Глеб не обманул. С ним добиться приема у князя и впрямь оказалось куда проще. Разумеется, Михаила и не подумали беспрепятственно пускать на княжье подворье, но и не пытались отправить восвояси или мариновать. Глеб сбегал к дяде, вскоре вернулся и, передав приказ пропустить, вызвался лично проводить посетителя. Михаил с любопытством осматривался. За прошедшие годы тут мало что изменилось. Обоев-то нет, на стенах либо побелка, либо роспись по сырой штукатурке, а это на века. Вот мебель по большей части поменялась. Хотя имеется еще и с его времен. Вон те лавки он прекрасно помнит, разве только новые сколы да трещины появились. И стоят на том же самом месте, словно прибитые. А вообще ощущения как и в городе – как будто вернулся домой после долгой отлучки. Никакого щемящего чувства, тоски или каких-либо переживаний. Вот когда в княжеской усыпальнице подошел в гробницам Алии и Петра – совсем другое дело. Ни невестки, ни внуков с внучками он не знал. А потому… Дата, да, оставила неприятный осадок. Получается, что старшему было всего-то десять лет. Смерть детей всегда оставляет щемящий след. Четверых прибрали в ту ночь. С-сволочи! Решил отвлечься от дурных мыслей и прикинул, куда его ведет внук. По всему получается, что в его же рабочий кабинет. К слову, заметно, что подростка распирает любопытство. Но он понимает, что первым новинку должен увидеть дядя, а потому крепится. Даже не спрашивает, какого рода механизм. Вообще, бардак, конечно. Оружия Михаила лишили, даже нож изъяли, пообещав вернуть, но в сверток заглянуть и не подумали. А ведь там и десяток ножей легко спрятать. Что можно наворотить с таким количеством метательных клинков, Михаил представлял очень хорошо. Как, впрочем, и те же особисты или безопасники. Последние не только собирать информацию умеют, но при случае вполне способны выступить в роли убийц. Подготовка у них самая разносторонняя, а способов устранения нежелательного лица множество. Ага. А он о чем. В кабинет и привел его Глеб. И да, Матвей не ради приема просителя тут обосновался. Видно, что работает. Стол завален книгами, исписанными и расчерченными листами бумаги местной выделки. Михаил едва охватил взглядом содержимое стола, но по привычке в считаные секунды разложил все по полочкам и точно знал, какие именно документы и книги сегодня занимали хозяина кабинета. Но это скорее от охвативших его растерянности и волнения. Как и с Марфой. Только тогда его накрыла злость из-за того, с каким неподдельным почтением она говорила с убийцей ее матери и брата. Сейчас же ничего подобного. Перед ним был его сын Матвей, еще в семь лет сработавший ларец, который обещала сберечь сестра византийского императора. Трудяга, ремесленник и строитель, походивший в этом на самого Михаила. Ему сейчас сорок восемь. Мужчина в самом расцвете сил. В черных волосах практически нет седины. Так, только на висках, что лишь подчеркивает его мужественность. По слухам, тот еще ходок. Впрочем, какие слухи. Он и юношей был ловеласом. Причем стервец подкатывался под бочок не к глупым малолеткам, а обольщал матрон бальзаковского возраста. И это при строгих нравах русичей. Вот прямо по краю ходил, паршивец. Помнится, однажды драл его за это Михаил. Не ту себе мишень выбрал парубок. А главное, умудрился управиться. Хорошо хоть люди Бориса сработали и не позволили вынести сор из избы. Не хотелось бы лишаться командира особой сотни. А тот подобного не простил бы как пить дать. – Здравия тебе, князь, – прокашлявшись, поздоровался Михаил. – И тебе поздорову. Как тебя звать-величать? – Михайло. – О как. А я Михайлович. А батюшку твоего как звали? – Романом, князь. – Х-ха. А я Романов. – Я ведаю, Матвей Михайлович, – улыбнувшись, с легким кивком произнес Михаил. – И с