– Я привез твои вещи, они в твоей тачке, – поясняет он. – Ты был уверен, что я подпишу? А вдруг бы мне не понравилось? – улыбаюсь я. Обидно, что я не смогла попрощаться с соседкой и комнатой, которую я называла домом три месяца, но в ближайшее время мы со Стеф увидимся. – Потому что если бы тебе не понравилась эта, я нашел бы ту, которая тебе понравилась, – уверенно отвечает он. – Хорошо… а твои вещи? – Можем забрать их завтра. У меня есть кое-что в багажнике. – Что именно? – У него в машине всегда полно одежды. – Не знаю. Никогда не знаешь, в какой момент понадобится одежда, – пожимает он плечами. – Пойдем в магазин и купим все эти штуки для кухни и что-нибудь из еды. – Отлично! – В полном восторге выхожу из квартиры. – Можно мне забрать твою машину? – спрашиваю я, когда мы спускаемся в холл. – Не знаю, – улыбается он. – Ты перекрасил мою машину без разрешения. Кажется, у меня теперь есть привилегия. Я протягиваю руку, и он отдает мне ключи. – Так тебе нравится мой автомобиль? Красиво двигается, правда? Я принимаю скептический вид. – Нормально, – вру я; мне нравится им управлять. Дом расположен в отличном месте: рядом несколько магазинов, кафе и даже парк. В конце концов, покупаем все, что хотели: в нашей тележке полно посуды, кастрюль, сковородок, чашек и других вещей, которые, может быть, и не нужны, но пригодятся. Продукты оставляем на следующий раз – у нас и так уже много вещей. Я сама пойду в магазин после завтрашней стажировки, если Хардин сделает мне список того, что он любит. При совместной жизни легче всего всплывают все те маленькие подробности о Хардине, которые я не знала. Он так скуп на информацию, что приятно что-то узнавать о нем без боя. Даже тратя каждый вечер на покупки, я узнаю что-то, ранее мне неизвестное. Например, он любит кашу без молока, его бесит, когда кто-то пьет из его кружки, он использует две разные пасты, одну утром и одну вечером, сам не зная почему; он скорее сто раз вымоет пол, чем загрузит посудомоечную машину. Мы решаем, что я буду всегда мыть посуду, а он пол. Мы пререкаемся перед кассиром, кто будет платить. Я знаю, что он должен будет заплатить за квартиру, и хочу компенсировать остальные расходы. Но он не позволяет мне платить ни за что, кроме кабельного телевидения и продуктов. Он предложил вносить плату за электричество, но умолчал, что она включена в стоимость аренды. Я сама обнаружила это в договоре. Аренда. Я арендую жилье с человеком, к которому переехала на первом курсе колледжа. С ума сойти, правда? Хардин смотрит на женщину, которая берет мою карту и пробивает по ней покупки, даже не выяснив, согласен ли он с этим. Мне хочется победно расхохотаться, но он уже надулся, а я не хочу портить вечер. Хардин обижается всю обратную дорогу, а я молчу: мне смешно. – Мы можем забрать все покупки за два раза, – говорю я. – Нет, я лучше перетащу в машину сто сумок, чем ездить дважды, – говорит он, улыбнувшись. В конечном итоге мы все равно едем второй раз, потому что посуды слишком много. Хардин дуется еще больше, но я отношусь к этому с юмором. Расставляем посуду по шкафам, и Хардин заказывает пиццу. Моя деликатность заставляет меня предложить заплатить за нее, за что я получаю мрачный взгляд и средний палец. Я смеюсь и выбрасываю весь мусор в корзину. Без шуток, квартира с мебелью, как и обещано: тут есть все необходимое, вплоть до мусорного ведра и занавесок. – Пиццу принесут через полчаса. Я пойду принесу твои вещи из багажника, – говорит он. – Я с тобой. Он запихал мои вещи в две коробки и мешок для мусора. Я морщусь, но молчу. Схватив несколько футболок и джинсы из багажника, он сует их в тот же мусорный пакет. – Хорошо, что у нас есть утюг, – наконец говорю я. Я заглядываю в багажник и сразу выцепляю глазом знакомые вещи. – Ты так и не избавился от той простыни? – А… Нет, собирался, но забыл, – говорит он, глядя в сторону. – Ладно. – Мне немного неловко за вопрос. Мы