Я нервно оглядываюсь: он подходит к моей кровати, держа руки в карманах, и присаживается на корточки. – Я что-то забыла в машине? – спрашиваю я. Стеф озадаченно крякает. Надо потом объяснить ей, хотя я не уверена, стоит ли рассказывать про конец поездки. – Ээээ… нет. Ну, я подумал, может, отвезти тебя вечером к отцу. Не нужно будет искать машину, – выпаливает он, не замечая разинутого от изумления рта Стеф. – А если нет, то ладно. Просто решил предложить. Я сажусь, и он грызет кольцо в губе. Мне нравится, когда он так делает. Его предложение так неожиданно, что я чуть не забываю ответить. – Да, здорово. Спасибо. Он улыбается в ответ приветливо и, кажется, с облегчением. Вынув руку из кармана, он проводит по волосам, откидывая волосы назад. – Хорошо. Я приеду в шесть тридцать, чтобы ты успела вовремя. – Спасибо, Хардин. – Пока, Тесса, – спокойно говорит он и выходит, прикрыв за собой дверь. – Что, черт возьми, это было? – восклицает Стеф. – Не знаю, правда, – отвечаю я. Когда мне кажется, что непредсказуемей ничего быть не может, Хардин совершает что-то вроде этого. – Не фига себе! То есть Хардин… то, как он пришел, как он нервничал! О господи! И он предложил подвезти тебя к отцу… Погоди-ка, зачем вы собираетесь к его отцу? А ты подумала, что забыла что-то в машине? Как я много пропустила! Мне нужны детали! Стеф почти кричит, вцепившись в спинку моей кровати. Я рассказываю. Как он вчера тут появился, как мы смотрели кино и он заснул, как мы сегодня выбирали машину и что я не упомянула об этом раньше, потому что если я настаивала, чтобы она помогла мне держаться от него подальше, то странно признаваться, что я была все это время с ним. Я не распространяюсь только насчет его отца, за исключением того, что я иду туда на ужин. Впрочем, Стеф все равно больше интересует последняя ночь. – Поверить не могу, что он оставался тут, – это надо же! Хардин не часто остается где-то ночевать. И никому не позволяет оставаться у себя. Я слышала, у него кошмары или что-то вроде того. А если серьезно, что ты с ним сделала? Жаль, что я не засняла, как он на тебя смотрел! – смеется она. – Я до сих пор думаю, что это не лучшая идея, но ты неплохо с ним справляешься, лучше, чем другие. Но будь осторожна, – предупреждает Стеф снова. Что я с ним сделала? Разумеется, ничего. Он просто не хочет быть хорошим, и только для меня почему-то делает исключение. Возможно, это способ победить меня в какой-то игре, доказать свою правоту, и он искусно притворяется? Не знаю, но мне неприятно об этом думать. Спрашиваю о Тристане, и Стеф переключается на него. Я стараюсь внимательно слушать ее рассказы о вчерашней вечеринке, как Молли разгуливала без футболки (есть фотки), а Логан победил Нэта в матче по пьяному армрестлингу (при этом Стеф клянется, что это очень смешно наблюдать вживую). Все время думаю о Хардине, то и дело смотрю на часы, чтобы знать, сколько у меня есть времени для подготовки к сегодняшнему вечеру. Сейчас четыре – значит, надо начать собираться в пять. Стеф болтает до половины шестого; я прошу ее сделать мне прическу и макияж, за что она с восторгом и берется. Не знаю, зачем я прилагаю такие усилия, чтобы хорошо выглядеть на обычном семейном ужине, может, оно того и не стоит. Стеф слегка красит меня – еле заметно, но выглядит это здорово, вполне естественно. Потом делает укладку, как вчера. Решаю надеть свое любимое бордовое платье, несмотря на попытки Стеф предложить что-нибудь из своего. Бордовое платье красивое и консервативное, идеально для семейного ужина. – Хотя бы надень кружевные колготки или разреши мне отрезать рукава, – вздыхает Стеф. – Хорошо, давай колготки. Платье не так уж плохо, к тому же облегающее, – защищаюсь я. – Знаю, просто это скучно. – Она морщит нос. Впрочем, когда я надеваю колготки и соглашаюсь на высокие каблуки, Стеф смягчается. Я до сих пор таскаю в сумке кеды, на всякий случай. В шесть тридцать я осознаю, что меня больше волнует поездка с Хардином, чем