Я кивнула. Не так уж сложно будет привыкнуть к новому имени. Напряжение не отпускало даже тогда, когда мы поднимались по трапу самолета. Каждый шаг давался мне невероятно тяжело. Но не боязнь высоты была тому причиной. Все мои детские страхи отступали перед той раздирающей душу болью, которую испытывала я, понимая: Леша остался там. За спиной – родной город и родные люди. Впереди ждала неизвестность. И, скорее всего, безопасность. – Как думаешь, он спасет маму? – задала я очередной вопрос Славе. – Уверен, – успокоил меня Кирпич. – А сам… У него ведь получится… Он все уладит? – озвучила я вопрос, тревоживший меня еще больше. – Лина, я хочу, чтобы ты понимала, – начал Славик. – Я понимаю, – выдохнула я. Славик замолчал, так и не высказав своей мысли до конца. Друг не торопился с ложными обещаниями. И я была ему за это благодарна. Глава 29 Думаю, Кирпич выбирал место назначения, просто наугад ткнув пальцем в место на карте. Или же купил билеты на первый самолет, вылетавший из аэропорта. Мне не повезло. Хуже места придумать было нельзя. Кто летит на край света, чтобы спрятаться от мафии? Разве нельзя затеряться в более теплых странах? Или на берегу моря? Чем не вариант? Но нет, Славик привез нас в какую-то тундру, где нет ничего кроме лесов и диких хищников. – У меня прабабка жила здесь. Оставила дом, – пояснил Славик, когда мы сошли по трапу самолета, и пронзительный ветер тут же прокрался под одежду, напомнив мне, что сменных вещей у меня нет. – Дом как дом? Или что-то, что вот-вот развалится? – полюбопытствовала я. – Дом, – сухо ответил Кирпич. По сути, было чихать на то, где придется жить. В идеале – рядом с Лешей, под его крылом и защитой. Можно даже в том доме, откуда нас с мамой выкрал Марк. Я смогла бы все забыть, перевернуть страницу и жить дальше. Но вместо этого мы со Славой ехали по бездорожью в полную неизвестность. Я видела: Кирпич не испытывает радости от того, что ему пришлось нянчиться со мной. Я читала его мысли по сведенным к переносице угрюмым бровям и по сжатым в линию губам. Кажется, Слава хотел бы оказаться рядом со своим суровым начальством и заслонять его от пуль, а не придумывать, куда отвезти меня и что делать дальше. – Ты можешь вернуться? Ты нужнее ему там. А я и сама справлюсь! – произнесла я. Славик тяжело вздохнул. Наверное, он не раз и не два думал об этом. – Леха оторвет мне башку, если брошу тебя, – скупо произнес Кирпич и вдруг положил на мое плечо свою лапищу. Славик не приветствовал телячьи нежности. Если вдруг я рыдала, просто ждал, когда перестану. Максимум – участливый взгляд и носовой платок. А сейчас стало тепло от того, что этот суровый и не самый разговорчивый мужчина приобнял меня за плечи. – Послушай, Лина, будет трудно, но если мы вернемся, то все зря, понимаешь? – бормотал Славик. – Если тебя грохнут, то все жертвы напрасны. Да и Леха не сможет все решить, чтобы не коснулось тебя. Ты для него особенная. – Племянница? – уточнила я. – Дура, – хмыкнул Славик. – Он любит тебя. Да и какая ты ему племянница? Твой дед усыновил Леху. – Вот и хорошо, – шмыгнула я носом и попросила: – Расскажи мне о нем. Какой он на самом деле? – Тебе лучше знать, – хмуро ответил Кирпич. Я была благодарна другу. Он заботился о транспорте, обеде, сменной одежде. Верный Славик продумал все, за исключением одной крохотной вещи: как отвлечь меня от тревожных мыслей. Сердце с каждым ударом замирало. Мне казалось, что стоит обернуться, и увижу Лешку. Его высокую, широкоплечую фигуру. Его пронзительные глаза со всполохами безумия и жажды. Но сколько бы раз я ни оборачивалась, ничего не происходило. Вокруг я видела лишь равнодушных незнакомых людей, которые не замечали меня. – Нам пора, – обронил Славик, распахнул передо мной заднюю дверь машины и помог сесть, когда мы вышли