– Не получу. Ему Русь в единстве не удержать, потому как замятня начнется. А тогда уж о покое можно и не мечтать. И на границе заставы станут гореть от половцев одна за другой. Нет. Мне выгодно с великим князем быть. – Ну что же, сказываешь ты разумно. Остается понять, стоит ли чего-нибудь принесенная тобой весть. Боярин вел с ним неспешную беседу не просто так, а ожидая, когда подействует зелье правды. И Михаил ощущал, что оно уже поступило в кровь и дурманит голову. Вообще-то максимальный эффект достигается, если допрашивать станет представитель противоположного пола. Но Мечникову ведь не наизнанку нужно вывернуть Романова. Достаточно лишь определить, лжет он или нет. А там уж действовать исходя из ситуации. – Стоит, боярин. Уж поверь. – Так, может, уже начнешь свой рассказ? – Поступил я на службу к князю Червенскому. Поначалу случайно узнал, что помимо обычной дружины, что в гриднице стольного града обретается, завел он еще одну, тайную, которую прячет в слободке, что находится в лесной глуши… Михаил рассказывал все без утайки. Выдал на гора все, что удалось выведать. Разве только о способах получения информации умолчал. Как не упомянул и о своей помощнице. Никаких сомнений, что ее проверят со всем тщанием, и выложит она все начистоту. А тогда узнает боярин и о том, что Михаилу известно слишком много. За секреты, связанные с зельем правды, Федор без тени сомнений лишит его головы. И будет по-своему прав. Сложно переоценить важность этого инструмента. – Хм… Что-то не сходится, – задумчиво произнес Мечников. – Личным указом великого князя дружина Переяславля составляет две тысячи воев. Да в княжестве два полка надельного войска. Ополчение обучено и снаряжено должным образом. Князь Романов в стороне всяко-разно не останется, а это еще не меньше двух тысяч дружинников и ополченцев. Ну и опыт воинский у нас изрядный. С наскоку нас не взять. Иль есть кто у заговорщиков в Переяславле? – О том не ведаю. Но один из заговорщиков проговорился, что, мол, князь Черниговский сговорился с половцами о большом набеге на град Рудный. Тогда Ростислав должен будет призвать не только Романова, но и черниговские надельные полки, кои и ударят ему в спину, решив дело в пользу половцев. Рудный – это да. Добыча знатная. Львиная доля железа, стали и весь чугун Руси выплавляются именно там. Ну и частично в Пограничном. Нигде в ином месте эта технология неизвестна. Потому град с прилегающими землями сейчас непосредственно под великим князем. Не стал Мономах оставлять столь лакомый кусок Романовым. Так что от потери Рудного убыток выйдет более чем ощутимым. – Вот так, значит. Подняли полковых воевод из грязи, а им уж и князьями возжелалось стать, – невесело усмехнулся боярин. Видно, что сказанное Михаилом упало на благодатную почву. Федор никогда не был дураком. Иначе не стали бы приставлять его к Ростиславу. И работу с агентурой усвоил очень хорошо. Никаких сомнений – все те, кто в свое время работал на Кудинова, сегодня перешли под руку Мечникова. И тот непременно расширил сеть еще больше. Наверняка о походе половцев ему уже известно, и маховик уже запущен, причем с обеих сторон. – Значит, говоришь, что тысячники при воеводах также поголовно замешаны в заговоре? Эти не только являлись заместителями, но еще отвечали и за безопасность. А значит, находились на прямой связи с тайной избой, а то и с самим ее головой. – За всех не скажу. Только за червенского. Об остальных не ведаю. Могу еще назвать червенских сотников и полусотников, коих не получилось склонить к измене. – Говори, – берясь за перо, потребовал боярин. Михаил перечислил имена оставшихся верными присяге. Как именно будет действовать Мечников, непонятно. Уж с кем с кем, а с Романовым советоваться никто не станет. Это в прошлой жизни он был князем. Теперь же простой воин. Правда, с перспективами стать порубежным боярином. Но