Я плакала. Слезы сами собой стекали по щекам. И я даже не пыталась их остановить. Бесполезно. Затуманенным взором я любовалась каждой черточкой любимого лица, жадно следила за своими трясущимися от волнения пальцами. Пуговицы Лешиной рубашки поддавались плохо. Но я справилась. А сам Леша застыл, не двигался, не дышал, ждал. И как только рубашка распахнулась, я поняла, чего именно ждал Алексей. Рука, испещренная шрамами, была не единственным изменившимся участком тела. Торс моего мужчины был «украшен» глубокими шрамами. Будто кто-то методично наносил раны моему Леше. И, кажется, я знала, кто именно. – Это ведь он, да? Марк? – я не могла назвать его отцом, язык не поворачивался сложить несколько букв в это емкое слово. Леша промолчал. А я всхлипнула, торопливо прижала кулак ко рту, чтобы не разбудить дочь. – Как же так? – шептала я. Натянутая до предела пружина внутри моего тела лопнула. Слезы, и без того льющиеся по щекам, заструились еще сильнее. – Все уже не важно, Лина, – сипло прошептал Леша, перехватив мое лицо, удерживая пальцами за подбородок и заставляя смотреть в его глаза. – Если я нужен тебе. Я не могла вымолвить ни слова. Судорожно кивала, беззвучно открывая рот. Нужен! Еще как нужен! * * * Смотрел на нее и понимал: нет больше той дерзкой девчонки, что сводила меня с ума. Выросла. Повзрослела. Теперь моя вредина превратилась в женщину. Нежную, мудрую, понимающую. Женщину, родившую мне дочь. Охренеть просто! До сих пор не верил своим глазам. Не мог насмотреться на это чудо, не мог поверить, что вот оно – рядом. Стоит всего лишь руку протянуть и прикоснуться, сжать крепко, не отпускать. Их теперь два, чудо постарше и совсем крошечное. Черт! А ведь я – отец! У меня дочь. Дочь! Дочка!!! И не мечтал даже раньше. Боялся. Не верил, что такое возможно. А тут… Лина все сделала по-своему. Все решила правильно. – Нужен, Леша! – всхлипнула Лина, намертво вцепилась в мои плечи ледяными пальцами, а потом и вовсе прильнула всем телом ко мне, вытесняя своим теплом горечь и тоску по ней. И это ее короткое «нужен», как бальзам на все шрамы, что не успели толком затянуться. А теперь плевать на все! Теперь только вместе, только так. – Девочка моя! – пробормотал я, балансируя над пропастью. Оступиться – легко, удержаться – сложнее. Но обязан. Ведь должен ей многое за этот год. Должен искупить, возместить с лихвой. – Я так ждала! Каждый день ждала, Леша! – шептала она сквозь слезы, не понимая, как глубоко вонзаются в мою черствую душу эти ее слова. Будто кислотой в раны. Они прожигают до самого нутра, до костей и глубже. Меня трясло. Трясло так, что, кажется, зубы стучали. Но плевать. Куда уж прятаться. Лина видит меня насквозь. И, кажется, все понимает. Чувствует. Рядом дочь сопит, а я, чертов маньяк, не могу ни о чем другом думать, кроме как о дикой жажде к этой маленькой женщине. Жадные, рваные поцелуи, тихий всхлип и требовательные касания. Все это окончательно убивало меня. И только тихий шепот отрезвлял: «Нужен!», «Ждала!», «Скучала!». И сам не понял, когда успел стащить белье со стройных бедер. Придурок! Опять нахрапом, силой. Но просто не мог не касаться ее. Не мог. – Леша-а-а! – ежесекундно шептала она, сжимая хрупкими ладонями мою голову. Потянулась навстречу, приняла всего меня таким, какой есть, перебитого, бродячего пса. И затихла. Я чувствовал ее напряжение. И сам замер. Потому что оказался там, в раю. Выгрыз у чертовой судьбы то, чего неистово хотел. Ее хотел, Лину. Дерзкую и строптивую. Мою. Всю мою. От макушки и до последней слезинки, до вздоха, до сбивчивого шепота. Пережидал, пока острое возбуждение стихнет, пока сердце станет биться ровнее. Но не выходило. Хотелось вбиваться в любимое тело, хотелось утонуть в этой хрупкой, но сильной девчонке. Хотелось заполучить ее всю, целиком, без остатка. Лина вновь подалась вперед, еще глубже принимая меня. Прижался ртом к ее нежным губам, глотая стоны. – Тише, маленькая, разбудим… – просипел я, с трудом узнавая свой голос. Взгляд Лины был безумным, затянутым туманом, шальным. Что-то щелкнуло в моей груди, сорвалось, окончательно сломалось. – Какая же ты у меня красавица! – прошептал я. Руки Лины крепче сжались на моих плечах, затылке. Короткие ногти приятно царапали кожу. Я слишком сильно скучал по ней. И никакого опыта не хватало, чтобы удержаться. Да и какой там опыт? Если вся моя жизнь разделилась на туманное прошлое и Лину. Я помнил каждую минуту, проведенную с моей женщиной. А других – не помнил. Слишком сильно мечтал о том, как вернусь, как найду ее. Но реальность побила любые, даже самые откровенные фантазии. Моя реальность была одета в цветастый сарафан, пахла луговыми цветами и родила мне дочь. – Мой! Ты весь мой! – прохныкала Лина и задрожала всем телом, унося меня за собой. Ее слова меня растоптали, убили, воскресили и заставили жить. – Твой, – выдохнул, простонал, согласился. А чей же еще? Только ее, Лины Лехиной. Боялся, что сердце не выдержит. Да и хрен с ним. Все равно оно давно принадлежит этой девчонке. – Лешка, – тихий смех колокольчиком радовал слух, и я улыбнулся в ответ. Лина все еще сидела на мне, старенькое кресло с трудом и со скрипом выдерживало вес наших тел. Нет, нужно что-то делать. Завтра купим мебель. И дом. Его в первую очередь. Или построим. Как Лина решит, так и будет. – Ты ведь голодный, а я на тебя… набросилась… Ужас просто! – тихонько хихикала девчонка. А на щеках яркий румянец. И глаза… Глаза до одури счастливые. Они не соврут. – Значит, Алексия? – пробормотал я, откидываясь на спинку кресла и устраивая Лину удобнее. Я все еще был глубоко в ее теле, наслаждался обжигающим теплом, кайфовал от легких касания нежных губ к своей шее. А пальцами перебирал длинные пряди. И понимал: я теперь дома. Неважно, где. Главное, с ней. Рядом. Дома. – Кирпич возражал, честно, – хихикнула Лина. – Но что поделать, если получилась дочь, а имя я придумала сразу же, как только сделала тест на беременность. – Прости меня, родная, – проскрипел я севшим голосом. Лина вскинулась. Нахмурилась. Вздохнула. А потом вернулась к своему занятию. Вновь принялась лениво скользить губами по моей шее, груди, задерживаясь на ненавистных шрамах. – За что? Я была самой счастливой! – заявила Лина. – Ведь я ждала ребенка от любимого мужчины.