Я кивнула. – Понимаю. Но и в лаптях тебе рядом со мной не место. А потому давай решать и выбирать вместе. Ваня понурился, но я была неумолима. Нам идти в канцелярию градоправителя, а братец будет выглядеть как лох педальный? Не пойдет. С другой стороны, он прав. Надень на него костюм – и он будет смотреться как седло на корове. Требовалось подобрать оптимальный средний вариант, этим мы и занялись. И сколько же сил это от меня потребовало! Жилеты, фраки, сюртуки, пиджаки… Категорическое НЕ ТО! Ваня в них просто смотрелся инородным телом. Выручила нас пиджачная пара по американской моде. Приказчик не знал, как она оказалась в лавке, но выглядело это прилично, а Ване движений не стесняло. Итак. Низ – сапоги. Привычная обувь, не туфли лаковые. Потом штаны, вроде галифе. Только не такие парусные. Рубашка с воротником-стоечкой. И пиджак. На голову – кепи, органично дополняющее образ. Получился вполне приличный молодой человек, не стыдно на люди показаться. – Ах… ть… – закрутился перед зеркалом Ваня. И получил от меня подзатыльник. – Не ругайся на людях. Мы это берем, подгоните. За платье, костюм, подгонку, за все про все я отдала почти тридцать рублей. Ване чуть дурно не стало, но второй подзатыльник подействовал лучше всякого нашатыря. Цыц, балбес! Нам надо прилично выглядеть. Нил тоже освоил слинг и мирно посапывал. Вообще на редкость спокойный ребенок. Хотя так и должно быть. Нормальные дети спят, едят и гадят. Где-то первые месяца три точно. Если они орут, значит, у них проблемы. Вот и отлично. Теперь я выгляжу вполне скромно и достойно, можно и в канцелярию заявиться. К генерал-губернатору Храмову, если быть точной. Что делать со старой одеждой? Выкиньте. Или пустите на половые тряпки. Всего хорошего. * * * Вы когда-нибудь пробовали попасть на прием к мэру города? Фиг пробьешься, бюрократия. Здесь она была ничуть не менее развита. Большой дом, не хуже нашей мэрии, швейцар при входе… Ваня заробел, но мне было не привыкать к таким кадрам. Я поблестела в ладони полтинничком – нечего баловать. – Доброго утра, любезнейший. – Доброе утро, сударыня, – легко определил мой социальный статус швейцар, у которого на ливрее было больше золота, чем у меня в сейфе. Полтинничек перешел из рук в руки и куда-то исчез. Растворился, наверное. – К кому бы мне обратиться по поводу покупки земли? Посоветуйте, вы здесь наверняка и всех, и все знаете, сразу видно, человек опытный. Швейцар задумался. Ненадолго. По лицу было видно, что я ему польстила. Не сильно, но удачно. – К надворному советнику господину Ильясову, пожалуй, сударыня, идти надо. Если общий язык найдете, так он и к губернатору вхож, долго решать не придется… – А где я могу найти господина Ильясова? Второй полтинник поменял руки. – А вот его секретарь идет, господин Филев, – тут же сориентировался швейцар. – Сидор Аполлонович, наше почтение. – Здравствуй, Афанасий. Молодой человек лет двадцати пяти-двадцати восьми шествовал по коридору с большой важностью. – Сидор Аполлонович, тут вот дама до его высокоблагородия Павла Модестовича. Рубль был потрачен с толком. Швейцар и имена сказал, и аттестовал должным образом, и показал, с чего начинать… Ах, как же часто недооценивают вахтеров, уборщиц, дворников, а ведь эти люди знают, пожалуй, побольше иного директора. – Дама? – Синютина, Мария Петровна, из мещан, – спокойно отрекомендовалась я. – Вы позволите занять несколько минут вашего времени, ваше благородие? Сидор Аполлонович кивнул. – Да, прошу вас, сударыня. Я улыбнулась и кивнула Ване. Брат поудобнее перехватил сумку, набычился и последовал за мной. Перед кабинетом секретарь чуть замялся, поглядывая на младенца. – Может быть, сударыня, вам удобнее будет оставить ребенка с братом? – Сидор Аполлонович, это не мой ребенок, – горестно вздохнула я. – Представляете, вчера на перекрестке подобрали найденыша… Бывают же гадины, которые таких малышей выбрасывают! Выражение лица «благородия» было неоценимо. – Что вы говорите! – Сидор Аполлонович, это жестокая реальность. Я еще не была в участке, но обязательно побываю. Найдется мать – будем разбираться. Не найдется… Что ж. Оставлю малыша у нас. Тем более он со мной расставаться не желает. Сидор Аполлонович изобразил недоверие мордочкой лица. Что ж, сам напросился. Я послушно распустила слинг. Нил, замотанный в пеленку с головой, издал хнык. Слинг отправился к Ване. Хнык перешел в визг. Если кто не в курсе, по степени приятности младенческий визг может быть сравним только с жужжанием бормашины. И Нил бил все рекорды. Я бы туда еще добавила бензопилу «Дружба» и скрип вилкой по стеклу. И как им удается такие мерзкие ноты подбирать? Детям, в смысле? Минуты секретарю хватило для понимания ситуации, и слинг вернулся ко мне. Ваня выдохнул, я закрепила полосу материи как надо и прошла вслед за Сидором Аполлоновичем в его кабинет. * * * Кабинет его благородия, провинциального секретаря, роскошью не отличался. Зато выглядел чистеньким. Тоже показательно. Не будь он лицом приближенным, пусть чин пока и невеликий, не старалась бы ради него уборщица. Сидор Аполлонович показал мне на стул для посетителей, сам занял кресло, Ваня встал у двери. – Я вас слушаю, сударыня? – Я хотела бы выкупить у города кусок земли. – Хм… Большой ли кусок, сударыня? – Примерно пять десятин, – вспомнила я лощинку. – Может, чуть больше, тут землемеры требуются… – Сударыня, возможно, вы не в курсе, но покупка и продажа земли возможна только с непосредственного соизволения генерал-губернатора. – Я в курсе. И надеюсь, ваше благородие, мне не откажут, когда узнают, что я хочу приобрести. Молодой человек изобразил внимание. – Место, которое называется Туманной лощиной. Я могла бы сказать о приобретении личной бензопилы Фредди Крюгера. Подозреваю, парень точно так же впал бы в шок.