Вода помнит. Вода себе дорогу найдет… А русло я потом еще поправлю. И надо потом попробовать попросить землю прибрать эти скелеты. Кстати говоря! Обязательно сюда вернусь на днях. Я отряхнула руки, выходя из транса, и встала на ноги. Ну, нельзя сказать, что мне все это прошло даром. Голова слегка «плыла», и координация движений оставляла желать лучшего. Но усталость была такая… Приятная. Знаете, можно целый день лопатой махать, а можно, к примеру, погулять на лыжах. И там и там устанешь, но второе однозначно приятнее. Вот у меня как раз этот вариант. Усталость, но хорошая. Правильная такая… Словно в моей жизни появилось нечто, чего я была лишена. И мне этого не хватало. – Маша! Ты где? – Здесь я, здесь… Тут и родничок есть, ты знаешь? – Родничок? – Да, смотри! – Замечательно! Вода – это жизнь. Здесь нет водопровода и канализации, разве что в городе и не во всех домах, нет сетей, протянувшихся на десятки и сотни километров, но есть септики, а если вода рядом, ее не придется таскать невесть откуда, тратить время и силы… Насос? Трубопровод? Расходы, расходы… – Нам дешево продали эту землю… – Проклята, вот и продали. Я равнодушно передернула плечами, Ваня поежился. – Но это ведь не так? – Мы здесь. И ничего страшного с нами не случается. Какие тебе еще доказательства нужны? – Никаких. – Тогда – в город. Дел по горло! * * * И колесо закрутилось. Перво-наперво я посетила околоток. Потом вместе с Елпифидором Семеновичем навестили местную тюрьму. Комендант, симпатичный мужчина лет шестидесяти, принял нас вполне радушно. – Говорите, сельские работы, барышня? – Да, Михаил Николаевич, – отозвалась я тоном примерной гимназистки. Официально тюрьма находилась в ведении губернатора. Неофициально всем управлял ее комендант, полковник Михаил Николаевич Иванищенков, человек, по отзыву Елпифидора Семеновича, жесткий и к сантиментам не склонный. А потому и я не стала крутить хвостом, честно выложив, что мне надо. Две дюжины заключенных. Чтобы и заборы поставить, и кое-какие срубы, и землей заняться… Должники в самый раз подойдут. Плюс двое конвойных. Мои кормежка и оплата. Оплата… Боги! Десять копеек в день на заключенного. Десять. Копеек. При том, что в месяц на прожитье надо хотя бы рублей двадцать. Двадцать на двадцать – четыреста. Двадцать на три – шестьдесят рублей. Экономия офигенная. Даже добавляя премию конвойным, десятку в месяц… Восемьдесят рублей, пусть сотня с учетом благодарности коменданту тюрьмы или четыреста? Для меня ощутимая разница. И плевать на мнение света и полусвета. Хоть обсветитесь, а денег вы мне на благородные дела не дадите. Конечно, я была согласна. Нанимаю! Как правильно договор заключать? Или что от меня требуется? Михаил Николаевич покивал в ответ на мои слова. Да, договор, да, заключать, вот типовой бланк, ознакомьтесь. Я внимательно прочитала бумагу. Но никаких неожиданностей она не содержала, уж столько-то я могла понять. Я, такая-то и сякая, нанимаю у города Березовского на трудовые работы заключенных. Имена, фамилии, прочие данные. Плачу столько-то в день. Питание и охрана казенные. А с меня оплата труда. И гарантия, что это не опасно. Конечно, форс-мажоры учитываются, но если людей нанимают на работу в огороде, то посылать их копать шахту или искать золото я права не имею. Примерно так. Права, обязанности сторон, штрафные санкции. Деньгами. Только деньгами. Но когда я попробовала прояснить последний вопрос, Михаил Николаевич только плечами пожал. Да, деньгами, а что такого? Это же нарушители закона! Кто их жалеть-то будет? И перешел к выяснению деталей. – Доставка до места? – До Туманной лощинки и пешком дойти можно, тут недалеко. Можно. Я бы и сама ходила, но с ребенком… – Ах, так это вы ее купили? – Я, Михаил Николаевич. – Понятно… Быстро сплетни расходятся. Я мило улыбнулась. – Вчера ее отец Николай освятил. Нет там никакой нечисти. – Вот даже как… Это хорошо. Сомнение в голосе все равно присутствовало, но не сильное. Посмотреть надо, а там и думать будем. С чужих-то слов чего петь? – Когда работы начинать думаете? – Со следующей недели. До конца этой оставалось четыре дня, так что сроки были вполне адекватные. – Замечательно. Значит, в понедельник подходите сюда. Кормежку им могут доставлять из тюрьмы, но… – Доставка за деньги, разумеется? – Именно. Конечно, я была только за. Приплачу немного за доставку, все равно деньги на кормежку государство выделяет. Разносолов не будет, но и с голода человек не помрет. Все достаточно просто. Каши в основном. Супы, естественно, не на мясном бульоне, чаще рыба или что-то дешевое… Ну и, конечно, урезки и мухлеж в пользу администрации. В этом нет ничего нового. С утра люди приходят на работу, вечером возвращаются в тюрьму. Я горячо поблагодарила Михаила Николаевича (минус двадцать пять рублей) в конвертике, мужчина проникся доброжелательностью и почти отечески посоветовал. – Вы бы, барышня, Савелия навестили. – Кого, Михаил Николаевич? – Савелия. Купец у нас есть, Савелий Акимович Кондратьев. Не слышали о таком?