чем ты ко мне пожаловал? – поинтересовался князь. – Повстречался как-то мне на пути один грек. Выпивоха страшный, но толковый мастер. Научил он меня, как можно изготовить часы. Но не водяные, каковые делают в твоей мастерской, а механизм с заводом. Сказывал он, что можно и с пружиной, но проще с гирьками. – Так и станешь рассказывать или все же покажешь? – поинтересовался князь с плохо скрываемым любопытством. – Чтобы показать, мне их нужно повесить на стену. Матвей подошел к ковру, на котором висело разное оружие, и указал на торчащий из него штырь. Михаил утвердительно кивнул, мол, подойдет. Князь снял с него арбалет и сделал приглашающий жест. Приладить и пустить часы много времени не заняло. Буквально минута, и кабинет огласило мерное тиканье. По мнению Михаила, звук этот даже умиротворяющий. Быть может, оттого что напоминал о детстве. В доме его родителей висели ходики. Правда, не стародавние, а годов эдак пятидесятых. Но все одно, впечатление на всю оставшуюся жизнь. Жаль, не сохранились. Своевременно не оценил, а потом поздно было. – Время показывают точно. Проверял по солнечным часам, за последние четыре дня не отстали и не убежали вперед, – произнес Михаил, наблюдая, как Матвей и Глеб подступились к часам и осматривают их со всех сторон. Обычная деревянная коробка, даже не лакированная, всего лишь обработана рубанком. Внутрь заглянуть можно разве только снизу, но что там рассмотришь-то. – Сказываешь, за последние четыре дня. Стало быть, до того показывали время неверно? – поинтересовался Матвей. Вопрос не праздный. Водяные часы не отличаются точностью. В зависимости от качества исполнения и герметичности колб вода испаряется с разной скоростью. Из-за использования не дистиллированной воды забивались отверстия. Неосторожная их чистка могла нарушить калибровку, а как следствие, меняется скорость перетекания воды. Когда-то Михаила и такое устраивало. Мало того, это являлось настоящим прорывом в области механики, и примененный им принцип нашел воплощение в других областях. Например, закрытие дворцовых ворот в Царьграде. Не дожидаясь следующих вопросов, Романов подошел к часам и без труда снял боковины и крышку, открыв доступ к самому механизму. Дядя и племянник склонились над прибором и начали изучать его нутро. Не праздное любопытство, видно, что в механике оба разбираются. – Вот этот рычажок отвечает за подводку хода часов. Передвинуть влево, и они пойдут медленней. Вправо – быстрее. Чтобы их выставить точно, я потратил четыре дня. – И что, теперь они будут ходить точно? – Может, что-то сбилось, пока я с ними ходил. Да еще я упал на снег. При этих словах Глеб невольно потупился, а потом сосредоточил все свое внимание на изучении механизма. Нормальный парень. Он нравился Романову все больше. – А отчего из дерева ладил? – Так проще всего. Не нужна мастерская. Тут ведь можно обойтись и одним лишь ножом. Да и не знал я, получится у меня что или нет. – Ясно. Желаешь продать? – Желаю поделиться секретом за добрую плату, князь. – И сколько попросишь за секрет? – Пять тысяч рублей. – Эка! А ты не мелочишься, – хмыкнул князь. – Такие часы по первости будут стоить самое малое сто рублей. Да и после не меньше пятидесяти. Изготовить же их даже проще, чем водяные. Эти, вишь, без единой железки сладил. А дома есть еще одни, недоделанные. Те должны и вовсе куковать. – Это как так-то? – Есть секрет. Только у меня пока не ладится. Не все хорошо помню из того, что пояснял тот грек. – Да ты прямо ученый человек получаешься, – покачав головой, заметил Матвей. – В жизни чего только повидать не пришлось, князь. А память у меня крепка. Как что увижу, так на всю жизнь запомню. – Поди, не все запомнил-то, коли другие часы сладить не можешь. – Но больше все же