Я поворачиваю голову туда, куда смотрит Зед. Хардин идет к нам вместе с маленькой брюнеткой в юбке. Мгновенно подсаживаюсь ближе к Зеду. Именно поэтому я не поверила Хардину на крыльце – он уже нашел девочку, которую назло мне привел сюда. – Привет, Зед, – говорит девушка высоким голосом. – Привет, Эмма. – Зед кладет руку мне на плечо. Хардин впивается в него взглядом, но садится напротив нас. Я понимаю, что это глупо, но мне уже не нравится эта девушка, несмотря на то что я ее не знаю. – Как вам костер? – спрашивает Хардин. – Теплый. И почти уже догорел, – отвечает Зед. Между ними явно чувствуется напряжение. Я чувствую. Не знаю зачем, но Хардин ясно дает понять друзьям, что ему на меня не наплевать. – У них тут есть еда? – раздраженно спрашивает девушка. – Да, тут есть торговая палатка, – отвечаю я. – Хардин, пойдем со мной, я куплю чего-нибудь поесть, – требует она. Хардин закатывает глаза, но встает на ноги. – Захвати мне пончик, ладно? – кричит Зед, скалясь, и Хардин стискивает челюсти. Да что с ними? Как только они уходят, я обращаюсь к Зеду: – Слушай, может, уйдем? Я правда не хочу общаться с Хардином, мы вроде как ненавидим друг друга, если ты забыл. Стараюсь говорить игриво, но у меня не получается. – Да, конечно, конечно, – соглашается он. Мы встаем, и Зед берет меня за руку. Мы идем, держась за руки, и я ловлю себя на том, что выискиваю глазами Хардина, надеясь, что он нас не видит. – Хочешь пойти на вечеринку? – спрашивает Зед, когда мы подходим к стоянке. – Нет, не хочу. – Это последнее место, где я хотела бы оказаться. – Хорошо, хорошо, мы можем погулять в другой… – начинает он. – Нет, я хочу еще погулять. Только не здесь и не в братстве, – быстро говорю я. Он удивленно смотрит на меня. – Ладно, ладно. Мы можем пойти ко мне домой? Если ты хочешь. Если нет, можно еще куда-нибудь поехать. На самом деле я даже не знаю, куда можно пойти в этом городе. Он смеется, я тоже. – К тебе. Это отличная идея. Пока мы едем, я представляю лицо Хардина, который возвращается и не находит нас. Он привел с собой девушку, поэтому у него нет причин расстраиваться, но это не облегчает боль в сердце. Квартира Зеда – рядом с кампусом, небольшая, но чистенькая. Зед предлагает мне выпить, но я отказываюсь, так как я планирую ночью вернуться к себе. Плюхаюсь на диван, и он протягивает мне пульт и возвращается на кухню, чтобы сделать коктейль. – Можешь сама выбирать. Я не знаю, что ты любишь… – Ты живешь один? – спрашиваю я, и он кивает. Потом он садится рядом со мной и обнимает за талию. Чувствую себя немного неловко, но пытаюсь скрыть волнение. Вибрирует телефон, и Зед встает, чтобы вытащить трубку из кармана и ответить. Показывает, что скоро вернется, и уходит на кухню. – Мы уехали, – слышу я. – Так… – Злобно: – Очень жаль. Из обрывков разговора понимаю только «мы уехали». Ему звонил Хардин? Я встаю и выхожу на кухню, когда Зед кладет трубку. – Кто это был? – спрашиваю я. – А, так, – отмахивается он, ведя меня к дивану. – Я рад, что мы познакомились. Ты не похожа на здешних девушек, – ласково говорит он. – Я тоже. Ты знаешь Эмму? – спрашиваю я, не удержавшись. – Да, ее девушка – двоюродная сестра Нэта. – Девушка? – Да, они какое-то время встречались. Эмма довольно клевая. Значит, Хардин не был там с ней, по крайней мере, не в этом смысле. Может, он пришел, чтобы еще раз попытаться поговорить со мной, а вовсе не для того, чтобы причинить мне боль. Я смотрю, как Зед наклоняется, чтобы меня поцеловать. Губы холодны от коктейля и пахнут спиртом. Его руки осторожно скользят с моих рук на талию. Перед внутренним взором проносится убитое лицо Хардина. То, как он просил дать еще один шанс, а я не