— Это не проблема, — на меня взглянули свысока, холодным и равнодушным взглядом, — Раньше было, а сейчас — нет. Все смертны, орк. Пусть и не полностью… но достаточно для того, чтобы избежать последствий. — Имеешь в виду Слуг? — я заставил девушку дернуться и зашипеть от боли, — Тогда ты права, конечно. Только для кого будет общество, если в нем все будут Слугами, а? — Зачем же все, Джаргак? — такой улыбки я у нее еще не видел. Застывший в виде льда яд, — Лишь те, кто мешают, противостоят, не подчиняются. Только и всего. — Такое могли придумать только моральные уроды без грамма совести, — поморщился я, — Уничтожать разумы ради какой-то социальной схемы или идеи из старого мира. Тупиковое занятие, бессмысленное и беспощадное. Карточный домик. Даже мне ясно, что любое общество бессмертных должно базироваться только на принципах добровольного участия. — Это говорит тот, кто уничтожил несколько миллионов невинных? — с издевкой спросила Ай, наклоняя голову набок, — Не слишком ли лицемерно, а? Двойные стандарты в действии, орк? У тебя нет ничего. Ни нации, ни культуры, ни духа. Ни угла, который бы ты мог назвать своим. Ни людей, которых тебе нужно защищать, ни городов, которые тебе нужно строить. Ты сидишь тут весь такой красивый и осуждаешь тех, кто готов для счастья «своих» замарать руки! — Конечно осуждаю, — согласно кивнул я, заставляя глаза собеседницы расшириться в неземном удивлении, — У тебя нет ничего, Митсуруги Ай. Ни нации, ни культуры, ни духа. Ты бессмертная и в новом мире! У тебя нет «своих» и быть не может, как и у всех нас. Все поступки, добрые или плохие, что ты когда-либо совершила, ты сделала только по своему капризу. Ни у тебя, ни у меня, ни у кого из Бессов нет оправдания ничему, потому что у нас нет никакой жизненной необходимости принадлежать к какому-либо социуму. Мы просто играем с серьезным видом, а ты сейчас обвиняешь меня в …недостатке серьезности. — Поэтому ты так легко и непринужденно отправил целую страну в забвение? — поинтересовалась Митсуруги, рассматривая меня как какое-то странное насекомое. — Нет, — охотно сказал я, — Просто представь себе, что Внутренний Мир — другая планета. С самого начала, те, кто нас здесь опознал, отнеслись к нам враждебно. С целью захвата, допроса, черт знает чего. Ладно бы им были действительно нужны, но был же Гиндос? Я просто… не стал задумываться. Так же, как и местные. — …и лихо поднял свой уровень! — японка саркастично показала мне большой палец. — Дура ты, — с сожалением сказал я, указывая себе над головой, — Вот это — куда ценнее уровня. — Статус самого массового убийцы в истории?! — розовые бровки почти улетели на затылок, — Серьезно??? — Серьезно, — выделил я ей кивок, — Это — страх. — Ерунда, — покачала головой девушка, — Я могу тебя убить движением пальца. Смысл бояться тебя? — Можешь, — согласился я с ней, помолчал для нагнетания эффекта, но потом добавив, — Но я вернусь. Вот этого уже бояться стоит… если тебе есть что терять, кроме времени. Митсуруги несколько секунд вникала в сказанные мной слова, а затем глубоко задумалась. Я ухмыльнулся, набил трубку, и, закурив, вернулся к книге. Несмотря на часто демонстрируемую друг другу неприязнь, подставы, обманы и попытки эксплуатации друг друга, мы поддерживали довольно нейтральные с точки зрения современных норм отношения. До выхода из глубин планеты мы с Ай союзники. Мои демарши она вполне может воспринимать как рекламу или наоборот — превентивное запугивание, мол «я кусаюсь, ваше архимагичество, говорю на тот случай, если вам взбредет в голову меня немного поиспользовать». Вполне логично с точки зрения орка-наемника, который умудрился взять начальство за тестикулы. Хорошо еще, что она прекратила допытываться, не Соломон ли я. Откровенного разговора на эту тему мне не хотелось, более того, я считал признание опасным. С Митсуруги вполне станется не только испугаться, но и понять, что я имею к ней определенные претензии, которые собираюсь воплотить самым нежеланным для нее способом. Репутация Джаргака говорит сама за себя. Узнав меня, она вполне может послать к чертовой бабушке как пирамидки, так и местных богов с их