помню, коли эти вырезал, – возразил Михаил и тут же потрафил князю: – К слову, я слышал, что ты в этом деле силен. Коли поможешь советом, так, может, и управлюсь. – А мне что с того? – Ну, положишь еще одну тысячу сверху, и будем в расчете, – возвращая на место крышку и боковины, произнес Михаил. В том, что князь не станет отбирать новинку, он не сомневался. Не водилось такого за Матвеем. Вот заставить конкурента работать на себя – это да. Это он может. Да и то непременно оставит тому немалую долю. Такой подход повелся еще от самого Михаила. Правда, тогда он находил тех, кто был способен реализовать его задумку, финансировал начало производства, а потом просто получал свою часть прибыли. Помимо налогов, разумеется. Михаил всегда учил детей, что отобрать проще всего. Но если сразу ты получишь изрядную прибыль, то потом останешься ни с чем. А вот если не жадничать, то впоследствии доход будет только расти. И еще. Человек всегда лучше трудится, когда работает на себя. Если же на кого другого, то рано или поздно у него появится желание начать воровать. Ситуация с Романовым отличается. Но опять же. Разок князь силой отберет секрет, другой, а там, глядишь, и поостерегутся идти к нему с новинками. Лучше уж получать по чуть-чуть, чем рисковать остаться ни с чем. Поэтому Матвей мастеровых привечает. А иначе отчего бы, лишившись Рудного и Угольного, Пограничный все так же процветает. Хозяйственник из него получился на загляденье. – Ладно. Попробуем. Где живешь? – решился князь. – Домик снимаю в ремесленной слободе. – Ну что же, поехали поглядим, чего там у тебя. – Я с вами, – подхватился Глеб. Матвей потрепал его по волосам и, легонько толкнув, велел собираться. Родственная душа. Что тут еще сказать. Меньше чем через четверть часа они в сопровождении десятка гвардейцев выехали с подворья. Вообще-то в городе князю ничто не угрожало, но не положено ему кататься по улицам в одиночку. А уж о том, чтобы пойти пешком, так и вовсе речи быть не может. Поэтому выделили лошадь и Михаилу. Уж больно не терпелось Матвею приняться за работу. Ксения встретила их хлебом-солью. Хлеб вчера испекла, вместе с угощением для детей. При этом она бросила на Михаила осуждающий взгляд, мол, думать нужно, прежде чем что-то делать. Матвей остался встречей доволен. Отломил кусок хлеба, посолил и отправил в рот, после чего с удовольствием расцеловал хозяйку в разрумянившиеся щеки. «Оскар» этой актрисе! Так сыграть, что даже сам Михаил готов поверить. А ведь все заранее оговорили. Разве только гость ожидался ближе к вечеру. Не думал Романов, что управится так скоро. Бедный Матвей прямо и не знал, как ему разорваться надвое. Ксения ему явно глянулась. Да еще и кокетничала так умело, что бывалый ловелас распалялся все больше. Вот так и боролся: то на часовом механизме сосредоточится, то на хозяйку засмотрится. А уж она-то себя подать умела. Вторые часы были уже практически готовы. Как и дополнительный механизм под небольшие мехи со свистулькой и выдвижение самой кукушки. Михаил намеренно остановился, словно не знал, как быть дальше, оставив решение по выходу из тупика на долю сына. Ну так уж вышло, что и внука. – Михайло, ты по имени и говору вроде как лях, – задумчиво произнес Матвей, крутивший в руках шестеренку. – Так и есть, князь. – А как же так выходит, что твоя сестра по-нашему говорит без изъяна? Образа православные, крестится по-нашему. А на тебе меж тем крест католический. – Так просто все. Не по крови она мне сестра, а названая. С того света меня вынула. – А до того ты меня с детьми спас. – У тебя и дети есть? – удивился Матвей, явно отдавая должное ее стройной фигуре. – Сын и дочка. Михайло настоял в интернат отдать, чтобы наукам учились. – Это дело доброе. А муж-то где?