Ох, как помню. И потому гормоны, печально поскуливая, уползли обратно. А я, не размениваясь на слова, со всей дури опустила каблучок туфельки на чей-то сапог. – Аш-ш-ш-ш-ш! Мужчина зашипел и выпустил меня. – Мими! – Мил! У нас мало времени! Бесполезно. Этот тип схватил меня за руки. По второй ноге ему, что ли, двинуть? – Девочка моя! Я так скучал! Я так волновался… Ля-ля-ля, в поле тополя… А тоже красиво излагает. Здесь что, открыты курсы для мужчин? Как навешать лапшу на уши женщине? Я бы не удивилась. А будь мне шестнадцать, как Машке, и повелась бы. В свое-то время я не умнее была. Это уж в сороковник соображать начала, и то похвастаться тут нечем. Если баба в сорок такая дура, что верит всем мужчинам на своем пути… Тут и переселение в другое тело не поможет. Проще сразу прибить, чтобы не мучилась, болезная. Так что Милонег распинался, а я разглядывала бравого офицера. Вкус у Машки… Нет вкуса! Представьте себе сахарную плитку. Теперь облейте ее карамелью, обсыпьте сахаром, сверху еще глазури добавьте, каких-нибудь цукатов… Слипается? И тошнотно. Особенно если вспомнить, что внутри та же дешевенькая сахарная плитка. Хорош как картинка. Черные волосы глянцево блестят, голубые глаза… Кого он напоминает? Молодого Кларка Гейбла в роли Ретта Батлера. Так и тянет сказать: «Хорош, подлец». Но Гейбл и играл обаятельного негодяя. Роль такая. А тут… Вот если бы Ретт Батлер пытался корчить из себя благонравного Ромео, так и получилось бы. Хоть и полито все слоем карамели, а плитка-то так себе… На троечку! Будь я свободна в своих поступках, давно бы рявкнула: «В Бобруйск, жЫвотное!» или еще как разогнала полудурка. Но нельзя. Надо молчать и млеть, Машка-то млела. Терпим… Наконец славословия закончились, и товарищ перешел к делу. – Мими, заинька, что случилось у вас дома? Я так и не понял? – Я тоже не поняла, милый, – заныла я. – Может быть, амулет не так сработал? – Как? – Не знаю. Я его активировала, как ты и сказал, а ничего не произошло! – Этого не может быть! – Разве что я в обморок упала… На лице «возлюбленного» явственно читалось желание скинуть меня откуда повыше. Перебьешься. – И только? – Да, Мил… Мужчина хмыкнул. – И где он сейчас? – Амулет? Я его, кажется, потеряла… Это очень страшно? А может, слуги украли, я же в обмороке была… – Очень плохо. – Милонег взъерошил волосы. – Что ж, – вздохнула я. – Придется так обходиться. Этот вариант его уже не устраивал. – Что ты, звезда моя?! Как можно подумать! Я никогда не оставлю тебя без помощи… Передо мной закачался амулет. Золотая цепочка, черный камешек, вроде обсидиана, крупный такой, с фалангу большого пальца, ограненный «маркизой», прозрачный… Странно. Что это за камень и почему его так огранили? Не понимаю… И в руки брать не буду. – Что это такое? Кажется, вопрос не предусматривался. Но Милонег тут же справился с собой. – Когда Демидов будет рядом, ты просто сожмешь камушек в кулаке и произнесешь: «Активация». И он будет чувствовать к тебе неизбывное отвращение. Ну, Маша, вы и дура, что в это верили. Я мило улыбнулась. – Милонег, мой отец собирается отказаться от помолвки, так что амулет не требуется. Мы и так справимся, правда, любимый? У любимого было такое выражение лица, словно он о стену носом стукнулся. Стеклянную. И больно, и непонятно ничего. – Но так же надежнее! – Нет-нет, если у меня заметят постороннюю магию на приеме… Я не стану так рисковать тобой, любимый! А еще хотела бы узнать, как ты ЭТО сюда протащил. Мы ведь не просто так по лестнице шли, на ней, я знаю, охранных заклинаний – штук пятьдесят, за малым не на каждой ступеньке, и в барельефы заделаны… Природные камни вообще отлично хранят заклинания. Есть запрет. Мне ротмистр рассказывал. На балах не должно быть ничего постороннего: ни амулетов, ни артефактов… Почему дамы прибегают к услугам парикмахеров и прочих, хотя магия иллюзий – простейшая магия воздуха? Миражи – это наша жизнь… Да именно потому! До бального зала дойти не успеешь, а уже козленочком станешь. Высосет всю магию. Просто ли так расписаны стены не христианскими, а древними славянскими символами? Христиане в магии были что кони в ананасах, а вот славянские волхвы и знали, и ведали, и рунами владели, и символами, кровью их напитывали… Ротмистр рассказал. Когда началось, к кому и обращаться было? Последних знатоков по чащобам и трущобам собирали, из небытия школу восстанавливали… Справились. Так как ты сюда протащил эту пакость? Ох, неладное что-то творится. Милонег упал передо мной на колени. – Мими, любовь моя, роза моя! Не рискуй! Если мы не сможем быть вместе, я покончу с собой! Умоляю, возьми амулет… Хрен ты мне его впихнешь, гадина! Руки мужчины уже потянулись ко мне. И что-то подсказывало: даже контакт с кожей будет губителен для меня. Нельзя! Ни дотрагиваться, ни даже краем платья… Ни-ни! Я прыгнула в сторону росомахой. – Ой! Кто-то идет!!! И вылетела за дверь что есть скорости. * * *