хотелками. После этого серьезных разговоров не было. Дни тянулись для меня один за другим медленно и печально — кьюри и Он не особо горели желанием общаться, а Митсуруги моталась по всей пещере, выполняя для Него какие-то мелкие задания в обмен на что-то, о чем говорить отказалась. Но немного с местными я пообщался. Если бы кьюри были людьми, а Он — богом, то это был бы самый хороший, но совершенно бесполезный бог. Его творения ни в чем не нуждались, а следовательно — почти не имели стимулов к развитию. Сухие грибообразные человечки буквально проживали прямо на готовой пище, имели свободный доступ к влаге, а из развлечений могли лишь общаться друг с другом. Чем и занимались — Он внедрял своим кьюри разные пакеты информации, а потом наблюдал, как они их обсуждают. Говорить же со мной что Ему, что кьюри было очень неудобно — так как это приходилось делать с помощью голосового аппарата. Та же самая Ай, спокойно отправляющая Ему поясняющие пакеты информации мысленно, была куда предпочтительнее. Зато хозяин пещеры выделил Митсуруги материал, заменивший мою кожу, что сильно обрадовало одного конкретного орка. В остальном делать было нечего — только, тренируясь, подбрасывать монетки в Доме Матери, привыкая к изменившимся характеристикам тела, а также медитировать и читать книги. О силовых тренировках речь идти не могла — буквально всё вокруг было Им, а Он просил Его больше не калечить. Жизнь грибных человечков мне казалась чрезвычайно унылой — их ежедневная рутина была однообразной и одинаковой, что у стариков, что у младенцев. Проснувшись, кьюри шел на «водопой» — черную поляну с влажной почвой. Там он втыкал обе свои ноги поглубже в рыхлую землю и замирал приблизительно на полчаса… в среднем. Дети «пили» минут по десять, а старики могли и несколько часов так проторчать. Насытив тело влагой, разумный гриб волокся к кормушкам — растущим прямо посреди деревни низким растениям, в чашеобразных цветах которых собирались питательные споры. Кьюри ели их, зачерпывая руками. После насыщения себя питательными веществами, начиналась творческая часть их жизни — каждая особь искала себе собеседника, с которым проведет остаток дня, до условной ночи, когда весь народ уйдет спать. Две недели я маялся от безделья, болтая сам с собой в глубокой медитации. Внутренний Соломон стал каким-то… пришибленным, если так можно сказать. Поговорив с ним пару раз, я придумал новый термин — «опустошенным». Моё альтер-эго никак не могло найти оправдание геноциду С’Ваггарата, но при этом соглашалось со мной, что оправдания не требуется. Получался замкнутый цикл — он хотел чувствовать вину, но понимал, что это бессмысленно. Я полностью разделял его метания, за исключением того, что не придавал этим мыслям особого внимания. Сначала цель. Вернусь, найду Нихон, уничтожу его. Митсуруги? Я уже отказался от мысли сбрасывать ее в Дикий Лес. Зачем? То, как она говорит и думает, яснее ясного показывает мне, насколько девушка предана своему… не знаю чему. Может это личность, может сущность, может общество. Я знаю лишь то, что оно управляет этим самым Нихоном. Скорее всего речь идёт о нации. Волей Куратора, Системы или черт знает чего еще, японцы переродились в Пане на одной хорошо спрятанной территории. Вот ее я вместе с ними и хочу раздолбать. Митсуруги? А ей как повезет. Переяславы больше нет, а значит, нет и смысла превращать Ай в растение. Те… ничего не чувствуют, хотя кьюри вполне могут опровергнуть эту теорию. — Есть новости. Очень хорошие новости! Японка стояла возле Хозяина Дома, задумчиво себя ощупывая. Только что снятые бинты и лубки валялись у ее ног. Завладев моим вниманием в ущерб чтению «Апокалипсис. Том 8: Разочарование как повод», розововолосый архимаг буднично произнесла: — Он заявляет, что может рассчитать для нас время, когда использование Зова перебросит обоих достаточно близко к Лтакту. — Так любой Зов же случаен?! — неслабо удивился я, получив аж прибавку к «Отрешенности». Вот это новости. Как так-то? — Не совсем, — волшебница была настроена куда оптимистичнее, — Я поделилась с ним хроникой всех своих перемещений Зовом, и Он заявил, что в них есть определенная