Благодарность власть имущих? Не верю я в нее, от слова совсем и никак. Не видела, вот и не верю. Скорее, будет осуществляться другой вариант. К примеру, благодарность получит мой отец. А я получу… А ничего я не получу. Помолвка с Демидовым, и вперед. А если упомяну про Милонега… Ага, это будет не песец. Это будет конец. Первый же допрос, и меня расколют до самой попы. Это ротмистр ко мне хорошо отнесся, а так-то… Кто со мной миндальничать будет? И допросят, и все выспросят… И как тут относятся к подселенцам типа меня? Ох, что-то мне подсказывает, что крайне недружелюбно. У меня ведь от княжны ничего, кроме дневника: ни знаний, ни памяти, ни манер, ни навыков, ни опыта… Я никого толком не обману. Ладно еще отец с мачехой, хотя и они заподозрили бы неладное. Не успели просто. А серьезные ребята, занятые расследованием? Изведут меня на допросах. И не факт, что я не пропаду где-нибудь в застенках охранки. Надавить, вынудить сотрудничать… Это могут. Варианты? Бежать. Что есть ног и лап. И не медлить… Хорошо, что мы с ротмистром гуляли по территории больницы. Сейчас я хоть знаю, куда мне бежать. И сбегу! Пока я без сознания, пока народ без сознания, перепись не проводилась… Касаюсь волос. Однако! Косу мне так и не расплели, и украшения так и не вытащили. С шеи сняли, а вот из волос не выплели. Отлично. И на пальцах кольца сохранились, на какое-то время мне на пропитание точно хватит. В ломбарде заложу, не побрезгую. Можно предположить, что без сознания я пробыла не так долго. Это ночь, последующая за балом. Не сутки я здесь валяюсь, точно не сутки. Так, а что по состоянию? Прислушиваюсь к себе. Нельзя сказать, что самочувствие отличное. Но… Меня не тошнит, на ногах я стою твердо, руки действуют… Синяки-ссадины есть? Задираю рубашку и оглядываю себя. Отлично! Есть и то, и другое, но в пределах нормы. Так, чуть-чуть. Пробую ощупать спину, насколько дотягиваюсь. Вроде бы тоже сильных повреждений нет. Живем! И двигаться можем! Рвем когти! * * * Честно говорю, я поступила неподобающе. И гадко. И, наверное, по-свински. Но украшения я собрала все, что нашла в палате. И свои, и обеих дам. Пригодятся. Будем считать, что со мной расплатились за спасение жизни. Хоть их, хоть цесаревича. Оказались у меня пять заколок с полудрагоценными камнями, мой жемчуг и шесть колец с разными драгоценными камнями. Стыдно, конечно, но я не знаю, что меня дальше ждет. Если не пригодится, я найду случай вернуть побрякушки, память на лица у меня хорошая. Если пригодится… Запас карман не тянет. И я вышла в коридор. Отделение не то, в котором я лежала. Зайти попрощаться с ротмистром? Можно. И про Милонега ему рассказать, на всякий случай. Пусть он сам передаст, кому пожелает. Я огляделась. Ага, вот сестринская, вот пост… О! Удача! На спинке стула висит чей-то плащ. Рядом стоят ботинки. Грубые, мужские, тяжелые, и мне они явно велики, но тут уж не до жиру! Я сдернула плащ, завернула в него ботинки и припустила к лестнице. Пригодятся. * * * Найти отделение, в котором я лежала, несложно. Это отдельный корпус, этакое государство в государстве. Для богатых. Почему все не там? Видимо, не поместились. Вот и окно ротмистра. Заходить в отделение? Ну уж нет. А вот пару камешков докинуть я смогу, благо окно открыто. Потребовалось целых четыре камня, прежде чем Андрей Васильевич выглянул в окно. Я прикусила губу. Несколько дней. Всего лишь пара дней, и такие перемены? Истоков выглядел лет на пять старше. Прищурился, на зрении тоже сказалось, узнал меня и кивнул на беседку. Туда я и отправилась. Ждать пришлось минут двадцать, прежде чем Андрей Васильевич возник на пороге. – Мария! Я молча бросилась ему на шею и разревелась. * * * Отдаю должное деликатности мужчины. Меня просто гладили по голове, пока я не пришла в себя. Потом продолжили, пока не улеглись последние всхлипывания. А потом я сорвала здоровущий виноградный лист, высморкалась и улыбнулась. – Спасибо… – Я уж и не надеялся свидеться. И голос надтреснутый. – Болезнь… – Проклятие прогрессирует. Думаю, еще дней десять, вряд ли больше. Слезы катятся сами собой. Но… Не надо! Андрей Васильевич этого не оценит. А вот… Я решительно вытираю нос рукавом. – Андрей Васильевич, у меня для вас есть интересная история. Надеюсь, вы сможете ею с кем-то поделиться? – Расскажите, Мария? Я поудобнее устраиваюсь на скамейке и принимаюсь пересказывать. Что-то из дневника княжны, что-то из моих личных впечатлений… Милонега я сдала, как металлический лом на базу. Андрей Васильевич внимательно слушал. Кивал… – Мария, это важно. Сможете вы завтра… – Завтра меня здесь не будет. – Я подняла голову и поглядела ему прямо в глаза. – Я хочу уехать. Нельзя сказать, что я сильно удивила собеседника. – Не проще ли будет остаться?