Пацан смотрел недоверчиво, как волчонок. М-да. А и ладно, мало у меня племянников было? Считаем и этого своим и начинаем воспитывать. Я отодвинула с дороги маман, выбрала место почище, поставила вещи, благо немного их было, и прищурилась. – Иван Петрович Синютин, значитца… На миг мальчишка опешил. И я атаковала уже активнее. – Мать встречаем на пороге и тут же хамить начинаем? Ну-ка живо, сумки забрал, печь растопил… Дрова есть? – Н-нет… – Сейчас дам денег, живо по соседям. Прикупить и протопить. Будем ужин готовить. – А ты… – А я твоя старшая сестра. И уши драть тебе буду на законных основаниях. – А руки не отвалятся? Спустившись с крыльца, мальчишка возвышался надо мной примерно на голову. Руки в бока, вид самый что ни на есть наглый, взгляд тоже… – Ничего так сестренка… Ты куда смотришь, сопля с претензиями? Ну все, мое терпение кончилось. Его и так-то невеликие запасы были. – Продемонстрировать? – нежно уточнила я. – Чего? – Того. Я тебя сейчас пну вот сюда, – наглядно потыкала я носком ботинка в коленную чашечку парня. – Пока ты будешь прыгать на одной ноге, стукну по голове… Да хоть бы и этой курицей. А когда упадешь, отпинаю как захочу. Вопросы есть? – Уверена, что получится? – Получится. Но курицу жаль. Так идешь за дровами? – Дети, как вы разговариваете?! Мы с одинаковым недоумением покосились на маман. Как-как, да так! Ясно же, что мы выясняем, кто главнее. Так же ясно, что я круче – у меня есть деньги. Но уступать свое место без боя? Никогда! Вот Ванечка и шипит, дело житейское. Ничего, пошипит и за дровами пойдет. Я сунула руку в карман и достала мелочь. – Хватит? – Щас к Вирятиным стукну, у них надысь полную телегу хозяин привез, – сориентировался мальчишка. Схватил монетки и вылетел за калитку. Я прошла внутрь. М-да. Это не нищета. Это намного хуже. Дом-то был построен на века и устроен толково. Начинался он прихожей, большой и некогда, наверное, уютной. Сейчас тут во всех углах валялась какая-то рванина и обувь, повсюду висела одежда… Я плюнула и прошла не разуваясь. Хуже тут уже не будет, да и Ваня в сапогах был. А слой грязи на полу такой, что хоть картошку сажай. Окна были застеклены слюдой. Не стеклом, нет, дорого. Но и не пергамент или бычьи пузыри, слюда. Зажиточно жили. Когда-то… И все равно в доме было сумрачно, только несколько лучин потрескивало, наполняя кухню (раз печь – пусть будет кухня) светом и запахом горящего дерева. – Мама? Голос раздался с печи. Большеглазый лопоухий мальчишка смотрел на нас серьезно и недоверчиво. Понятно, мама, но с ней-то кто. – Петруша? – спросила я. – Да. А ты Маша? – Я, – согласилась я. – А чего ты на печке? – Нога болит… Я протянула матери корзины. – На стол. А я пока посмотрю… Показывай, какая нога болит? Ёжь твою рожь! А что мне еще было сказать? Я не гений, но вывих угадаю. Или перелом? Нога опухла чуть не до бедра, красная, воспаленная… Кажется мне, или коленный сустав выглядит не вполне естественно? Вывих? На такой опухоли черт его разберет. Я-то ни разу не медик, мой потолок – синяки и шишки йодом заливать. – Что делал? Рассказывай? – Бегали. Потом Сенька меня толкнул, я упал в яму, а он убежал. – Нога такая давно? – Домой я сам дошел… – Только вчера опухать начало, к вечеру. Я мазь взяла, припарки сделаю… – отозвалась от стола мамаша. Я кивнула. – Ясненько. Подозреваю, что это вывих. Или перелом, что хуже… Короче, лекарь нужен. – Да откуда у нас такие деньги! – опять взвилась мамаша. – Я высылала, – огрызнулась я. – Что, не хватает? – Да что ты там высылала? Слезки горькие, сиротские… – Люди и на меньшее живут, – отрезала я. Маша говорила, что рублей по двадцать в месяц переводила. При цене за кубометр дров около двадцати копеек уж дрова-то не заказать? – Не с тремя детьми! – Работать не пробовала?! Нет? Я тут, у тетки, с ночи до зари вкалывала, чтобы тебе деньги отправлять, а ты даже детьми не занимаешься?! – заорала я. – Не работаешь – ладно! Так почему в доме гадюшник? Стол грязный, пол немытый и неметеный, дров нет, жрать нечего!!! Ты мать! У тебя трое детей на шее! Что за хрень тут творится?!! Орать я могла долго и выразительно, а тут еще накопилось и накипело. День выдался… песцовый. Сначала эти налетчики, потом Маша, потом пока до города добрались, да и здесь… Эта овца истратила остатки моего терпения. И наружу пробилась не княжна Мария Горская, нет… Наружу пробилась Марика, которая раньше конспирировалась аки Штирлиц. Милая, добрая и откровенно бешеная. Чтобы приехать из деревни, поселиться в общаге, получить образование и добиться своего не в самой простой профессии, поверьте, надо быть не тепличным цветочком, а вполне себе ядовитой гюрзой. Вы еще не верите? Тогда я ползу к вам. Орать я умела. И драться – в общаге научат. И отбиваться, и за себя постоять, и наехать на кого-то… Еще в те времена меня было сложно переорать. И сейчас я использовала все старые навыки. Хватит с меня дипломатии! – Почему ты в грязном ходишь, постирать сложно? Почему дети кое-как одеты? Почему денег нет, на что они, б…, потрачены? Маман пыталась что-то вякнуть, но потом поняла, что это бесполезно. Даром что все упреки справедливы. Подхватила с порога веник и шагнула ко мне, угрожающе занося его. – Ах ты, дрянь! Да я тебя сейчас… Не знаю. Кажется, она хотела меня по лицу этим веником ударить. Ага, наивная… Бить я ее не стала, все же баба и дура. Но перехватить руку за запястье и завернуть за спину? Спокойно.