тащим все вещи вверх по лестнице и, добравшись до квартиры, слышим, как нам звонит доставщик. Хардин спускается в холл и возвращается обратно с коробкой, из которой льется божественный аромат. Я и не представляла себе, что так голодна. Мы сидим за столом. Это странно и приятно, ужинать вместе с Хардином. Мы молчим, с аппетитом уплетая пиццу, но это хорошее молчание. Молчание, обозначающее, что мы дома. – Я тебя люблю, – говорит он, когда я складываю тарелки в посудомоечную машину. Я оборачиваюсь и говорю ему то же. Именно в этот момент на деревянном столе громко вибрирует мой телефон. Хардин смотрит на него и отключает экран. – Кто это? – спрашиваю я. – Ной? – говорит он, утверждая и спрашивая одновременно. – А. – Я знала, что добром это не кончится. – Он говорит, что ему было приятно поболтать с тобой сегодня. Он стискивает челюсти. Я подхожу к столу и хватаю телефон, практически вырываю его у Хардина из рук. Уверена, он собирался раздавить его своей лапищей. – Да, он мне сегодня звонил, – говорю я, стараясь быть спокойной. Я собиралась ему сказать. Просто не нашла подходящего момента. – И… – Он приподнимает бровь. – Он только сказал, что видел мою мать, и спросил, как дела. – Зачем? – Не знаю… думаю, просто проведать меня. Я пожимаю плечами и сажусь на стул рядом с ним. – Его это уже не должно беспокоить, – рычит он. – Это не очень-то важно, Хардин. Я всю жизнь его знаю. Его взгляд становится холоднее. – Мне плевать. – Не глупи. Мы только что стали вместе жить, а ты волнуешься, что Ной мне позвонил? – усмехаюсь я. – У тебя нет никаких причин разговаривать с ним; он, наверно, думает, что ты хочешь вернуться к нему, раз отвечаешь на звонки. – Он проводит рукой по волосам. – Нет. Он так не думает. Он знает, что я с тобой. – Я изо всех сил стараюсь держать себя в руках. Хардин злобно указывает на телефон. – Тогда звони ему прямо сейчас и скажи, чтобы он тебе не звонил. – Что? Нет! Я этого не сделаю. Ной ничего такого не сделал, я и так ему причинила много боли. Я не буду звонить. Нет ничего плохого в том, что мы останемся друзьями. – Нет, есть. – Он повышает голос. – Он думает, что он лучше меня, и будет стараться тебя отбить! Я не дурак, Тесса. Твоя мать хочет того же, но я им этого не позволю! Я делаю шаг назад и смотрю на него, широко раскрыв глаза. – Ты сам понимаешь, что несешь? С ума сошел? Я не хочу, чтобы он меня ненавидел только потому, что ты этого хочешь! – Я выбегаю из кухни. – Не уходи! – Он несется за мной в гостиную. Поселиться вместе с Хардином и поругаться в конце такого замечательного дня! Но я имею на то все основания. – Тогда прекрати поступать со мной, как со своей собственностью. Я стараюсь идти на компромисс и делаю усилие, чтобы прислушиваться к тебе больше, чем сейчас, но не когда дело касается Ноя. Я немедленно прекращу с ним общаться, если он попытается сделать или сказать что-то неуместное, но он этого не делает. Кроме того, тебе нужно просто мне верить. Хардин таращится на меня, и, к моему удивлению, его ярость проходит. Наконец, он спокойно говорит: – Он мне не нравится. – Ладно, я поняла. Но ты не должен терять голову. Он не пытается тайком увести меня. Он не такой. С момента нашего расставания он связался со мной в первый раз. – И в последний! Хардин встает. Я закатываю глаза и иду в ванную. – Что ты делаешь? – спрашивает он. – Собираюсь принять душ, а когда выйду, надеюсь, что ты будешь тих, как младенец. Я горжусь тем, как себя ставлю, но мне все-таки тяжело так говорить. Я знаю, что он просто боится меня потерять; он ужасно ревнует к тому, что мы с Ноем «приглядываем» друг за другом. Формально Ной лучше мне подходит, но Хардин знает, что я не люблю Ноя, а люблю его. Он плетется за мной в ванную, но когда я начинаю раздеваться, поворачивается и уходит, хлопнув дверью. Я быстренько споласкиваюсь и выхожу. Хардин лежит поперек кровати в одних трусах. Я молча открываю шкаф и достаю пижаму.