система. Вот, к примеру, ты замечал, что ни один Зов не перемещает тебя на тот же материк, где ты находишься? У меня, например, такого не было ни разу. А вот местный бог грибов… или бог-гриб, как тебе будет угодно, смог понять специфику работы Зова. Поделиться самой системой он не смог, но пообещал помочь нам с одним прыжком. В ответ на… небольшую услугу. — Ту, что ты оказывала, летая по всей пещере как заведенная? — поднял я бровь. — Нет, — помотала головой Ай, определенно пребывая в хорошем настроении, — То, что делала я, никак не связано с тем, что предстоит сделать нам. Если ты, конечно, согласишься. Но что-то мне подсказывает, что ты вряд ли откажешься. — Ну, ради сокращения времени пребывания как в Подземном Мире, так и в твоей компании, я готов на многое, — я поднялся с насиженного места и с хрустом размял плечи, одновременно выполняя хвостом коленца, — Что делать нужно? Маленькая волшебница внезапно встала и подошла ко мне вплотную. Ей пришлось задрать голову до максимума, чтобы из этой позиции посмотреть мне в глаза. — Секс, — внезапно сказала она, лучась каким-то нездоровым весельем. — Что?! — несмотря на идеальный слух и память бессмертного, мне показалось, что я ослышался. Может, нас отравили спорами или чем-то подобным? Она явно сейчас сказала про секс! — Помнишь пальцы-корни Переяславы? — Митсуруги теперь улыбалась от уха до уха еще более нездоровой улыбкой, — Дриада могла этими корнями исследовать живые организмы. Он — может тоже. Он хочет создать другую расу помощников, на основе нашей физиологии и биологии. Умных, эмоциональных, эффективных. Для этого мы должны дать ему разрешение обследовать наши организмы и… продемонстрировать процесс совокупления. В подробностях. — В смысле — в подробностях?! — я бы отвесил нижнюю челюсть, если бы ей было куда падать! — В смысле — он будет изучать нас, пока мы будем заниматься делом! — пояснила мне японка, пребывая где-то на своей волне. Волна была явно веселая, из волшебницы периодически вырывались короткие нервные смешки, а ее руки хаотично подергивались туда-сюда, явно желая себя чем-нибудь занять. Через пару минут, осознав, приняв, но не простив, я заодно понял состояние Ай — у нее была легкая, но устойчивая истерика. Я, как и она, быстро и в деталях проникся предлагаемой нам сделкой, сразу на нее согласился, прекрасно себе представляя, что альтернативы отсутствуют, но сделал это задолго до того, как свое собственное офонарение от происходящего смогло бы меня отпустить. Этическая сторона предложения бога-гриба лихо свистнула, села на белоснежного единорога и поправила шляпу, перед тем как ускакать в закат. Опыта у бога-гриба, в отличие от Переяславы, не было. Он не был нежен в своих исследованиях. Совершенно. Хуже всего, что только со мной. Когда белесые нити корней-сканеров приступили к исследованию Митсуруги, та быстренько сумела донести до любознательного обитателя пещеры, что и как надо делать. Мне же оставалось утешаться лишь тем, что в конце концов меня оставили в покое и даже целым. Физически. Вторая часть, после прошедшего изучения нашей физиологии, тоже выдалась неоднозначная. Довольно быстро грибное божество поняло, что сексуальные отношения млекопитающих представляют из себя своеобразное общение, как-то обдумало этот момент, и совершенно в итоге не удовлетворилось… одним актом. Пришлось повторять, раз за разом, меняя в процессе… многое. Ощущение, что я стою за гранью обеими ногами, меня не отпускало все время, пока мы с Ай совершали то, что должны совершать только подходящие друг другу по размерам гуманоиды, влекомые обоюдной симпатией или деньгами. В принципе, я ничего не имел против продажного секса, но впервые выступал со стороны исполнителя. То, что процесс шел по воле гигантского гриба-вымогателя добавляло определенной перчинки. Половником. В принципе, все было неплохо. Даже можно сказать — хорошо. В любой момент, когда процесс затягивал настолько, что голова волей-неволей забывала про… корни. После того, как мы немного отошли от марафо… обследова… произошедшего, Митсуруги слиняла со страшной скоростью куда-то вдаль, пробормотав, что ей нужно «подготовиться». Последнее