до того придется изрядно потрудиться. – О сигнальных башнях что-то ведаешь? – Сказывали, что по ним побежит та весть, какая будет потребна князьям. – Вот так, значит. Ну а теперь не мешало бы рассказать, от кого ты все это ведаешь. – Десяток, в кой меня определили, на особом счету у князя Червенского. А перед тем как раз в тайную дружину и хотели отправить. Да уж больно лют я в драке. Вот и оставили. За серебром мы сами и ездили. Промеж собой болтали о всяком-разном. Вот так, слово за слово, оно и вышло. Шила-то в мешке не утаишь. Нас же отправили отвезти плату воеводе Селезневу. И тысячник его там же был. Так все и прознал. – А тебя не хватятся? – Не. Я утопленником прикинулся. Поверили, всю реку неводами заставили. – Это ты хорошо придумал. Ну что же, время не ждет, пошли к князю. Глава 13 Князь Ростислав Из дома боярина Мечникова направились прямиком в княжеские палаты. Тем более что приближалось время вечерней трапезы и Федору все одно следовало прибыть к Ростиславу. Ежедневные пиры в гриднице со всей дружиной остались в прошлом. Нынче князья держатся особняком, предпочитая делить стол только с приближенными. На этот раз у ворот никто препятствий чинить не стал, и Михаил свободно прошел вслед за боярином. А там поднялся в палаты и довольно широкими коридорами, украшенными рисунками по сырой штукатурке, дошел прямиком в рабочий кабинет. Как видно, Ростислава уже предупредили о деловом визите его правой руки, хотя тот и имел право заходить без доклада. Ничем иным Михаил не мог объяснить того факта, что князь встретил их за рабочим столом, всего лишь с книгой в руках. Или за прошедшие годы он пристрастился к чтению? Очень может быть. С годами увлечения человека меняются. Как Михаил и ожидал, Ростислав серьезно изменился, хотя и был узнаваем, несмотря на крепко вцепившуюся в него седину. В свои шестьдесят два года все так же крепок телом. И наверняка грозный противник. Все говорит о том, что возраст не особо сказался на его здоровье. Но главная его сила не в этом, а во взгляде. Тот принадлежал уже не взбалмошному мальчишке, ищущему славы и ратных подвигов. На Романова взирали глаза умного, целеустремленного и волевого взрослого мужа, способного на свершения. Опасный противник. Тем более что силу его подпитывает искренняя вера в собственную правоту. При виде князя Михаил вдруг ощутил, как в груди с новой силой запылал яростный огонь ненависти. Этот ублюдок убил его Алию! Михаил непроизвольно сделал шаг к рабочему столу, но тут же взял себя в руки. Вернее, попытался это сделать и, поняв, что у него получается откровенно плохо, отпустил контроль за действием зелья правды. Дурман все еще был в силе, а потому быстро завладел сознанием Романова, отодвинув все треволнения на второй план. Ему стало хорошо. Рядом и перед ним два достойных мужа, находиться в компании которых великая честь. Вот так и хочется сделать что-нибудь такое, чтобы угодить им, быть полезным, открыться целиком и без остатка. Если прежде он лишь играл, то теперь и впрямь хотел этого. Рискованно? Еще как! Но и выхода другого он не видел. Если с зельем у него еще был шанс удержать себя в узде, то без него – ни единого. Несмотря на то что его лишили оружия, это не помешает ему расправиться с Ростиславом и Федором. Причем и напрягаться особо не придется. Стена справа увешана различным железом, предназначение которого смертоубийство. Но толку от этого? Он жаждал смерти этих двоих. Но в то же время пока не видел, кто мог бы их заменить. А ставка слишком высока. Сотни тысяч жизней и целостность государства. Дверь отворилась, и в кабинет стремительно вошла высокая статная женщина лет сорока. На голове богатый кокошник, из-под которого проглядывали волосы цвета воронова крыла. Стан пусть и крупный, но, вне всякого сомнения, не отягощенный лишними килограммами. В лице проскальзывает нечто азиатское, что