – И ты меня тоже, – шепчу я. – Я просто… иногда перегибаю палку. Я не спал со всеми этими девчонками. И не со всеми тремя теми. Мне несколько легче, но не вполне. – Самое первое, инстинктивное желание у меня, когда я злюсь, – сделать другому человеку больно. Но я не хочу, чтобы ты уходила. Прости, что напугал тебя, выбив из Дэна дерьмо. Я пытаюсь меняться, для тебя… быть тем, кого ты заслуживаешь, но мне трудно. Особенно когда ты меня нарочно бесишь. – Он подносит руку к моему лицу и вытирает слезы. – Я не испугалась тебя, – говорю я. – Почему? Мне так показалось, когда я выхватил у тебя полотенце. – Нет… ну, я немножко испугалась, когда ты взял полотенце, из-за пятна на полу. Но на самом деле я больше боялась за тебя, когда ты дрался с Дэном. – Боялась за меня? – Он пыхтит, расправляя плечи, и хвастливо добавляет: – Он меня ни разу не ударил. Я закатываю глаза. – Я боялась, что ты, в конце концов, его убьешь. У тебя может быть масса проблем из-за этой драки, – объясняю я. Хардин усмехается. – Скажи прямо: ты обеспокоена правовыми последствиями драки? – Не смейся. Я до сих пор на тебя зла, – говорю я и обнимаю его. Я не совсем уверена, что уже готова простить его. – Я тоже злой, но ты такая смешная! – Он прижимается ко мне лбом. – Ты меня с ума сводишь. – Я знаю. – Ты никогда меня не слушаешься и всегда пытаешься со мной ругаться. Ты невыносимо упряма. – Я знаю, – повторяю я. – Ты провоцируешь меня и делаешь всякое такое, от чего я переживаю, не говоря уже о том, что ты сделал с Дэном на моих глазах. Его губы касаются моей шеи, и я дрожу. – Ты говоришь гадости и ведешь себя как ребенок, когда злишься. – Несмотря на все его оскорбления, я все-таки чувствую, что он меня любит: у меня тянет в животе, когда он целует меня в шею, продолжая язвить, и еще настойчивее прижимается ко мне бедрами. – Несмотря на все, что мы говорили… я, кажется, все равно тебя люблю, – говорит он, посасывая мое ухо. Я тяну его за волосы, заставляя стонать, он кладет мне руки на талию, притягивая к себе. Я знаю, нам многое еще нужно сказать друг другу, очень многое остается нерешенным, но все, чего я хочу в эту минуту, – это раствориться в Хардине и забыть сегодняшний вечер. Глава 85 Наш поцелуй похож на отчаянную попытку слиться друг с другом. Хардин кладет руку мне на шею под волосами. Чувствую, как его гнев и отчаяние перерастают в страсть – он часто целует меня жадными губами. Он проводит рукой по моему бедру и тянет меня к постели. Пытаюсь взять процесс в свои руки: сажусь на него сверху и снимаю с себя и с него футболки. Теперь я – в одном кружевном лифчике. Его зрачки расширяются, и он пытается дотянуться до моих губ, но у меня другие планы. Выгнувшись, нащупываю застежку лифчика и отщелкиваю, лямки соскальзывают вниз, и лифчик падает на пол позади меня. Хардин берет мои груди в ладони, нежно их сжимая; у него теплые руки. Я хватаю его за запястья и убираю его руки, качая головой. Он растерянно смотрит на меня, я поднимаюсь и расстегиваю ему джинсы. Он помогает мне стянуть их вместе с трусами, до колен. Мои пальцы немедленно хватают его член; Хардин закрывает глаза и часто дышит. Я глубоко вдыхаю, опускаюсь вниз и смело беру член в рот. Я пытаюсь вспомнить инструкции с прошлого раза и то, что ему нравится. – Черт… Тесса, – стонет он, запуская пальцы мне в волосы. Чувствую, что соскучилась по его грязным словечкам. Я двигаюсь, продолжая доставлять ему удовольствие, сидя между его колен. Он садится и смотрит на меня. – Ты так сексуально выглядишь, когда твои губы меня держат, – говорит он и хватает за волосы еще крепче. Я чувствую, как между ног у меня становится теплее, и двигаю головой быстрее, желая услышать, как он стонет мое имя. Кружу языком вокруг головки, и он приподнимает бедра, засовывая член глубже. Мои глаза затуманиваются, я задыхаюсь, но когда я слышу из его уст свое имя, продолжаю еще быстрее. Через несколько секунд он кладет руки мне на лицо, заставляя захватывать глубже. Металлический запах с окровавленных костяшек очень сильный, но я терплю. – Я собираюсь кончить, – говорит он. – Так что если ты хочешь… понимаешь, я хочу еще чего-нибудь, так что тебе нужно прекратить минет. Я не хочу говорить, как сильно я хочу заняться с ним любовью, так что я просто встаю и снимаю джинсы. Когда я берусь за трусы, Хардин меня останавливает. – Я хочу, чтобы ты оставила их… пока, – бормочет он. Я киваю и сглатываю слюну, ожидая, что он собирается делать. – Иди сюда, – зовет он, пересаживаясь на край кровати. Жар страсти проходит, напряжение ослабевает. Грудь Хардина вздымается, глаза дикие. Сидеть у него на коленях, когда он совершенно голый и возбужденный, а я в одних трусах, очень приятно. Он наклоняется вперед, целуя меня. – Я люблю тебя, – шепчет он, сдвигая мои трусики вбок, – я… люблю тебя. Я задыхаюсь лишь от того, что он входит в меня пальцами. Он двигает ими медленно, очень медленно, и я инстинктивно раскачиваюсь взад-вперед, чтобы увеличить темп.