вызвало у меня определенные сомнения — «задание» мы выполнили, осталось ведь только Зов использовать? Никогда не понимал женщин. Иногда даже начинал подозревать, что они, под влиянием сиюминутных эмоций, вполне могут сменить ради этих самых сиюминутных эмоций весь угол зрения на что-либо. Просто им в угоду! Под влиянием момента! Как это вообще возможно? Мало ли что разумному может в голову взбрести. А Митсуруги, как ее крути, женщина. Пусть и весьма специфично воспитанная в весьма специфичной культуре. К тому же — старая. В смысле пожившая. Много пожившая. Опытная? Интересно, а каков у нее этот самый опыт? И вообще — на каком этапе существования бессмертная женщина может продолжать называться девушкой? Размышляя о нетипичном поведении бывшей начальницы, я обратил внимание, что немалое население гуманоидных грибов кьюри начинает собираться возле Дома Матери. Их быстро набралось несколько тысяч — от младенцев до глубоких стариков, с которых отшелушивались длинные белесые волокна. Вся эта толпа молча смотрела на меня. Неуютно. Митсуруги вернулась. Заложив широкий неторопливый круг над нами, она опустилась на землю около меня. — Зачем они здесь? — Вопрос, на который у меня нет ответа, — вздохнул я, — Провожают, наверное. Ты готова? — Да, секунду. Девушка закрыла глаза, общаясь с местным хозяином. Через минуту она кивнула мне, предупредив, что использует Зов сама, с помощью Него. Мы должны будем переместиться в одну из трех точек пространства Лтакта — либо прямо возле города, либо в отдалении, но точно в пешей или полетной доступности до нашей цели. Оставалось только ждать момента. Пока Митсуруги готовилась, я продолжал рассматривать молчащую толпу кьюри. Тихие, безобидные, живущие своей жизнью — пусть даже в неведении. Их просто использует скучающий создатель. Он не доволен своим творением, я его понимаю. Можно ли назвать такое существование жизнью? Разум же, лишенный стимулов, ни во что не разовьется… Внезапно я заметил движение. Вперед, к нам, выходил тот же кьюри одиннадцатого уровня, который и приветствовал нас здесь. Я внимательно рассмотрел его, от скуки сравнивая с ним же, двухнедельной давности. Не изменилось ничего, совершенно. Те же тонкие руки и ноги, белесая волокнистая кожа, безразличный взгляд глаз, похожих на шлифованные деревянные шарики, рот-щель. Если бы не уровни и Система, я бы легко спутал бы его с половиной из собравшихся здесь тысяч. Разумная жизнь… Рот-щель приоткрылся. Кьюри сказал три слова. Ровно на одно меньше, чем во время приветствия. — Вы убили нас. Я стиснул зубы и глубоко вздохнул. На белых телах кьюри стали стремительно расползаться коричневые пятна, быстро становящиеся черными. Существа с совершенно неизменными выражениями своих лиц стояли, смотрели на нас… и умирали. Все, сразу. Вот упал один, переломившись в районе живота. Сам не желая этого, я увидел, что у него внутри — нечто узловатое, похожее на мягкие древесные корни. Никакой крови или другой жидкости, никакого движения, никаких запахов. Упал второй. Просто навзничь, роняя вместе с собой соседа, который толкнул других, тоже начавших падать. Эффект белых костяшек домино, падающих без звука, чернеющих, умирающих. Как будто всех кьюри… отключали от питания. Затем они начали ломаться сотнями. Разваливаться, рассыпаться, истлевать. Быстро… неимоверно быстро. Я наблюдал, как целая раса, целый вид разумный существ становится пылью, и не мог понять — мы? Разве мы убили их? Разве они вообще жили? — «Отрешенность повышена на 1» Или обвинить того, кого можешь, вместо того, кто этого заслуживает — есть одна из граней истинного разума, который лишь начал просыпаться у этих грибных созданий? Волшебница широко открыла глаза и с хрипом втянула в себя воздух. Мир померк на секунду, чтобы явить наше новое местоположение. Мы оказались в низком и тесном закутке какой-то кишкообразной пещеры, где практически не было света. Слава «Темновиденью» — Ай, этот гриб убил всех кьюри. — А что ему еще оставалось с ними делать? — Могла бы предложить ему создать вторую расу и посмотреть, как они будут взаимодействовать…? — Не мои проблемы. Глава 20 Полцарства и принцесса