– Какое тебе дело? Почему ты не на свидании? – рычит он. Я облизываю палец и провожу по его разбитой губе. Он отшатывается, и я закусываю губу. – Скажи, что случилось? Он вздыхает, проводя рукой по волосам. Костяшки его пальцев разбиты и в крови. Ужасная ссадина на указательном пальце. – Ты подрался? – С чего ты взяла? – Он поднимается на ноги. – С кем? Как ты, в порядке? – Да, в порядке, а теперь оставь меня в покое. – Я приехала сюда, чтобы тебя найти. – Я поднимаюсь, стряхивая с колен сухую траву. – Хорошо, ты меня нашла, так что можешь идти. – Не будь идиотом. Тебе надо домой, привести себя в порядок. Может быть, придется наложить швы. Хардин, не реагируя, проходит мимо меня. Я приехала, чтобы наорать на него за то, что он придурок, и рассказать, что я чувствую, но он опять все усложняет; я знала, что так будет. – Куда ты? – спрашиваю я, семеня за ним, как потерявшийся щенок. – Домой. Я позвоню Эмме и попрошу, чтобы она вернулась и забрала меня. – Она оставила тебя здесь? – Эмма не нравится мне все больше. – Нет. Ну, по правде сказать, это я ее попросил. – Давай я подвезу тебя. Я хватаю его за куртку. Движением плеча Хардин сбрасывает мою руку, и мне хочется его ударить. Злость возвращается, еще сильнее, чем раньше. Мы поменялись местами. Обычно я убегаю от него. – Прекрати уходить! – кричу я, и он оборачивается, сверкая глазами. – Я сказала, дай мне довезти тебя до дома! Он хочет улыбнуться, но вместо этого хмурится и вздыхает. – Ладно. Где твоя машина? Салон немедленно заполняет запах Хардина, но теперь к нему примешивается металлический оттенок; это мой самый любимый запах на свете. Я включаю печку и потираю руки, чтобы согреться. – Зачем ты приехала? – спрашивает он, когда я выезжаю на дорогу. – Чтобы найти тебя. – Пытаюсь вспомнить все, что собиралась сказать, но в голове пусто, и я могу думать только о том, как мне хочется поцеловать его разбитые губы. – Зачем? – тихо спрашивает он. – Чтобы поговорить. Нам с тобой о многом нужно поговорить. Мне хочется плакать и смеяться одновременно, сама не знаю почему. – Кажется, ты сказала, нам не о чем разговаривать, – говорит он, приоткрывая окно, и я внезапно чувствую раздражение. – Ты любишь меня? Выпаливаю быстро и глухо. Я это не собиралась говорить. Он поворачивает голову. – Что? – изумленно спрашивает он. – Ты любишь меня? – повторяю я, опасаясь, что сердце сейчас выскочит из груди. Он смотрит вперед. – Ты серьезно спрашиваешь меня об этом во время движения? – Неважно, где и когда я спрашиваю, просто ответь, – почти умоляю я. – Я… не знаю… нет, не знаю. – Он мечется взглядом из стороны в сторону, словно хочет выйти. – Ты не можешь просто спрашивать, любит ли тебя кто-то, когда он едет с тобой в одной машине, – произносит он громко. Ох! – Хорошо. – Это все, что я могу ответить. – Почему ты хочешь это знать? – Неважно. Я смущена, смущена настолько, что все мои планы поговорить о наших проблемах разрушились и сгорели прямо на глазах, вместе со всей выдержкой. – Почему ты спросила меня об этом сейчас? – настаивает он. – Не указывай мне! – кричу я. Останавливаюсь возле дома братства, и он смотрит на переполненную лужайку. – Отвези меня к отцу. – Что? Я тебе не такси. – Просто оставь меня там, утром я заберу свою машину. Если его машина была там, почему он сам на ней не поехал? Не хочу заканчивать наш разговор на этой ноте, поэтому еду к дому его отца. – Я думала, ты тот дом терпеть не можешь. – Так и есть. Но я не хочу сейчас попасть в толпу, – тихо отвечает Хардин. Потом продолжает громче: – Может, все-таки скажешь, зачем ты меня спрашивала? Это как-то связано с Зедом? Он тебе что-то сказал? Кажется, он нервничает. Почему он все время спрашивает, не сказал ли мне что-нибудь Зед? – Нет, Зед тут ни при чем. Просто я хотела знать. Это действительно не связано с Зедом; это относится к тому, что я люблю его и на секунду поверила, что он тоже любит меня. Чем дольше я рядом с ним, тем более смехотворной мне кажется эта возможность. – Куда вы ходили с Зедом, когда исчезли с костра? – спрашивает он по дороге. – К нему домой. Тело Хардина напрягается, окровавленные кулаки сжимаются, еще больше разрывая кожу на костяшках. – Ты спала с ним? – спрашивает он, и я вздрагиваю. – Что? Какого черта ты так решил? Тебе стоило б знать меня лучше! Кем ты себя возомнил, что можешь задавать такой личный вопрос? Ты дал мне понять, что я тебя не интересую, так? – кричу я. – Значит, нет? – спрашивает он снова, и его глаза – как два лезвия. – Боже, Хардин! Нет! Он поцеловал меня, но я не сплю с тем, кого почти не знаю! Он наклоняется и останавливает машину, выдернув ключи из зажигания. – Ты его тоже целовала? – Его глаза полуприкрыты, но кажется, будто он смотрит на меня в упор. – Да… то есть не знаю, думаю, да. – Я не помню ничего, кроме лица Хардина перед глазами. – Как это понимать? Вы пили? – Он повышает голос. – Нет, я просто… – Что просто?! – кричит он, нависая надо мной. Я чувствую напряжение между нами и мгновение сижу, пытаясь взять себя в руки. – Просто я думала о тебе, – признаюсь я. Каменные черты его сглаживаются, и он смотрит мне в глаза.