верила; то, как он смотрел на меня, когда я уезжала, его вспышка в аудитории насчет Кэтрин и Хитклифа; то, как он всегда появляется, когда я этого не хочу, и то, что он никогда не говорил своей матери, что любит ее, но при всех сказал, что любит меня, и то, как потом разубеждал меня. То, как он бил посуду, когда был зол; то, что сегодня вечером пришел в дом своего отца, хотя терпеть его не может; и то, что он спрашивал друзей, что ему надеть на свадьбу. Это все совершенно логично, но в то же время не имеет никакого смысла. Хардин меня любит. Какой-то своей, странной и дикой любовью. Мысль эта пронзает меня, как игла. – Что? – спрашивает Зед, глядя на меня. – Что? – повторяю я. – Ты только что сказала «Хардин». – Я не говорила, – оправдываюсь я. – Да-да, ты сказала. – Он встает и отходит от дивана. – Я пойду. Прости меня. Хватаю сумку и несусь к двери, прежде чем он успевает что-то сказать. Глава 66 На мгновение я останавливаюсь и пытаюсь понять, что же я делаю. Я оставила Зеда, чтобы найти Хардина, но надо подумать, что будет потом. Хардин либо опять скажет мне что-то ужасное, наорет и заставит уйти, либо станет уверять, что испытывает ко мне какие-то чувства; и все эти игры, в которые он играет, – только потому, что он не может выразить чувства как нормальные люди. Если пойдет по первому сценарию, что, скорее всего, хуже, чем сейчас, не будет. Но если по второму – готова ли я простить ему все то, что он наговорил и сделал? Если мы оба признаемся в том, что мы чувствуем друг к другу, может быть, все изменится? Изменится ли он? Способен ли он вести себя так, как я хочу, и способна ли я выносить его перепады настроения? Самое плохое, что сама я не могу ответить ни на один из этих вопросов. Ненавижу, что мои мысли заполнены только им и из-за него я стала такой неуверенной в себе. Терпеть не могу терзаться догадками, что он сделает или скажет. Еду к этому чертову дому братства, где была уже столько раз. Ненавижу этот дом! Сейчас я много что ненавижу, а злость на Хардина достигает почти точки кипения. Припарковавшись у обочины, взбегаю по крыльцу в переполненное здание. Направляюсь прямо к дивану, на котором обычно сидит Хардин. Его там нет; и среди здоровенных парней не нахожу знакомых. Взбежав вверх по лестнице, колочу кулаками по двери, в очередной раз оказавшейся запертой. – Хардин! Это я, открой дверь! – отчаянно кричу я, барабаня в дверь, но никто не отвечает. Куда он запропастился? Не хочу ему звонить, хотя так проще; я зла и чувствую, что должна быть зла, чтобы суметь сказать то, что хочу сказать и потом об этом не пожалеть. Звоню Лэндону, чтобы узнать, нет ли Хардина в отцовском доме, но он там не появлялся. Единственное другое место, где я могу поискать, – это костер, но я сомневаюсь, что он все еще там. Тем не менее, других вариантов нет. Я возвращаюсь обратно к стадиону, припарковываясь, в очередной раз повторяю про себя те ругательства, что я приготовила для Хардина, чтобы быть уверенной, что их не забуду, если он на самом деле здесь. Подхожу к полю и понимаю, что почти все уже уехали, костер почти догорел. Я хожу, щурясь в полутьме, разглядываю парочки, надеясь разглядеть Хардина и Эмму, но безуспешно. Окончательно решаю вернуться – и тут замечаю Хардина, опирающегося на забор. Он один. Не видит меня, садится на траву, вытирая рот. Когда он убирает руку, я вижу, что она в крови. Что случилось? Внезапно Хардин вскидывает голову, словно почувствовав мое присутствие. Действительно, на губах – кровь, а на щеке – синяк. – Что за черт? – охаю я, опускаясь рядом с ним на колени. – Что с тобой случилось? Он смотрит на меня так, что весь мой гнев растворяется, как сахар на языке.