собственно ужин. Я ерзаю и успеваю несколько раз обойти комнату, прежде чем Хардин наконец стучит в дверь. Стеф странно улыбается мне, а я открываю дверь. – Ничего себе, Тесса, ты, хм, приятно смотреть, – бормочет он, и я улыбаюсь. Когда это он начал мычать в каждом предложении? Стеф провожает нас до дверей, подмигивает и восклицает, как гордый творец-родитель: – Хорошо вам повеселиться! Хардин показывает средний палец, но перед тем, как он захлопывает дверь, Стеф успевает ответить ему тем же. Глава 46 К дому отца Хардина доезжаем довольно успешно. Из динамиков фоном звучит тихая музыка, и я замечаю, что Хардин сжимает руль чересчур сильно. Он очень напряжен, но я знаю, что, если бы он захотел, он бы заговорил со мной. Выхожу из машины и поднимаюсь по лестнице. Еще светит солнце, и, на плюще, вьющемся вдоль стен, белеют цветы. Неожиданно хлопает дверь машины, и по тротуару стучат ботинки Хардина. Обернувшись, вижу его в нескольких шагах от себя. – Ты что? – Пойду с тобой, разумеется. Он вздыхает и, сделав большой шаг, присоединяется ко мне. – Правда? Я думала, ты не пойдешь. – Да. А теперь давай войдем и проведем худший вечер в нашей жизни. Его лицо перекашивает самая зловещая усмешка из всех, что я видела. Беру его под руку и звоню. – Я не звоню, когда прихожу, – говорит он и дергает дверь. Надеюсь, что это прилично, потому что это дом его отца, но все же мне неловко. Заходим внутрь через холл и встречаем его отца. На его лице отчетливо видно удивление, но он ласково улыбается и подходит обнять сына. Однако Хардин уклоняется от объятий и проходит мимо. На красивом лице мистера Скотта мелькает смущение, но я оглядываюсь по сторонам, чтобы он не понял, что я видела его неловкий жест. – Большое спасибо, что пригласили нас, мистер Скотт. – Спасибо, что пришли, Тесса. Лэндон рассказывал кое-что о тебе. Он, кажется, очень тебя любит. Пожалуйста, зови меня Кен. Он улыбается, и мы проходим в гостиную. Когда я вхожу, Лэндон сидит на диване с учебником литературы на коленях. При виде меня он сияет, закрывает книгу, и я присаживаюсь рядом. Не знаю, куда делся Хардин, но рано или поздно он появится. – Значит, вы с Хардином дали вашей дружбе еще один шанс? – спрашивает Лэндон, слегка нахмурившись. Я хочу объяснить, что происходит между нами, но, честно говоря, сама ничего не понимаю. – Все сложно. – Я пытаюсь улыбнуться, но чувствую, что не получается. – Ты ведь все еще с Ноем, так ведь? Потому что Кен решил, что вы с Хардином встречаетесь, – смеется он. Я надеюсь, что мой смех звучит не слишком фальшиво. – У меня не хватило духу его разубедить, но Хардин, думаю, это сделает. Я неловко переминаюсь, не зная, что ответить. – Да, я все еще с Ноем, просто… – Ты, должно быть, Тесса! – звенит женский голос. Мать Лэндона подходит ко мне, и я встаю, чтобы пожать ей руку. У нее светлые глаза и прекрасная улыбка. На ней платье оттенка бирюзы, похожее на мое бордовое, и фартук с вышитыми бананами и клубничинами. – Очень приятно познакомиться, спасибо за приглашение. У вас очень красивый дом, – тараторю я. Она улыбается и пожимает мне руку. – Я очень рада тебя видеть, дорогая, – сияя, говорит она. – Ладно, я закончу дела на кухне, увидимся в столовой через несколько минут. – Чем ты сейчас занимаешься? – спрашиваю я Лэндона. Он вытаскивает папку. – Задание на следующую неделю. Это эссе о Толстом меня доконает. Я смеюсь и киваю: на это эссе я убила несколько часов. – Да, это просто смерть. Я сама закончила его несколько дней назад. – Если вы, двое ботанов, начнете сверять конспекты, чувствую, ужинать мы соберемся через год, – бурчит Хардин. Я сердито смотрю на него, но Лэндон только смеется и, оставив книгу, идет в столовую. Кажется, драка, в конце концов, пошла им на пользу. Следую за ними в гостиную. Длинный стол на много персон красиво сервирован и уставлен многочисленными блюдами. Карен действительно в приготовления вложила всю душу. Хардину лучше вести себя прилично, или я его убью.