из придорожной забегаловки, в которой обедали по пути в дом умершей бабки Кирпича. Я прикрыла глаза, запрещая себе плакать. Все должно наладиться. Эти неприятности – временные. Я попадала в передряги и похуже. Но с каждым прожитым часом меня все более плотным одеялом окутывала апатия и полное равнодушие ко всему происходящему вокруг. * * * Новостей не было. Никаких. Ни хороших, ни плохих. Ежедневно в сети всплывала информация обо всем, кроме той, что была жизненно необходима мне. В моей голове проносились различные сценарии развития событий. Начиная от абсурдных, заканчивая трагичными. В итоге меня встряхнул Слава. Отобрал «чистый» телефон, запретил смотреть новости, вручил какой-то древний сундук, принадлежавший его прабабке, и велел учиться рукоделию. – Будет, чем заняться твоим ловким, вредным пальцам! – проворчал Слава. – Ты ведь воровка! Такими темпами потеряешь квалификацию. – Да кому она нужна, квалификация, – вздохнула я, но сундук открыла. Рукоделие никогда не привлекало меня. Я находила это занятие дико скучным и ненужным. Однако сейчас мне вдруг захотелось чем-то занять руки. Среди множества мотков пряжи, клочков ткани, катушек ниток и футляров со спицами и крючками я отыскала потрепанную книжку с пожелтевшими от времени страницам. Книга больше походила на учебник ведьмы, на полях имелись многочисленные заметки, странные рисунки, выполненные от руки, и жуткие схемы. Пришлось почти сутки изучать все иероглифы бабы Глаши – так звали родственницу Кирпича. А после я взяла в руки приятный на ощупь моток нежно-голубой пряжи. Я не имела представления, на что могло хватить этих ниток, но наиболее простой схемой с понятным описанием мне показалась та, которую баба Глаша пометила старенькой фотографией, заложив ее между страниц. Фотокарточка была черно-белой с неровными краями. А на ней – молодой, красивый мужчина с задумчивым взглядом и легким намеком на улыбку. Наверное, этот мужчина был важен для бабушки Глаши, если она постоянно смотрела на его фотографию. Я вздохнула. А что, если моего Лешки уже нет в живых? А у меня даже его фотографии нет! Еще и гадкий Крипич отобрал средства связи. Так я бы могла поискать хоть какое-то упоминание в интернете. Не может быть, чтобы фото Заверина нигде не было. – Пинетки собралась вязать? – нарушил мое уединение Славик. Друг принес пирог, которым побаловала нас соседская бабуля. И стакан молока для меня. Пирог был вкусным, если верить словам Кирпича, как и домашнее молоко. Но аппетита не было. – Пинетки? Да не знаю, их легче всего, – пожала плечом. Славик сел за стол напротив меня, не ругался по поводу того, что я своими нитками и крючками захламила всю кухню. Просто сидел, ел пирог, задумчиво поглядывал на мои руки. – Ты ведь не на «колесах»? Всегда есть вероятность «залета», а срок небольшой может быть, – задумчиво пробормотал Слава. – Ты сейчас о чем? – отвлеклась я. – Да так, – хмыкнул Славик. – Просто когда моя матушка была беременна Алинкой, то ее тянуло что-то повязать, пошить. Вот и тебя так же. – Ты что несешь, Кирпич?! – возмутилась я, – Ничего подобного! Я не могу быть беременной! Чушь! – Серьезно? Вы предохранялись? – изогнул бровь Славик. – Обалдеть! – осела я на стуле, сцепила пальцы в замок, задержала дыхание. Черт! А вдруг он прав? – Сгоняю в ближайшую аптеку, – кивнул Славик. – А ты пока тут это… Готовь пинетки. Пригодятся, наверное. – Боже! И что делать?! – прошептала я, пытаясь не поддаваться панике. – Да рожать, что еще? – хохотнул Кирпич и подмигнул мне. – Воспитаем мы твоего Звереныша. Вырастим из него мужика. – Чего сразу мужика?! – возмутилась я. – А вдруг девочка? – Исключено, – отрицательно покачал головой Славик, пряча бумажник в карман и собираясь выйти из дома. – У Лехи должен родиться сын. Иначе и быть не может.