придает ему особое очарование. Впрочем, Михаил прикипел к ней взглядом вовсе не из-за красоты. Марфа! В последний раз он видел ее одиннадцатилетней девчушкой, но никаких сомнений, это именно она. Сорок два года, выносила шестерых детей, но какова! Обликом удалась в мать, взяв часть черт и от отца, крупным же сложением в Михаила. Алия была небольшого росточка и стройная, как тростинка. – Прости, батюшка, я не знала, что ты не один, – резко остановившись и окинув присутствующих взором, потупилась она. Батюшка?! Причем сказано это с искренним уважением, если не сказать с дочерней любовью! Несмотря на дурман в его голове, кровь начала закипать. Еще немного, и он попросту взорвется. Воспользовавшись тем, что сейчас внимание сосредоточено на вошедшей, Михаил собрал волю в кулак и единым усилием выметнул свое сознание вон. Мгновение, и он словно взмыл под потолок. Связь с телом повисла на волоске. Теперь он мог беситься сколько угодно. Реципиент стоял неподвижно, словно истукан, устремив взор в пространство и не выражая никаких эмоций. У такого состояния есть только один недостаток – управлять телом у Михаила не получится. Даже пошевелить пальцем. – Говори, Марфа. Коли не тайна великая, – одарив ее улыбкой, разрешил Ростислав. – Не тайна. Ты ведаешь о том, что Глеб собирается в поход? – Ведаю. – Прошу тебя, запрети ему, батюшка. – Марфа, ты белены объелась? У него есть отец, вот он пусть и решает. – Так Александр сам и велел ему собираться. Сказывает, что срок пришел. – Ну правильно. Ему уж пятнадцать. Пора бы поглядеть, из какого теста сделан. Дед его в четырнадцать уж десятком в Царьграде командовал. Старший брат, Петр, в пятнадцать ходил в польский поход. Да и отец его с дядьями не отсиживались по углам. И слушать не желаю. Коли Александр решит не брать его с собой, противиться не буду. Его воля. Но сам ничего запрещать не стану. Ишь каков! И глазом не моргнул, козыряя именами Михаила и его сыновей. То есть и убиенного Петра тоже. Ставит в пример его дочери и внуку. А у самого меж тем руки по локоть в крови. Романов не удивится, что и к его гибели причастен именно он. Но это еще выяснится. Всему свое время. Спокойно. Спокойно, м-мать твою! Главное, не напортачить. – Батюшка… – начала было Марфа. – Все, я сказал. Нечего внука под юбкой прятать. Ступай, – выставив перед собой руку в останавливающем жесте, жестко припечатал князь. Женщина поджала губы и, резко развернувшись, отчего слегка взметнулся подол платья, вышла из кабинета. – Видал, какова? – хмыкнул Ростислав. – Александр-то желает сына приобщить к ратному делу. Да только Глеб немощен телом, – решил вступиться за княжну Федор. – Ничего с ним не станется. Поди, не хворый, а просто тощий как жердь. Вот в походе и окрепнет. А то все бы ему книжки мусолить, – насупился Ростислав. – Не в ратном деле его сила, хотя с клинком и обращается споро. Он ить разумник, каких мало, – продолжал настаивать Федор. – Все. Хватит. Не о внуке, поди, пришел говорить, – кивая на замершего Михаила, оборвал князь безопасника. – Не о нем, – отступился тот. – А чего это с ним? – удивился Всеволодов. – Похоже, я перестарался. А не должен бы, – всполошился Мечников. Окинул взглядом замершего истуканом Романова да отпустил ему звонкую затрещину. Тот, полностью отстранившись от тела, ясное дело, ничего не почувствовал. Как не ощутил и своего падения на пол. Ну что же, вроде собой уже владеет, можно и возвращаться. Только легкая отстраненность все же не помешает. Зелье все еще действует. – Ты что, припадочный? – поинтересовался склонившийся над ним Федор, едва только взгляд Михаила стал осмысленным. – Никогда такого не было. Поди, усталость сказалась, сколько ден в седле, да все без продыху гнал, – виноватым тоном ответил Романов. – Вставай, – протянув руку, помог боярин. – Сколько пальцев? – Два. – Как звать? – Михайло. – А меня?